Укротитель гончих смерти

Гелебор заглянул в комнату, и его снова посетило ощущение, что-либо он потерял счет времени, либо два вампира, которые, по идее, собирались разговаривать, все это время так и просидели молча, не двигаясь. Виртур все так же полулежал в кресле, скрестив длинные ноги и со скучающим видом подпирая ладонью щеку, а обычно болтливый альтмер упорно гипнотизировал его взглядом зачарованных разноцветных глаз. Рыцарю-паладину подумалось, что эту пару можно было бы с успехом поставить на мосту Волкихара вместо горгулий, они бы выполняли функцию безмолвного и неподвижного устрашения ничуть не хуже. А снег с его брата можно было бы и не стряхивать — под ледяным спокойствием викария угадать кипящий гнев при одном только виде Файрендериля (ведь это обозначало давно всем надоевшие разговоры и расспросы) мог один лишь Гелебор, и ему что-то подсказывало, что все вокруг просто таяло бы. А может, и нет. Предугадать поведение Виртура воину было сложно еще тысячи лет назад, что же говорить о том, во что его брат превратился за века своего добровольного заключения и их с Реном вынужденной меры? — Вы издеваетесь? — возмутился наконец паладин, полюбовавшись композицией еще несколько минут. — О чем ты? — напряженно поинтересовался Архимаг, не поворачиваясь. — О, мой брат, как всегда, воспринимает только одну сторону действительности, — обманчиво-кротко отозвался Виртур. — Он не замечает сдвигов в положительную сторону. — Но я их тоже не замечаю, — указал Рен. — Но ведь я сто шестьдесят четыре раза спросил, почему у вас в замке нет хорошей библиотеки! — лениво протянул викарий и легким движением поднялся с кресла. — Моя ли вина, что ты не владеешь телепатией? Пожав плечами с совершенно невинным видом, вампир вышел из комнаты, ухитрившись не то что не задеть Гелебора — не встретиться с ним взглядом. Воин растерянно посмотрел на спину удаляющегося по темному коридору брата, потом вздохнул и притворил за собой дверь. Файрендериль за это время успел расположиться в обоих креслах; впрочем, снежному эльфу много и не нужно было, он устроился на каменном полу поближе к огню, предварительно с лязгом отложив в сторону старую булаву. — Если ты мне сейчас скажешь, что твой братец еще и телепат, то я точно знаю, что он не пойдет по коридору, где дежурит Руро, — буркнул маг, потирая виски длинными пальцами. — Я его не видел, — признался Гелебор. — А зачем он там ждет? — Еще бы ты заметил прячущегося вампира в вампирском замке, — хмыкнул Рен. — О, наивность! Учитывая наши с Виртуром нежные отношения, это еще чудо, что он не сидел на месте вон той статуи под потолком с натянутым луком. Знаешь, у него еще на лице было бы написано, что я идиот. — У него это всегда написано, — заметил фалмер. — Но в этом случае особенно, — рассмеялся альтмер. — Он очень выразителен в подобных случаях. Так что, вы там в своей древности телепатию не постигли, случайно? — Не волнуйся, не научились, — воин улыбнулся, заметив, как сразу расслабилось лицо Рена. — По крайней мере, при мне, — добавил он задумчиво. — Я был рыцарем-паладином, а не магом или жрецом, а у Виртура были все архивы нашей цивилизации и уйма времени… — У всех снежных эльфов такое отвратительное чувство юмора, или только мне так повезло?! — возмущенно возопил криомант, и на пронзительный голос немедленно отозвались отдающимся эхом лаем жутковатые гончие, с которыми Гелебор откровенно не ладил. — Ты настолько везуч, что ухитрился нагадить вампиру, которому четыре тысячи лет, — по обыкновению сухо заметил Руро, зашедший без стука. — Не говоря уж о других его достижениях. — А стук в дверь? — озадаченно спросил Гелебор. — Мне нечего от него прятать, — хмыкнул Рен, протягивая к лучнику руки, которые тот профессионально проигнорировал. — К тому же, мы с Вингальмо только что разговаривали, он не мог дойти сюда быстрее меня, — Телванни скосился на Архимага, тот рассмеялся, и до воина вдруг дошло, что-то была шутка. — Кстати, видел сейчас замечательную вещь. — Меня? — живо поинтересовался маг. — Еще чего, — буркнул Руриск, перекладывая булаву Гелебора в сторону, чтобы не сидеть рядом с лордом, и паладин невольно проследил за скупым движением покалеченной кисти. — Виртура видел. С гончими. Я бы сказал, что они влюбились. — Может, хоть ему удастся выдрессировать этих тварей, — с надеждой сказал Рен, печально глядя на Телванни. — И вообще, отодвинься от огня! — Мне холодно, — спокойно возразил эльф. — То, что я однажды не справился с магией, еще не значит, что я должен опасаться любого огня. Прекрати, надоело. — Погоди, — Гелебор нахмурился. — Виртур? И гончие? Они что, ладят? — Более чем. Он трепал их за ухом, — флегматично поведал лучник, словно не замечая вытянувшихся лиц остальных эльфов. — У нас точно не предусмотрено каких-нибудь сумеречных охотников, что могли бы патрулировать остров? Надоело расстреливать скелетов каждый раз, когда собираюсь пройтись. А так бы этим