Лунные территории, освещенные тьмой.
15 октября 2019 г. в 15:22
— Прелесть, просто прелесть, — щебетала камеристка, воркуя над платьем своей маленькой госпожи, которая стояла, поникшая, у зеркала, уже не надеясь на скорое высвобождение из плена душной туалетной комнаты. — Ах, вы просто прелестны! Вашей матушке обязательно понравиться! — Мэри–Энн продолжала томно чирикать, прикалывая булавкой к подолу очередной пышный цветок. Это было её любимое занятие — полностью захватывать власть над наследницей рода Найт и мучить её, заставляя стоять на одном и том же месте долгие минуты.
Элис уныло смотрела в зеркало, наблюдая, как смешные кудряшки камеристки постоянно подпрыгивают, когда та крутила головой или вскакивала, чтобы взять новую ленту. Ей было скучно. И грустно. В одиннадцать лет не хочется стоять у зеркала и прихорашиваться, в одиннадцать лет хочется спрыгнуть со второго этажа своей комнаты в кусты, убежать играть в прохладном саду в прятки и вернуться только под вечер, измазанной, но довольной жизнью, детством и днем в целом.
— Вот, — нараспев протянула Мэри-Энн, — платьишко ваше готово, mistress, вам нравится? — камеристка с такой радостью и удовлетворением в скрытых садистских потребностях смотрела на Элис, что той оставалось только устало кивнуть. Не говорить же, что в боку колет, а на спине ткань трет, словно ершик, иначе она снова застрянет здесь еще на час для выяснения всех проблем и их исправления. Правда, когда исправят эти проблемы, появятся другие, потом еще другие. И еще другие, до тех пор, пока уже не начнется сам бал по случаю дня рождения виконтессы.
Камеристка помогла Элис слезть с табуретки, и проводила к столику для умывания. Теперь девочку будут мучить другим способом: расчесывая и делая из её черных-пречерных волос чуть ли не целые строения, в которых могут жить куколки из деревянного домика, который подарил ей на прошлое день рождения отец.
Кривясь от боли, — Мэри-Энн виконтессу не жалела, — Элис сидела на стуле и отсчитывала минуты до прихода её друга, с которым она сможет уйти с этой ненавистной комнаты и больше тут дня два не появляться. Часы над дверью, темневшей среди шкафов, громко тикали, и девочке вдруг показалось, что они тикают медленней, чем обычно. «Неужели это гадкая женщина с этими дурацкими кудряшками их замедлила?» — думала Элис, ерзая.
Но вот, спустя какое-то время, дверь тихо щелкнула и приоткрылась. Мэри-Энн повернулась к заглянувшему в проем человеку и нахмурила брови, насупившись:
— Майкл, я еще не закончила, — камеристка надула щеки. Она сама по себе была довольно полной, а когда надувала щеки, становилась похожа на ожиревшего кота в платье, только одних усов и не хватало.
— Прошу меня извинить, — чрезвычайно вежливо отозвался юноша, с мягкой улыбкой кивая, — но госпожа Эклиптия требует дочь к себе для обсуждения нюансов праздника, — он чуть склонился, всем своим видом выказывая уважение к Мэри-Энн.
Та снова надулась, но теперь уже не от злости, а от удовольствия, и раскраснелась:
— Ох, хорошо, пару минуточек и мы закончим, да, милочка? — у камеристки очень быстро изменилось настроение, а когда она была довольна, начинала тошно сюсюкать сверх меры.
Элис согласно моргнула. Сейчас кивать было опасно для жизни, если хоть часть прически испортится, то виконтессе скальп снимут живьем. В переносном смысле, конечно. А может и нет.
— Я подожду снаружи, — отозвался Майкл и скрылся в темноте.
— Ах, каким же он стал галантным! — снова завелась Мэри-Энн и продолжила кружить вокруг девочки коршуном.
