Не все перемены к лучшему

— Джим, какого хера?! До начала смены два с половиной часа! Я сплю! На том конце коммуникатора послышался сдавленный всхлип. — Джим? — Маккой резко сел в кровати, одновременно откинув одеяло. Желание убивать капитана сразу испарилось. То, что он услышал, явно было женским всхлипом. Уж Леонард его ни с чем перепутать не мог. Брак — это не то, что проходит бесследно. — Джимми, что случилось? Не молчи! Маккой даже не заметил, как влетел в форму, и уже прыгал на одной ноге в попытке натянуть на другую сапог. Комм он зажимал между плечом и ухом. — Господи, да ответь мне! Что у тебя произошло? И в этот момент на Леонарда обрушился поток женской истерики со всеми её атрибутами: рыданием, шмыганьем носом и невнятным бормотанием. Джима прорвало. Понять что-либо было невозможно, да Леонард и не старался. Он уже мчался в каюту Кирка со своей верной спутницей — аптечкой, щедро укомплектованной седативными. В жилище капитана доктор ожидал увидеть, что угодно: заколотого вилкой в припадке ярости старпома, самого капитана в луже собственной крови из заусенца, двадцать ящиков дохлых трибблов. Что угодно? Но не живого и, очевидно, совершенно здорового, хоть и зарёванного, капитана и гору золотых форменных платьев. Огромную, гигантскую гору посередине каюты. — Я вынужден повторить свой вопрос, Джим. Какого хера?! Кирк во вчерашней больничной рубашке сидел на полу рядом с рукотворным Эверестом из одежды и судорожно сжимал в руках ещё одну золотистую форменку. Повышенный тон Маккоя вызвал у него очередную волну истерики, настолько сильную, что Джим стал хлюпать, а потом и вовсе задыхаться. Леонард понимал, что добиться от капитана в таком состоянии хоть какого-то вразумительного ответа невозможно, сколько не ори. Маккой обреченно вздохнул, опустился рядом с другом на колени и отточенным профессиональным движением вогнал в капитанскую шею гипо. Мысленно глава медслужбы проклинал чертову неизвестную планетку класса М и населяющую её расу, научившуюся регулировать свою популяцию, точнее выяснившую, как для этого использовать блага местной флоры. Конечно, больше всего доктор костерил не в меру любопытный десант Энтерпрайз, который решил возглавлять несравненный Джеймс — я клинический идиот, но Боунс же всё исправит — Кирк. В общем, Леонард думал о многом и в основном нецензурными выражениями, но вместо того, чтобы всё это высказать другу, лишь хмуро спросил, убирая использованный гипо: «Лучше?». — Угу, — всё ещё шмыгая носом, но уже без соплей и слёз ответил Джим. — Теперь ты мне в состоянии сказать, что случилось. Только, умоляю, без рыданья, — предупредил Маккой, заметив, как снова задрожала нижняя губа капитана. — Нечегонадеть, — на одном дыхании выдал Джим. — Что? Ещё раз. И раздельно каждое слово. — Мне нечего надеть. Брови Леонард взлетели вверх почти также стремительно, как это бывает у старпома. — Джим, ты стал женщиной меньше двадцать часов назад. Откуда в тебе это взялось?! Ты служишь на Звёздном флоте, у нас стандартная форма, и здесь её дохера! Джим кинул злой взгляд на доктора и стремительно влетел в платье, которое до этого держал в руках. После чего капитан встал в свой полный рост в 65 дюйма. — Вот! Доктор, опешив, замолчал на целых 20 секунд, чтобы потом вновь выдать громкую тираду. — Какого черта? Почему ты не реплицировал себе форменку на пару десятков дюймов длиннее? Золотое платье с трудом прикрывала круглые ягодички Кирка, а со своего места на полу Леонард смог рассмотреть чудные складочки под попкой капитана и белые хлопковые трусишки. Маккой шумно сглотнул, понимая, что Кирку не дойти в целостности до мостика в этом — с позволения — платье. Да он вряд ли сможет вообще выйти за периметр своей каюты. Если Леонард ещё пару минут посидит на полу, любуясь розовыми булочками в хлопковых трусиках, у капитана есть большая вероятность оказаться под Маккоем не только без форменки, но и без вышеназванного элемента нижнего белья. Всё-таки полгода без секса не прошли для доктора бесследно. — Хватит пускать на меня слюни! — свирепо возмутился Джим. — Хватит трясти передо мной попой! Женской попой! Почему твоя форма