занимался мороженый псих с двумя псинами. — Мой брат не псих, — угрожающе-низким голосом возразил фалмер. — Со стороны так не кажется, — сухо ответил Телванни. — Рену и он сам не кажется идиотом, но нам-то правду видно лучше. Маг печально всхлипнул, утирая несуществующие слезы. — Твоя антипатия к моему брату… — начал было Гелебор, но его перебил Ронтил, уже несколько минут робко маячивший у дверей, не решаясь прервать разговор. — Мой лорд, там Гаран вас просит прийти, — поспешно протараторил лесной эльф и тут же умчался обратно к Ферану. — Я схожу, — безапелляционно заявил лучник. — Там не может быть ничего такого, с чем Рен справился бы успешнее меня. Паладин рассеянно проводил его тощую фигуру взглядом. — Почему он выглядит, как вампир, а ты нет? — задал он пустой вопрос, упавший в молчание, как камень в реку. — Я предлагал ему тоже наложить иллюзию. Но он отказался. Заявил, что я и со своей-то еле справляюсь. Так и ходит с обтянутым кожей черепом вместо лица, — с легким неудовольствием отозвался маг. — А с рукой что? — осторожно поинтересовался фалмер. — Несчастный случай, — лаконично пояснил вампир. — Понятно. Слово бестолково повисло в воздухе. — Слушай, а какие у твоего брата глаза были до вампиризма? — неожиданно спросил Рен. — Голубые, — без раздумий ответил воин. — Знаешь, такие льдисто-голубые, что смотрелись колюче, если он был в дурном настроении. А он часто злился. — У Руриска они были зеленые. И смотрели всегда немного удивленно, — зачем-то поделился Архимаг, и Гелебору сразу стало неловко оставаться в комнате. Рыцарь-паладин поднялся с пола, поморщившись, когда колено протестующе хрустнуло. Ему сразу же пришло в голову, что у Виртура-то и простуды не бывает, не то что хрустящих суставов. А он только что не разваливается на части. Песок вот еще не начал сыпаться, правда. — Пойду прогуляюсь, порублю ваших скелетов в капусту, — мрачно пошутил фалмер. — Хоть что-то полезное сделаю. — Ты погоди, может, твой брат все же будет заниматься этим вместе с Гармром и Ку-Ситом, — крикнул ему в спину альтмер. Гелебор не обратил на него внимания, прошел мимо о чем-то споривших вампиров (видимо, Гаран предлагал что-то посложнее выбора цветов для самой дальней клумбы в саду) и спустился в общий зал, где на него сразу уставилось несколько пар оранжевых и красных глаз. Однако, если Намасур и Модна редко отвлекались от пищи на столах (эти двое были поразительно пассивны), и едва ли знали имя бродящего по их залам фалмера, Ортьольф вызывал в паладине только антипатию. Впрочем, как и другой местный обитатель. Вингальмо ему тоже не нравился. Слишком уж много они с этим нордом спорили друг с другом. Постаравшись не обращать внимания на Ортьольфа и лишь вежливо кивнув Фьюре, с которой лучше быть учтивым, снежный эльф прошествовал к лестнице, ведущей наверх. Он приметил слепого Диксиона за столом и решил, что по возвращении переговорит с ученым. Но только после того, как проветрится. Непрестанно дующий на этом клочке земли ветер напоминал ему о Забытой Долине. Рыцарь-паладин быстрым шагом прошел по мосту мимо каменных уродливых статуй гаргулий (наверняка оживающих в случае опасности, грозящей обитателям замка) и пошел по каменистому берегу, аккуратно обходя клочки жесткой бурой травы. Галька приятно хрустела под ногами, успокаивая раздраженного эльфа, и поэтому, обогнув выступающую в седое море скалу, он оказался застигнутым врасплох, обнаружив чуть дальше на берегу Виртура с двумя черными псами. Викарий брата не заметил, и Гелебор мог оторопело наблюдать, как тот, кто собирался уничтожить мир, руководил древней империей снежных эльфов, не одобрял ничего, что не было связано с наукой или верой — он сидел на камне и трепал одну из гончих за ухом, приговаривая что-то несомненно ласковое. На глазах у совершенно обескураженного воина к его брату подбежал второй пес, положил что-то к его ногам и был вознагражден какой-то подачкой. — Так он действительно их дрессирует, — пробормотал эльф. Но недостаточно тихо: гончие повернулись в его сторону, скаля зубастые пасти, Виртур вскинул голову, и, хотя Гелебору лица его было не разглядеть, он догадывался, что ничего хорошего его выражение не предвещало. — Ку-сит, Гармр, — напряженно скомандовал викарий, — фас! Убегая в замок по скрипучей и скользкой гальке, Гелебор обнаружил, что сделал вполне определенные выводы. Если застаешь брата за чем-то странным, не выдавай своего присутствия. Иначе за тобой будут гнаться две гончие смерти, а еще — очень рассерженный вампир с парой-другой заклинаний наготове. Рену он об увиденном все же рассказал. Когда они объясняли, почему Гелебор добрался до черного хода в замок вплавь и изрядно потрепанный, а Виртур больше не расставался с гончими, натравляя их на каждого, кто подходил слишком близко. Впрочем, Рен нашел идею сделать из них патруль забавной. И тогда Гелебор был полностью солидарен с Виртуром, сухо приказавшим псам: — Фас.