black perfecto

-Довольно, мисс Грейнджер! Кондитер вскочил с места, не в силах больше сдерживать свой гнев. Ее слова ранили его слишком глубоко. Эта дьяволица посягнула на самое дорогое, что было в его жизни, - на его фабрику. Нет, не так. На его Фабрику. Вонка отождествлял свое детище с божественным чудом, хотя точно знал, что некий товарищ с терновым венцом на голове ни кирпича собственноручно не положил в фундамент этого здания. Этот же товарищ также ни йоты не вложил в создание рецептов. Вонка прекрасно осознавал это. Вонка также прекрасно осознавал, что это он – тот самый Бог, и ничто не могло переубедить его. Тем более эта девчонка с амбициями Рокфеллера. Вилли Вонка скептически относился к женщинам, рвущимся в бизнес. Это новомодное явление «феминизм», когда девушки рвут на себе рубашки с криками о своей независимости, вызывало в нем недоумение. Он не был сексистом, но терпеть ребенка с гранатой в руках на своем пути он не намеревался. -Я прошу Вас покинуть мою фабрику в следующие два часа, - магнат сказал это со всем достоинством, которое у него только было. Помедлив, он отодвинул стул с высокой мягкой спинкой и отошел к окну, поворачиваясь спиной к женщине. -Черта с два, - мисс Грейнджер все так же сидела на другом конце стола цвета темного шоколада, излучая воистину королевское спокойствие. Она непринужденно повернулась в кресле к кондитеру, разглядывая его спину. В любом другом случае она без труда могла очаровать мужчину, но эта жеманная шоколадная принцесса порядком раздражала ее, а ведь ей так нужно сотрудничество с корпорацией Вонки! Гермиона отдавала себе ясный отчет в том, что она пытается прыгнуть выше головы. С ее стороны это было очень дерзко – прислать Вонке оповещение со словами «Я сделаю Вас успешнее». Куда уж успешнее? Кажется, магнату больше некуда стремиться, следи только за качеством продукции да обертки для жвачек новые рисуй. Но, как говорится, наглость – второе счастье, а раз у Гермионы это самое счастье есть, то и процветания своей компании она добьется. –Вонка, ты подпишешь эти бумаги. Ты подпишешь, потому что ты знаешь, что это действительно выгодно. Ты же не только за идею работаешь, - мисс Грейнджер ухмыльнулась, поворачиваясь обратно к столу и вновь принимаясь за стакан с виски. Девочка ходит по тонкому льду. Девочка знает, как играть. Но Вонка тоже был не промах. Он, может, и казался психом, но психи не все безобидные. Вилли оттянул ворот рубашки. В комнате становилось душно. В воздухе витал насыщенный аромат парфюма Грейнджер. Вишня. Спелая вишня наполняет легкие. Аромат, вечерний, богатый, словно кричащий «попробуй одолеть меня», буквально прилипал к коже. Гермиона невероятно раздражала его. Раздражал этот аромат. Раздражала вишня. Раздражали ее каштановые волосы. Она как будто специально выводила его из себя. А он, большой ребенок, не мог ей отказать. Не мог схватить ее за волосы, за этот темный шоколад, обжигающий пальцы. Не мог прижать к стене, обитой красным бархатом, и сказать все, что он о ней думает, что думает о ее тяжелых духах и этих шпильках, которые своим «цоканьем» по каменным ступенькам также выводят из себя. Он не мог даже заставить ее страдать, потому что эта женщина просто не знает, как правильно это делать. Из-за чего она вообще может страдать? Из-за цен на молодых мальчиков в тех борделях, в которых она обитает по ночам, когда думает, что город спит? В карих глазах этой женщины таится огонь, который сожжет любого, кто к ней приблизится. Кондитер, убрав руки в карманы брюк, повернулся к Гермионе и, разглядывая ее затылок, мучительно думал, что сказать. Уничтожить стерву. Уничтожить ее, потому что если не уничтожить ее самим, она разнесет все на миллиарды атомных частиц. -Мисс Грейнджер, скажите честно, кто этот мужчина, что ложится с Вами в одну постель каждую ночь? Как Вы его уговорили? Сколько он за это попросил? Но как бы не так. Женщина смотрела прямо перед собой, допивая остатки алкоголя. -Меня трахают уж почаще, чем Вас, мистер Вонка, - она бросила взгляд через спинку кресла на него. Карие глаза встретились с фиолетовыми. Гермиона не стала сдерживать улыбку. Виски со вкусом горького шоколада, миндаля и апельсина подействовал на нее, «ударив» в голову. Ее улыбка была манящей, но в то же время не банально развратной. Раздвигать ноги ради контракта не было пределом ее мечтаний – Вонка точно схватит ручку быстрее, чем она успеет снять с себя платье. Она снова отвернулась, со стуком поставив стакан на стол. В кабинете повисла тишина. Тишина давила на Вонку, тишина давила на Грейнджер, но они оба делали вид, что так и надо. Шоколадный магнат думал о том, что больше всего хочет пристегнуть наручниками к леденцовой лодке эту девчонку. Владелица книжных издательств думала о том, что она хочет выпить еще этого чертового виски. Вдруг тишина разбилась