***
Про завещание, естественно, кроме Мика и Эвер, никто не знал и даже не догадывались.***
Саша купалась в роскоши. У неё было всё, что необходимо девушке в её возрасте. Ванда и Тимоти не могли на неё наглядеться и баловали нещадно. Бен получил всё, что ему полагалось, и то, чего он был лишен.***
А Мик? Мик жил, как всегда. Ссужал деньги приятелям, водил подружек по ресторанам, крутил любовь с Ирэн и рисовал… Преимущественно миниатюры. Дома у него оставались девять картин, он их прятал в сейфе и никому не показывал. Саша и Бен, выкраивавшие время, чтобы побыть с братом, рисовали Мика, когда он не видел.***
Бен радовался жизни, Саша стала звездой YouTube, как только дала интервью одному из маститых блоггеров. Дом Мика теперь осаждали многочисленные поклонники Саши. Бенедикт получил тьму выгодных предложений — от рекламы мужской парфюмерии, до предложений сняться в кино.***
— Ух, Дайсуке, — сказал однажды Мик Дайсуке, сидя с ним в кафешке, — натворил ты дел. Ребята Арсена периодически снимают с забора по пятнадцать человек. Все так и прут посмотреть, как Саша живет или как Бен без рубашки дефилирует… — Извини, — Дайсуке похлопал приятеля по плечу, — сам удивляюсь, что такой резонанс. Ты-то как? Смотрю, ты грустный ходишь. Случилось что? — Твоя статья случилась, — печально улыбнулся Мик, — теперь я по-большому счету ни Бену, ни Саше не нужен. Они счастливы, любимы… а я… Что я? Я опять останусь один. Вы, конечно, со мной останетесь, но Бена и Саши уже не будет… — Не говори глупостей, — возмутился Дайсуке, — Бен и Саша тебя любят. Вот буквально на днях, они со мной советовались, чтобы тебе такое подарить, чтобы ты не грустил… — Не надо мне подарков, — Мик посмотрел на Дайсуке, — главное, чтобы, как и прежде я мог прийти домой, а там Саша сидит на кресле в перепачканной краской майке, черных шортиках и слушает плеер, Бен пытается нарисовать какую-нибудь каляку-маляку, сердится, смешно морща нос… А потом после ужина усесться на диван. Бен головой на моих коленях, Саша, прислонившись к плечу и обвив меня пушистым хвостиком… Но ведь, — Мик тяжело вздохнул, — этого больше никогда не будет. — Почему? — не понял Дайсуке. — Потому, что я им не нужен. У Бена есть теперь мама и папа, Сашу удочерили, а я один как перст, — Мик принялся кусать губы. Похоже он еле сдерживался, чтобы не расплакаться, — как всегда, пока что-то делаю на благо, вроде нужен, а потом всё… период оперения кончился, и я становлюсь пустым скворечником… — А как у тебя с Ирэн? — Всё в порядке, — Мик попытался ухмыльнуться, но у него не получилось. — Всё наладится, — убежденно сказал Дайсуке, — я тебе рекламу сделаю, ты только не огорчайся и рисуй. Давно я твоих картин не видел. — Я сейчас миниатюры рисую, не прёт меня на полотна. — Все будет хорошо, — Дайсуке заплатил за ужин и укатил по своим делам, а Мик ещё немного посидел в кафе и побрел домой на своих двоих. Пришел домой. Темно дома, никого нет. Вошел в гостиную, включил свет, тоскливо огляделся. Нет никого… И не будет… больше… никогда. Защемило сердце. Мик глубоко вздохнул и отправился мыться. Потом, после ванны лег в кровать и забылся тяжелым беспокойным сном. А утром… Мик обнаружил, что его голова покоится на груди спящего Бена, а на его груди сопит лохматая Саша. — Ээээ, — пробормотал ошарашенный Мик, — как же это? — Спи, — буркнул Бен, облапывая Мика, — рано ещё. — Ладно, — Мик, притиснутый к теплой и надежной груди брата, послушно закрыл глаза и уснул вновь. Проснулись в двенадцатом часу. Мик открывал глаза как можно медленнее, боялся, что Саша и Бен ему приснились. Ан нет. Тут оба. — Доброе утро, Мик!!! — Бен потянулся и облапил Мика, — ты чего такой печальный? — Ты не заболел случаем? — спросила Саша, внимательно вглядываясь ему в лицо. — Скучаю, — ответил Мик, — а ты такой теплый. — Дайсуке сказал, что ты думаешь, что мы тебя бросили, — сердито сказал Бен, прижимая Мика к себе, — что ты такое удумал, глупый? Мы тебя никогда не бросим, правда, Саша? — Честное слово, Мик! — Но вы ведь, — Мик кое-как освободился из загребущих рук Бена, чтобы попасть в ласковые обнимашки Саши, — вы теперь знаменитые, богатые и веселые… — Ты чем слушаешь, бро? — огорчился Бен, — Ванда и Тимоти тебя тоже усыновили. — Зачем? — тоскливо спросил Мик, — я — никто и звать меня никак. Один из… умру, так и никто и не вспомнит, что такой в мире существовал. Бац. Звонкая пощечина оставила на щеке Мика яркий след. — Эй, Саша! — изумился Мик, — ты почему меня ударила? — А зачем ты городишь тут глупости?! — вскипела химера. — Если ты не бросишь свои депрессивные мотивы, я тебе ещё и добавлю, — строго предупредил Бен, — ишь чего удумал. Ты будешь жить долго и счастливо. С нами. А если и умрем, то в глубокой старости. — Саша меня ударила, — Мик сидел на кровати, потирая щеку и удивленно смотрел на сердитую Сашу. — Прости, рассердилась малость, — смутилась та. — Все. Хватит. Радостно идешь умываться, — постановил Бен, — а потом присоединяешься к нам на кухне. Будем есть, пить, веселиться, а потом поедем куда-нибудь. — Хорошо, — покорно согласился Мик. Бросил взгляд на Сашу, выбрался из кровати и отправился вниз.***
— Что-то с ним происходит, — задумчиво произнес Бен, проводив Мика взглядом, — ощущение такое, что он знает… — Что? — тихо спросила Саша. — … когда умрет, — закончил Бен, — да мы тоже хороши. Бросили его. А Мик к нам привязался. — Да, нехорошо получилось. — Нам надо его поддержать, а то он так и скатится в глубокую депрессию. Что Мик сильно-сильно любит? — Я нарисую для него... что-нибудь прекрасное, — всё, что смогла предложить Саша.