Границы отравленной невинности.

Перед прочтением включить: Lana Del Rey - Summertime sadness

В просторной комнате Лолиты наверняка пахнет дорогой персиковой пудрой и свежими цветами. У нее много коротких летних юбок и разноцветных платьев, а у Матильды - нет почти ничего. Все осталось в далеком прошлом и только изношенная зеленая куртка, с бархатной полоской на шее - напоминание о несуществующем детстве. Лола получает от этой жизни все, а Матильде вдруг стало просто все равно. Она пахнет кровью и темные волосы ее крепко впитали в себя ядовитый дым дешевых сигарет. Пропахли серой людной улицей. А Лола совсем другая... У нее громкий заливистый смех и радостно поблескивающая на солнце, тонкая полоска скобок для зубов. У нее открытое загорелое лицо, на котором время от времени появляется та вульгарная гримаса и многообещающая улыбка с размазанной по нежным щекам помадой. Она поцелованная солнцем... У Матильды остались только большие недоверчивые глаза и где-то там, глубоко в животе, внезапно умерли некогда порхающие бабочки. Ло-Ли-Та. Они встретились в по-осеннему морозный день. Солнца не было видно уже с самого утра, а ближе к полудню ожидаемо полил сильный дождь. Матильда, развалившись на ступенях своего теперешнего пристанища, лениво выпускала в ощутимо ледяной воздух клубы сизого дыма и когда проезжающая на новеньком велосипеде мимо рыжеволосая, вымокшая насквозь девчонка слишком неожиданно притормозила возле нее, не на шутку удивилась. - Где здесь можно позвонить? - насмешливо спросила она и звонкий голос ее аукающим эхом навсегда прочно засел в голове. Они почти ровесницы. Ландо всего на год младше Гейз и тем не менее, Матильда уже знает, что такое убивать. Конечно же, Ло не уступает ей и в этом, однако никогда не действует своими руками. У нее нет ни пистолета, ни ножа, предусмотрительно припрятанного под тонким матрасом. Доллорес щедро награждена совсем другими умениями и талантами. Она всего лишь умело руководит, манипулирует и незаметно навязывая свою дурашливую волю, мастерски подчиняет себе других. Мужчин, в большинстве случаев. Для Лолиты это так же просто как лгать. Она одна из тех девчонок, которым переспать с кем-то, точно так же легко, как за один подход выкурить очередную сигарету. Она заразительно смеется над робостью и выступающим румянцем на обычно бледных щеках Ландо. Ло знает толк в таких вещах. Она как раз одна из тех девчонок, о которых когда-то давно, темноволосая сама осуждающе рассказывала Леону... Забавно, но именно с ней Матильда совершает самый глупый поступок в своей жизни. Легко и необдуманно срывается с нагретого места, бежит вприпрыжку рядом с милым "Смертоносным демоном". Они тайно сбегают. Совсем одни, без разрешения позаимствовав у раздражающего их с некоторого времени обоих Сластолюбца денег, оставляя совершенно одержимого своей животной страстью Гумберта позади. Они колесят по кажущейся на тот момент, поистине бесконечной Америке автостопом и сидя в чужих, случайно пойманных на обочине машинах, Лолита с интересом изучает любезно предложенные карты, рисует кривые линии своей излюбленной ярко-красной помадой, а Матильда спокойно смотрит в окно. Ее привлекают быстро сменяющиеся за тонким стеклом живописные пейзажи западного побережья и кареглазую неизменно преследует ощущение, словно позади она оставила нечто очень ценное. Несмотря ни на что, девочка отчетливо понимает, что не хочет, чтобы все это летнее безумие когда-либо кончалось. Они останавливаются в солнечной Калифорнии и яркий жалящий свет приятно обжигает их уставшие глаза. В холле придорожного мотеля темно и многолюдно. А еще, невыносимо жарко. Лолита ангельски улыбается очарованному мужчине в достаточно зрелом возрасте, который словно под сильнейшим гипнозом оформляет одноместный номер. Она как всегда умело лжет, увиливая от надоедливых расспросов о том, почему две несовершеннолетние девочки путешествуют одни. Кокетливо, почти по-детски невинно смущается, умело скрывая глубоко внутри ощутимо нарастающее раздражение. "Видите ли, мы ждем нашего дорогого папочку!" - совершенно бессовестно выдает она, кидая лукавый взгляд через плечо на молчаливо стоящую чуть поодаль Матильду. И под конец длительной и нудной регистрации, наконец забирает уступчиво протянутые ключи, вложив в широкую раскрытую ладонь несколько чужих помятых долларов. Чтобы окончательно