такая… маленькая? Джим печально уселся на «золотой» Эверест, поджав под себя ножки. Маккой пытался вспомнить, всегда ли его друг был таким умилительно милым. — Это стандартная форма. Я забил в репликатор свои параметры, и он мне выдал такое платье. Я попытался ещё раз, а потом ещё и ещё, но результат тот же. Боунс, мне нельзя идти в этом на мостик, меня трахнут по дороге. Я бы точно себя трахнул. В словах Джима было столько тоски, будто, он вдруг осознал, какую ужасную жизнь вёл раньше и насколько был неправ в отношении с противоположным полом. — Но… подожди, все девушки ходят в форме, и они не выглядят так… пошло, — Маккой озадачено потёр переносицу. — Я не понимаю. Может… может, я уродина какая-то. Нестандартная. Вдруг репликатор просто не может создать форму под мои параметры, потому что я дефектная. И мне придётся месяц ходить в мужской форме. И… и… все будут надо мной смеяться. Весь экипаж. Мало того, что я и так страшненькая, так ещё и буду носить мужскую одежду… — Кирк в отчаянье прикрыл лицо руками. Все признаки второй волны истерики были на лицо, и Леонард понимал, что её нужно было рубить на корню. — Джим, молю, только не реви. Я всё решу! Пожалуйста, не плачь. И ты не страшненькая. В ответ Леонард получил частые шмыганье носом и судорожные кивки. Маккой отошёл от расстроенного друга и вызвал по комму Скотти, что-то ему подсказывало, что дело не в нестандартной фигуре капитана. Уж она-то точно не могла стать поводом для смеха, только для зависти и эрекции. Скотти выслушал Маккоя и довольно хмыкнул. — Да всё нормально, док, пусть не киснет. Все девчонки меняют параметры при создании формы. Уж не знаю, кто закладывал программу для женской формы флота, но у него явно были какие-то проблемы в личной жизни. Скинь мне его… хм, её… Короче, скинь мне габариты капитана, я сделаю подходящую форму и с кем-нибудь из своих рабов пришлю. Будет наша куколка наряжена. Маккой продиктовал размеры нового тела капитана, благо накануне додумался занести их в свой падд. Услышав цифры, инженер сначала крякнул, потом присвистнул, потом что-то промычал и в конце добавил «Я, пожалуй, сам занесу форму. Вот это дыньки!» Кинув взгляд на миниатюрное тело капитана, который по-прежнему восседал на вершине горы из неправильных платьев и печально наматывал себе на нос прядь длинных волос, Маккой решил, что нужно позвать на помощь ещё и тяжелую артиллерию. Конечно, он не разделял мнение истеричного Кирка по поводу непривлекательности своей временной внешности. Джим был мил, правда, не совсем во вкусе Леонарда. Он-то предпочитал знойных красоток, таких, каким стал… Так, стоп, сейчас не время думать о брюнетках с чернильными глазами! В общем, не сказать, что Джим Кирк стал страшненькой девчонкой. Нет! Даже наоборот он был весьма миловиден. Правильная круглая мордашка, вздернутый носик, большие глаза и мягкие щечки. Но было одно «но». Капитан Энтерпрайз всегда славился яркой внешностью, но при переводе в женский эквивалент она почему-то стала какой-то блеклой, невыразительной. С такой простоватой мордашкой Кирку вряд ли удастся одним взмахом ресниц укладывать к своим ногам многочисленным поклонников. И что-то подсказывала Маккою, что когда Джим это осознает, обычной истерикой Леонарду не отделаться. Именно поэтому он связался с Ухурой и попросил заглянуть в каюту капитана и прихватить с собой чемодан, который девушки почему-то называет косметичкой. Нийота долго молчала, обдумывая просьбу доктора. — Не вопрос, Леонард. Только моя косметика не подойдет капитану. — Почему? — с искренним недоумением спросил Маккой. — Ленн, — усмехнулась связистка, — ты как маленький. Я же чернокожая, а наш капитан — молочная принцесса. — О! Точно… — разочаровано протянул Маккой. — Не переживай, я заскочу к Маркус, у них похожие типажи. — Спасибо, Нийота. Я у тебя в долгу. После того, как Маккой отсоединился, он поймал себя на мысли, что ему ни за что не привыкнуть к чарующему баритону Ухуры, такому приятному и немного возбуждающему, будто он принадлежит не живому человеку из плоти, а бестелесному божеству. Маккой тряхнул головой, освобождаясь от наваждения. — Всё, нормально, Джим. Скотти