Еще несколько минут лекции о том, какой же её друг теперь хороший и прекрасный, закончились для Элис абсолютным крахом надежды на то, что на балу ей будет удобно. Не будет ни капли. Камеристка так уложила волосы, что голову нужно было держать обязательно прямо, иначе вся конструкция упадет, да еще и высоко подняв подбородок, чтобы было видно маленькую игрушечную коронку, которую Майкл, — милейший паренек! — нашел в антикварной лавке. Ах, если бы он знал, какими мучениями обернется для его подруги эта находка, он бы в жизни не принес это украшение в особняк Найт!
— Ну вот и все, милочка. Беги к своей mère, — Мэри-Энн выпустила виконтессу из своих цепких лап и принялась убираться на столике, собирая многочисленные деревянные расчески и щетки.
Закатив глаза к потолку, — Элис уже думала, что никогда не уйдет от этой говорливой камеристки, — черноволосая леди чуть поклонилась и, звонко цокая широкими каблуками, вышла из туалетной комнаты. Около двери, как и было обещано, её дожидался Майкл.
— Михаил, я сейчас лягу в гроб, — выдала виконтесса, едва только защелкнулся замок.
Юноша тихо усмехнулся:
— Элис, тебе не стоит так говорить, — он сделал очень важный голос, от которого девочке тут же захотелось смеяться. — «Как ты можешь, Найт, так вести себя? Один раз в году. Один, Господи Боже, раз в году ведь можно потерпеть?! Неужели тебе так сложно надеть платье и сидеть тихо?!» — Майкл облокотился на стену и принялся томно обмахиваться несуществующим веером. — «Вся в отца!..»
Девочка засмеялась во весь голос: как же смешно её друг изображал её несносную мать! Но вдруг дверь скрипнула и начала открываться. Парень мигом встал солдатиком, поправил чуть приподнявшуюся жилетку и сделал каменное лицо: «вы что, никакого смеха, я серьезен как труп клоуна», — а малышка только и успела, что закрыть раскрасневшееся лицо ладонями и отвернуться, с трудом сдерживая смех.
— Разве mistress Элис не звала к себе госпожа Эклиптия? — с подозрением спросила камеристка, выглядывая из-за двери.
— Да, конечно, мы уже идем к ней, — Майкл поклонился и повернулся к виконтессе. — Уважаемая, пройдемте.
Девочка, трясясь от беззвучного смеха, быстрым шагом, почти бегом, направилась к лестнице в коридор, к кабинету госпожи Найт. С самым суровым видом темноволосый юноша последовал за ней, сохраняя дистанцию в два шага.
Мэри-Энн проводила их скептическим взглядом и подняла с пола ящик с разными ошметками тканей, потащив его в платейную комнату.
Едва только парочка друзей скрылась за углом и огляделась, — нет ли вездесущей прислуги, — как Майкл схватил Элис за плечи и принялся трясти (но осторожно, чтоб прическу не повредить):
— Хватит смеяться! Хватит! — но виконтесса продолжала умирать, задыхаясь в наступившей истерике. — Ты серьезно? — девочка повисла на юноше, не прекращая свой хохот. — Да хватит тебе, если ты сейчас к ней придешь красная, она решит, что ты опять бегала! И снова будет тебя ругать!
Элис мигом успокоилась и вытерла выступившие слезы. Шмыгнув носом, она кивнула:
— Да. Все, видишь, я успокоилась, — поправив платье, девочка взволнованно вздохнула.
— Давай-ка проветримся, — юноша взял свою госпожу за руку и шагнул к настежь распахнутому окну, — так быстрее краснота уйдет.
— Хорошо, Михаил, — виконтесса выглянула на улицу, — о, смотри, там Томас снова с той поварихой заигрывает. Как ты думаешь, когда они все же уйдут отсюда, они поженятся и у них будут дети? Они будут давать мне с ними играть? — она так быстро говорила, что её друг даже не мог и слова вставить. — Вот будет здорово-то!..
— Что-то я сильно сомневаюсь, — сказал Майкл, пожав плечами, — что они смогут иметь детей. Всю жизнь ведь здесь проживут.
— Как и я, — грустно произнесла Элис и поправила выбившийся локон.
Юноша ничего не смог на это сказать.