выбить его из колеи, она оставляет алеющий бутонами тонких насыщенных лепестков поцелуй на впалой щетинистой щеке не на шутку удивленного администратора и цепко хватая нахмуренную Ландо за руку, скрывается за ближайшим поворотом. Их небольшая душная комнатка располагается на втором этаже и к превеликому счастью кареглазой, здесь достаточно тихо. Весь источник шума так кстати сосредоточен внизу. На белом, а точнее, сером подоконнике за вызывающе-бордовой шторой стоит одинокий цветок. Судя по всему, только недавно пересаженный, ведь узорчатый горшок больше него самого раза в два. Знакомые скользкие листы с белыми вытянутыми пятнами и Матильда вдруг вспоминает, что именно она оставила в тот-самый-день. Ее мягкая, вечно веселая Аглаонема осталась совсем одна... - У нас с тобой ровно два дня, - кидает Гейз и разбегаясь, со всего размаху, бесчувственным баластом валится на непривычно мягкую кровать. Темные стеклышки ее круглых очков игриво отражают в себе беленый потолок и Матильда облегченно падает прямо рядом с ней, обхватывая жалобно скулящий живот. - Было бы неплохо поесть. А с наступлением сумерек, Ло непринужденно скидывает уж слишком полюбившийся лазурный комбинезон, заботливо купленный дорогим "Папашей", и с готовностью открывает жадному бродящему взору светящуюся наготу совсем еще юного, но, к несчастью, уже порочного тела. А после, в который раз доверчиво жмется разгоряченным медовым телом к чужому, совсем по-хозяйски скользя короткими пальцами с облезшим красным лаком по изящному изгибу беззащитно обнаженной спины Ландо. Ровно две безгранично-длинные ночи, рыжеволосая как самый страшный секрет, шепчет ей на ухо свои заветные, воистину непостижимые мечты. Намеренно пачкая кончик крошечной ушной раковины ярко-багровой помадой, совершенно бездумно забытой на ее нежных трепетных губах . - Хочешь, я расскажу тебе про то, как участвовала в "Зачарованных Охотниках?"* - едва слышно шепчет она, закидывая еще по-мальчишески округлое бедро Тильде на поясницу и устраиваясь поудобнее. - Да...- так же таинственно звучит тонкий голос Ландо и большие глаза хаотично, почти болезненно мерцают в тягучей полночной темноте. За мутным исцарапанным окном в старой полусгнившей раме заманчиво мелькают теплые огни мимо проезжающих машин. Они появляются в кромешной тьме неожиданно и пропадают точно также, оставляя после себя лишь незримые отпечаток резиновых шин на все еще раскаленном асфальте. А немного погодя, с чернильного неба летят чистые кляксы дождя, падая и безутешно разбиваясь, туша своими горькими, безутешными слезами ровную лоснящуюся дорогу. И Ло говорит, говорит, говорит. И глаза ее светятся жизнью. Матильда охвачена ее испепеляющим огнем, Ло чувствует это в воздухе. Они расстаются ровно на средине дороги, не успев посетить все остальные сорок восемь штатов и, казалось бы, тесно сплетенные меж собой жизненные пути, беспрепятственно расцепляются друг с другом. Лолита слепо бежит за своими порочными грезами, порхает навстречу платиновому зареву, чтобы после, остаться покинутой и раздавленной мелким продажным подонком Куильти. "Единственным мужчиной, которого безумно любила". Матильда спешит обратно не потому что действительно хочет. Просто волнуется за своего безмолвного друга, которому когда-то давно подарила долгожданные корни. "Все так, как того хотел Леон." Идут года, беспощадно быстро сменяются времена года. Все так, как и должно было быть, но когда семнадцатилетняя Матильда находит в почтовом ящике подмокшее после очередного осеннего дождя письмо, все снова переворачивается с ног на голову... Постучать она решилась не сразу. Долго переминалась возле скрипящего порога, нервно крутя в руках потрепанный конверт с полустертым, но таким заветным адресом на пожелтевшей бумаге. И когда дверь неминуемо открылась, на пороге стояла лишь бледная тень взбаламошенной рыжеволосой девчушки из прошлого. Была ли это действительно Ло? Та самая Ло? Нет, это была Долорес Гейз. Ее короткие волосы больше не отливали ярким сплавом меди и золота, а серо-зеленые глаза не горели привычным азартом. Вся она будто бы выцвела, осунулась и иссохлась. Даже отдаленно знакомая улыбка на тонких упрямых губах не спасала. Ее тощие руки заботливо обхватывали огромный живот. Где же ты, прежняя Ло?! Ландо упорно искала в этом фантоме худющего полуживого силуэта хотя бы слабый