на тысячи осколков, впиваясь в Грейнджер наглым (наглым? Наглым для человека, который диктует свои правила гению кондитерского дела? Немыслимо.) утверждением: -Вы такая же сухая, как страницы книг, к которым Вы привязаны навсегда. Стоп-кадр. Гермиона дернулась в своем кресле, едва уловимо, перекидывая ногу на ногу. Руки сжимали подлокотники так сильно, что она могла с легкостью их сломать, если бы захотела. Девушка возвела взгляд к потолку, оглядывая роскошную лепнину. Блики от люстры из горного хрусталя «гуляли» по стенам, по полу, по ее коленям, обтянутым в узкую юбку кроваво-алого цвета. Воспоминания проносились перед глазами, «бликуя» и вытягивая огненными щипцами из Гермионы краткий выдох. Госпожа Трелони, ее преподаватель по астрономии в элитном частном пансионе, увлекалась экзотерикой. Эта взбалмошная Трелони как-то предсказала Грейнджер, что ту ждет крах от мужчины. Вдох. Трелони, этот экстрасенс в юбке-годе отвратительного зелено-болотистого цвета, как-то еще и сказала ту же фразу, что по глупости обронил сейчас этот шоколадник. Выдох. Сердце колотится о ребра в надежде, кажется, поломать их к чертям. Гермиона делает последний вдох и в очередной раз говорит себе, что экзотерика – чушь собачья, как и сама Трелони. Как и этот призрачный мужчина. Грейнджер знает, что настало время ее хода. Грейнджер тянет время. Вонка довольствуется победой. Вонка ждет. Кондитер лениво потянулся к столику с недопитой бутылкой виски. Он медленно дотронулся до горлышка, по очереди каждым пальцем обхватывая его. Иногда ему нравилась такая размеренность. Сейчас самое время. Кондитер размеренно идет к столу. Кондитер размеренно садится в кресло. Кондитер размеренно попивает очередное свое творение из стакана. Чарли Баккет думал, что его святой Вилли Вонка придумывает только цацки для малышни? Возможно, Вонка дойдет и до секс-игрушек, но так богохульнически относиться к шоколаду он не мог даже в своем самом смелом сне. А вот Грейнджер могла. Она могла даже разом разорвать тот канат, в которой сплелись их общие эмоции, чувства, мысли. Она могла. Но не хотела. -Интересно, какие еще перлы Вы процитируете из сборника этой чванливой… - Гермиона поморщилась, подбирая слова. В голове роилось сотни мыслей, но ни одна из них не отвечала ее запросам, - идиотки? -Столько лет прошло, а Вы все еще обижаетесь на бедную госпожу Трелони, - Вилли вспомнил Грейнджер в школьные годы. Он отвел глаза, разглядывая атласные шторы на окне насыщенного сливового цвета. Блики от люстры попадали и на шторы, терялись в их тяжелых складках. Взгляд снова упал на Грейнджер, которая, в свою очередь, не отводила глаза от него уже долгое время. Как это пошло. Ей-богу, как пошло, когда сталкиваются два характера, до боли, до крика похожих друг на друга, но настолько же и разных. Они должны были или убить друг друга, или... А у них был выбор? Вонка усмехнулся, прикусывая нижнюю губу. Какой хорошенький роман вышел бы из этой истории. Чистые «50 оттенков Грейнджер». Грейнджер решилась нарушить молчание: -А я смотрю, Вы не обиделись, когда она Вам сказала, что Ваш ждет крах от одной женщины, - шах и мат, король шоколада. Гермиона тряхнула каштановыми кудрями, поднимаясь со стула. Надо выпить, иначе поток воспоминаний накроет ее волной, потопит, а у нее в ее аккуратном ежедневнике не был указан пункт «рефлексировать, перебирая глупые воспоминания». Она подходит к столику, выливая остатки дорогого алкоголя в свой бокал. Недолго думая, она в один глоток опустошает его. -Вы бредите. Сколько C2H5OH Вы сегодня уничтожили? -Достаточно, чтобы понять, что у нас с Вами все не как у нормальных людей. Кондитер скривил рот в подобии сочувствующей улыбки. Он желал доказать этой женщине, что он слишком силен, чтобы пасть перед ней, но он знал, что он слишком слаб, чтобы хотя бы мечтать быть рядом с ней. Книжница понимающе кивнула, мрачно усмехнувшись. Она, живя своими наивными мечтами, хотела побить магната на его территории, но не смела даже мечтать о том, чтобы хотя бы на сотую долю чертовой секунды почувствовать его губы. Гермиона медленно приблизилась к магнату: -Одна подпись, Вонка. Жалкий росчерк твоей дорогой ручки. И мы будем видеться только на Рождество. Звонки в «Скайп» раз в квартал ты уж вытерпишь. Она уже стояла очень близко к кондитеру, глядя на него сверху вниз. Запредельно близко. Настолько, что он думал, будто уже купается в этой гребаной вишне. Теперь ему точно не смыть с себя эту дрянь. Окутала, связала по рукам и ногам. Нет, Вонка, в этот раз ты не сбежишь. В этот раз не сбежит и Грейнджер. *** Вонка открыл глаза. Балдахин заботливой рукой был задвинут так, чтобы солнечный свет не тревожил спящего. Место рядом с Вилли было пустым, постель – холодной. Грейнджер даже после этой ночи не прекратила свою игру. Пахнуло вишней: -Довольно, мисс Грейнджер.