— Идем. Тебя ждет «Ты вся в отца!» и «Сиди тихо!».
— Если б она только знала, что сравнение меня с отцом делает мне комплимент, — протянула виконтесса, — в отличие от неё он не сидел, запершись в одном месте, а путешествовал и познавал новое, — она с тоской посмотрела в окно, на то, как шелестят вдалеке ярко-зеленые деревья. — Хотя из-за этого он так редко появлялся дома.
— Ну и что? — Майкл хмыкнул. — Зато ты знаешь, что он был великим путешественником и много знал! Им можно гордиться! Я уверен, что, если бы не то страшное кораблекрушение, то он бы обязательно сегодня приехал!
Элис благодарно кивнула и одернула неудобные рукава. Парочка, тихо переговариваясь, прошла коридор и оказалась у очень вычурной двери, с позолоченной табличкой и резным медным замком.
Откашлявшись, виконтесса взялась за ручку и уже хотела повернуть, как юноша отдернул её. Девочка удивленно посмотрела на друга: тот указывал на совершенно спокойно летящего под потолком крупного черного жука, чем-то похожего на пуговичку от жилета.
— Я читал, что увидеть жука в доме — на счастье, — пробормотал Майкл.
— В последний раз, когда мы видели жука, повариха сожгла полкухни, потому что боится насекомых, — скептически ответила Элис и усмехнулась. Состроив максимально спокойную физиономию, виконтесса снова повернулась и все же открыла дверь.
Она отворилась почти беззвучно, только по ворсу ковра прошуршала. Здесь находился большой, просторный кабинет графини Эклиптии, в котором она находилась большую часть всех дней. Он был довольно светлый, шторы были отдернуты, а окно распахнуто настежь. Абсолютно во всех комнатах, принадлежащих только лишь одной графине, были всегда распахнуты окна, даже зимой. Элис всегда думала, что её мама просто очень любит холод, но тогда, по логике, Эклиптия должна была любить зиму. Как бы ни так: эта женщина ненавидела все времена года. Она вообще мало что любила, даже свою дочь Эклиптия принимала больше за очень дорогой, но, в целом, не особо нужный чайник, причем в хозяйстве мог иметься еще один, точно такой же. Графиня всегда ходила с опущенной головой, в задумчивости, и поднимала взгляд лишь тогда, когда давала указания или отчитывала, при этом глаза её либо были пусты и стеклянны, либо сверкали яростью.
— Добрый день, графиня Эклиптия, — негромко произнесла девочка и тихонько скользнула в уголок меж косяком и шкафом, сжавшись от страха. Эклиптия и Элис были очень похожи, у них у обеих были черные волосы, черные глаза, светлая кожа розоватого оттенка, и часто наследнице рода Найт снились кошмары, что, когда она вырастет, то станет точно такой же, как и её мать, будет на всех кричать и ходить с пустым взглядом.
— Элис Найт! — женщина сидела на диванчике посередине комнаты и томно обмахивалась веером, взглядом раздирая свою дочь на куски. — Я позвала тебя тридцать минут назад! Где ты была?
Виконтесса, трепеща, робко потупилась. Графиня Эклиптия всегда задавала риторические вопросы, и если на них попытаешь ответить, то тебя тут же перебьют, да еще и сверху розгов выдадут, за непослушание.
— Я жду твоего ответа! — воскликнула графиня гневно.
— Камеристка задержала меня! Она готовила меня к балу! Простите, прошу вас! — вскрикнула девочка в страхе.
— Не смей кричать на меня! — Эклиптия резким движением собрала веер. — Вся в отца пошла, такая же невоспитанная и непослушная! Если ты извиняешься перед матерью, то обязана поклониться! Я прикажу Майклу тебя выпороть за твою невежливость!
Элис со слезами на глазах посмотрела на свою маму. Она не могла даже чуть-чуть приклонить голову, ведь тогда её прическа распадется, а если она распадется, то придется снова идти к камеристке. И можно даже снова вытерпеть полчаса в душной комнате, но ведь камеристка пойдет к Эклиптии и нажалуется, что виконтесса не может сохранить прическу для праздника, а это значит, что графиня снова рассердится! Что кланяться, что не кланяться — все равно на неё будут сердиться и ругаться!