отголосок прежней невозможно избалованной Долорес, но глаза все спотыкались о выступающие косточки кистей, мирно сложенных на неприлично круглом животе. Ничего. Совсем ничего не осталось. - Удивлена? - без особого интереса спрашивает она, когда бережно скатывается на пол, опираясь сгорбленной под тяжестью спиной и руками о потрепанное сиденье старого дивана. Ответ ей вовсе не нужен. Матильда знает это точно так же хорошо, как и то, что сейчас рвано дышит. - Я написала письмо Гумберту, попросила немного денег чтобы, наконец, выбраться из этой дыры, - как бы между прочим заявляет Долорес, внимательно и долго смотря на Матильду, бездвижно застывшую напротив, не смеющую сделать и шага в сторону. Но Матильде Ландо сказать попросту нечего. Она молчит как немая рыба, выброшенная волей несчастного случая на песчанный берег, отчаянно стараясь не расплакаться. Щеки горят адским пламенем, а в стиснутой груди бушует негасимый шторм недосказанных, рвущихся наружу слов и только горький осадок обессиленности остается с ней до конца. - Ты почти не изменилась, - заключает белолицая Ло и растягивает обветренные губы в легкой полуулыбке. Призрачной и бледной. И когда кареглазая вновь переступает порог ее нынешнего "дома", Ло внезапно хватает ее за левое запястье, заставляя обернуться, едва ли не вжаться в ее непривычно округлившееся тело. И когда чужие руки неразрывным кольцом смыкаются на ее тонкой шее в излюбленной бархотке, прикрытой шелковым шарфом, Матильде становится дурно. Долли так крепко жмется к ней, словно пытается поглотить внутрь себя, но пути туда Тильде уже нет. Внутри Гейз бьется другая жизнь. Темноволосая бесшумно плачет, утыкаясь высоким лбом в ссутуленные плечи, смиренно проглатывая горькие слезы бессилия, а Ло заботливо гладит ее по отросшим спутанным волосам. Блаженно вдыхает их пыльный аромат, прикрывая давно потухшие глаза, скрытые за безвкусной розовой оправой. - Нужно было остаться с тобой, Тильда...- едва уловимо, на грани слышимости шепчут бескровные губы, будто раскрывая ужасающую тайну и опаляя горячим дыханием напряженную правую скулу девушки. Держи меня крепче, милая Ло, ведь я уже иду ко дну... Она нехотя отстраняется, слыша глухой скрип половиц и внезапно оборвавшийся стук молотка за спиной. Должно быть, Дик зашел в дом. Ландо слишком аккуратно отступает на шаг, ближе к полусгнившему крыльцу и живое тепло, такое необходимое и чудесно-родное, исчезает вместе с ней. Хрупкое запястье все еще удерживает маленькая ладошка и понимающая улыбка скользит на немного распухшем лице Гейз. Кареглазая хочет сказать. Неумолимо хочет сказать, что все должно было кончится совсем не так, но осмысленно связать слова никак не может. Ее губы бессмысленно бьются друг об друга, не выдавая наружу ни одного членораздельного слова. - Чшшш, - успокаивающе шипит все-еще-рыжеволосая, отпуская запястье из мертвой хватки и прижимая указательный палец к полным губам. - Не нужно сейчас ничего говорить. А в следующее мгновение, легко подается вперед, прижимаясь теплыми шершавыми губами к чужим. Мягким и искусанным, уже покрывшимся пленчатой корочкой. Всего секунду длится их поцелуй и нет в нем даже намека на некогда былую пошлость. Это всего-лишь отчаянно трепетное прикосновение, словно бабочка едва слышно взмахнула красивыми крыльями. И последнее что говорит ей Лилит: - С короткими было лучше. Лолита умерла при родах, произведя на свет мертвую девочку. Маленькую сероглазую Дороти, навсегда уснувшую прямо в Рождество. Самое дерьмовое Рождество в ее дерьмовой жизни. Лолита умерла, а Тильда - осталась. Снова одна. Снова разбитая. "Жизнь - то еще дерьмо и дело тут заключалось совсем не в возрасте. В этом Леон был прав." - все размышляла Матильда. Думала об этом, когда сидела на скучных уроках, думала, когда на последние деньги покупала цветы в крохотной лавке на самом углу длинной улицы, думала, когда на нетвердых ногах, шагала по незнакомой дорожке прямиком к вечно серому кладбищу. И когда ее самой не станет, уже некому будет приносить цветы. Ее могила запустеет, прорастет густой лесной зеленью, которая будет расти вместо казалось бы, привычных цветов. Она вновь потеряла все и мчится по пустующему побережью со скоростью 99 миль в час. За пыльным, наглухо закрытым окном ее старой машины отражается высокий обрыв. Всего один шаг до тебя, о, прекрасная Лолита...