сейчас принесет тебе подходящую форму, а Ухура и Маркус занесут косметику и помогут накраситься. О последнем комментарии инженера Маккой благоразумно решил промолчать. Через десять минут бригада экстренного реагирования в составе Скотта, Нийоты и Кэрол прибыла в каюту Джима. Они были вооружены несколькими комплектами формы, десятком пар обуви различных видов и двумя чемоданами косметики. Маркус взяла на себя инициативу и реплицировала ещё и белье, за что Маккой был ей безгранично благодарен. Ещё через полтора часа их команда по спасению капитана могла любоваться результатами своей работы. Говоря словами первого офицера по науке, Джим выглядел приемлемо. Его новое форменное платье доходило до середины бедра, а косметики было ровно столько, сколько нужно, чтобы подчеркнуть прекрасные синие глаза капитана. Теперь он снова мог сражать всех наповал одним взглядом. Идеалистическую картину портило только воронье гнездо на голове Кирка. Волос у Джим оказалось так много, что казалось, будто они заполняют все пространство каюты, еще немного и сам капитан сплетет из них кокон. — М-да, — многозначно изрёк Скотти. — Капитан, вы хотя бы пробовали их расчесать? Капитан продемонстрировал три сломанные расчески и обреченно вздохнул. Маккой и Скотти вопросительно уставились на девушек, то есть на девушку и того, кто ещё недавно ей являлся. — Не смотрите на меня! — взбрыкнула Ухура. — Не имею ни малейшего понятия, что с ними делать. У меня совсем другие волосы, я просто завязывала хвост и шла на службу. — А у меня вообще никогда не было длинных волос, — поспешно вставила Маркус. — Да что ж вы за девчонки такие! — Леонард по привычке закатил глаза и направился к репликатору за еще одной расческой. Спустя полчаса воронье гнездо было разграблено. Не обошлось, конечно, без скулежа, жалоб и попытки пустить слезу со стороны хозяина птичьего жилища. Но Леонард был непреклонен и суров, и уже скоро длиннющие светлые волосы Кирка были убраны в красивую сложную косу. — Ничего себе! — присвистнул Скотти. — Откуда такие таланты, док? Нийота и Кэрол с восхищением изучали новую прическу капитана, пока тот придирчиво разглядывал себя в зеркале. — Скотти, у меня же дочь! Я всё детство плёл ей косы. А моя бывшая так и не научилась, поэтому после нашего развода остригла Джо чуть ли не под мальчика. Жалко очень, у неё были красивые волосы, потом она их так и не отрастила. Не смогла или не захотела. — Пойдемте уже, наконец, на службу, — вынес вердикт Джим. — Выпишу всем вам премию. — Лучше дополнительный день к отпуску, — улыбнулся Скотти. — Да ты прошлогодний-то ещё не отгулял. В результате Скотти сторговался на бутылку настоящего виски для себя и Маккоя и шампанское — для девочек. После чего довольный инженер удалился в своё царство труб, вентилей и датчиков, Маркус — в каюту (она заступала на дежурство в гамма-смену), а Кирк и Ухура — на мостик. Маккоя уже ждали в лазарете, но он не мог пропустить фееричного появления капитана и старшего офицера связи в новых оболочках на мостике. Конечно, экипаж уже знал о неприятном инциденте, случившимся во время их прошлой миссии на планете. Но мало, кто лично видел результат преображения трёх старших офицеров звездолёта. И поэтому Леонарду просто не терпелось посмотреть на реакцию экипажа. Это должно было быть занимательно. Он даже подумывал реплецировать себе ведёрко поп-корна, чтобы забрасывать им тех, чья реакция была бы не достаточна эмоциональна. И если честно, у Маккоя была еще одна веская причина подняться на мостик. Ему до одури было любопытно, как с приготовлением к первой рабочей смене справился старпом — этот пример вулканской выдержки, волей судьбы заточенный в крайне нестабильное женское тело. В частности доктора волновало, как Спок решил проблему длины женской формы флота. Но попасть на мостик в этот день Маккою не удалось. Едва он покинул каюту капитану, переполненный предвкушением грандиозного шоу, как его срочно вызвали в медотсек. В инженерном взорвался генератор чего-там-что-Маккой-никогда-не-выговорит, разворотило три переборки, пять инженеров угодили в лазарет, двое из которых в тяжёлом состоянии.