— Впрочем, с Майклом я поговорю позже, — женщина глубоко вздохнула и перевела взгляд на маленький серебряный поднос на кофейном столике рядом. — Мне нужно знать, куда вы с Майклом ездили сегодня утром.
Девочка нервно сглотнула. Выезжать ей за пределы особняка можно было лишь с позволения графини или же с разрешения главного дворецкого, и только в сопровождении камеристки или же Майкла, который исполнял роль лакея виконтессы.
— Мы ездили на кладбище, графиня Эклиптия, проведать Еву и папу. Искренне прошу прощения, что не спросили разрешения у вас, но дворецкий Томас позволил нам выехать и провести на кладбище время до десяти часов утра, — Элис поникла. Дворецкий на самом деле их не отпускал, и за десять минут, пока его будет искать камеристка графини, его нужно найти самим и попросить защитить. С Томасом у Элис с Майклом замечательные отношения: он помогал этой парочке сбегать с особняка на разные выставки, в библиотеки и театры, а они взамен узнавали о главной поварихе разные факты, и помогали этой паре сблизиться.
— Я проверю, — графиня Эклиптия сложила руки на груди. — Постарайся уж не испортить свой наряд до окончания бала, и не мешайся под ногами. Уходи.
Виконтесса сделала книксен и, не поворачиваясь к своей матери спиной, вышла, чуть не споткнувшись единожды о длинную юбку. Дверь не закрылась, и уже в коридоре Элис услышала возглас Эклиптии: «Майкл! Сюда!». Юноша схватил девочку за пальцы, чуть сжал и ободряюще улыбнулся, затем поцеловал свою госпожу в лобик и тут же повернулся, влетев в комнату. Дверь защелкнулась. Наступила тишина.
Вытаращив глаза, виконтесса облокотилась на стену. Общение с матерью вытягивало из неё все силы, словно бы Эклиптия была каким-то энергетическим вампиром.
Майкл вышел быстро, не прошло и двух минут. Элис с надеждой посмотрела на своего друга.
— Я негодяй. Я не слушаю свою госпожу, графиню Эклиптию, представляешь? — сказал юноша, едва только дверь закрылась. — Просто ужас. А еще нам нужно найти Томаса и как можно скорее.
Виконтесса ухмыльнулась. Конечно же её друг ни в коем случае не тронет её розгами, даже если Эклиптия попытается свести со света Майкла. Они ведь самые лучшие друзья!
Томаса они вдвоем нашли очень быстро: главный дворецкий не сдвинулся с места, он так и продолжал стоять и заигрывать с поварихой. Майкл быстро разъяснил ему ситуацию и тот, разумеется, согласился замолвить за них словечко, светясь от доброты всеми своими морщинками, но мягко пожурил, что они никого не предупредили, и отправил их, умиротворенных его добрыми словами, в библиотеку, сидеть там до бала.
В библиотеках особняка, — их было целых четыре штуки, — всегда было очень тихо, лишь изредка заходил какой-нибудь лакей за книгами для графини Эклиптии, да и только. Это было идеальное место для посиделок друзей, только очень-очень пыльное и темное. Но свечи вторую проблему быстро решали, правда, теперь весь пол в их любимой «Линейной» библиотеке, особенно под столом, где парочка устроила что-то вроде убежища, был залит воском.
— Так, — Майкл сел на распитую разными цветочными узорами подушку и принялся ковыряться под шкафом, — продолжим наше чтение?
— Конечно, Михаил! — Элис села на соседнюю подушку и накинула на плечи коричневый плед, когда-то давно сворованный с чердака. — Мы закончили на том моменте, где в стране Мастера Времени появился дракон.
— Я помню, — чуть раздраженно ответил юноша и, встав на четвереньки, заглянул под шкаф. — Её тут нет, — он поднял голову и посмотрел на виконтессу. — Ты никуда не убирала?
