Скрытая любовь всегда горька.

Однажды, в глубокой ночи, Еле не сомкнув свои очи, Убежала из деревни девочка Чара, Туда, куда мать ей бежать запрещала. Упала она, и от боли стоня, Встретила чудесного монстров принца. И вот, немножко погодя, Стали они друг-другу как брат и сестрица. Она была к нему добра, Он к ней был нежен. Кажется, хороший конец им обеспечен. Он любил её, игнорируя расу, Он любил её, игнорируя других монстров красу. Не хотелось быть им как брат и сестра, Хотели они быть парой, как и бывает всегда. Любить и ссориться, потом же прощать, Хотелось им горячо в любви признаться. Но боялась Чара, что никто не захочет их любовь принимать, И боялась она любви, словно в убийстве сознаться. Проходили года, бывали и ссоры, и драмы, Проходили времена, а они проходили все жизни преграды. Но вот с одним невозможно было смириться, С любовью своей, что, казалось им, никуда не годится. «– Чара, скажи мне, ты же любишь меня?»– спросил однажды Азриэль, Немного помолчав, девушка кивнула.«– Ответ ты знаешь, хоть убей.». Они улыбнулись друг-другу, но было понятно по глазам, несчастной была эта пара, И от печали хотела лютиками отравиться Чара. Азриэль цвёл от любви горячей, Но Чара чувствовала себя всё плачевней и плачевней. И вот однажды, в глубокой ночи... Постаравшись не сомкнуть свои очи.... Сбежала в начало, куда упала девушка однажды, И срывала лютики словно без них страдала от жажды. «– Прошу, прости меня, о мой лучик солнца..»– прошептала она. На утро Азриэль, не найдя сестру, побежал искать её, И вот найдя её в начале, не мог тот без слёз смотреть на неё. Бледнейшая кожа, закрытые глаза и улыбка застывшая Были на лице навек теперь заснувшей. Эта боль разрывала сердце, душу, И собравшись с силами, он поднял не дышащую больше тушу. «– О Чара, за что ты так со мною?..»– в слезах спросил будущий король, Смотря на лютики только через боль. Забоявшись любви, как огня, Чара не смогла удержать от самоубийства себя. Азриэль, понимая причину столь ужасного поступка, Вернуться хотел во времена, когда те были ещё совсем малютки. Он бы признался всем о любви, и может, их чувства бы приняли, И не пришлось бы хоронить Чару под камнями. В горечи затонул юный монстр, Полюбивший человека слишком остро. Проходит год, проходит два, а ведь всё ещё душа его в цепях, И стоит со слезами Азриэль на этих камнях, Что были лютиками покрыты. И вот прошептал он:«– Как же жалею я, что чувства наши были скрыты..»