— Нет, я же все время у этой камеристки была, — «этой» девочка сказала с особенным презрением.
— Хм, может, я куда-то в другое место положил наши «Темные территории»? — Майкл начал шарить по полкам шкафов. — Черт возьми, — выругался лакей, — а вдруг её взяла какая-нибудь горничная? Она ведь может нажаловаться Томасу, что я украл из подвала книгу. Мне ведь ничего нельзя брать с подвала, иначе у меня ключи заберут, — он посмотрел на подругу несчастным взглядом. Если Майкл лишится ключей, то никаких полуночных прогулок на кухню больше не будет, и на чердак они больше не попадут, и, что самое важное, классная и игровые комнаты тогда будет открывать только Томас, а у него и без этого дел не впроворот.
— Может, она просто в другой проем случайно попала? — Элис поднялась и пошла в соседний коридор меж шкафами, а лакей пошел следом. Вдвоем они обследовали все шкафы и ничего не нашли.
— Не может же быть такого, чтобы она сама исчезла, — растерянно пробормотал Майкл, присев на краешек стола. — Мистика какая-то, — он задумчиво начал оглядывать шкафы, в надежде, что их любимые «Темные территории» попадутся сами.
— Может, нам просто пока забыть про эту книгу? — Виконтесса улыбнулась. — Вещи ведь теряются тогда, когда они нужны и находятся тогда, когда нам до них уже нет дела, так всегда было.
— Тоже верно, — юноша выпрямился и потянулся. — Тогда попробуем забыть о «Темных территориях», и она сама появится, — Майкл достал из кармана коробок спичек и взял со стола огарок свечи. При метущемся свете пламени, он заметил темнеющую на белом листе печать. — Смотри, тут, похоже, какое-то письмо.
— Кто же письма в библиотеку приносит? — с сомнением спросила Элис. Ведь, как и было сказано, библиотеки были только их местом обитания.
— А я откуда знаю? — лакей осмотрел конверт. — Адреса нет, ни отправителя, ни тому, кому принадлежит. И печати я такой не знаю, часы какие-то, — а уж раз Майкл говорит, что не знает такой печати, значит, в дом к Найтам этот человек написал впервые, у лакея хорошая память на образы. — Черт знает что.
Виконтесса ткнула друга в плечо:
— Хватит ругаться! Это неприлично! — она взяла письмо в руки. — В теории, если оно никому не принадлежит, то мы можем его открыть, — и прежде чем Майкл успел что-либо возразить, девочка схватила с полки ножичек и разрезала бумагу.
Из конверта сквозь дырку посыпался черный, легкий песок. Элис потерла пальцы: песок мазался, словно сажа, оставляя темные отпечатки.
— Это пепел, — сообщил юноша, пробуя находку на ощупь, — но зачем присылать пепел? Это угроза? Что-то вроде: «Я сожгу тебя до тла» или «божественный огонь придет к тебе»? Наверняка это для госпожи Эклиптии, она же здесь самая странная. Странное письмо для странного человека.
— Здесь есть еще что-то, — измазюкав руки, виконтесса выудила из конверта небольшую бумажку с ободранными краями, на которой маленькими буквочками на волнообразных строках было написано «Сновидение — самое дорогое личное богатство. Никто не может его унести, разве что ты сам от него откажешься». — Хорошо, предположим, пепел это действительно угроза, а это тогда что за ересь?
— И это мне еще ругаться нельзя… — протянул Майкл. — Насколько я помню, это цитата из «Темных территорий», помнишь, в главе про Демиурга Сноведений, который однажды заснул и не проснулся, отправившись в путешествие в другой мир.
— Ничего не понятно.
— Согласен.
Часы за всеми этими загадками пролетели быстро. Майкл с Элис так долго гадали, что же происходит, куда делась книга, и кому предназначалось это письмо, что даже не заметили, как наступило время, когда начали подъезжать гости. Из библиотеки их позвала горничная, сообщив, что через полчаса начнется бал и лучше бы виконтессе спуститься в главный зал для приветствования гостей.
Скорчив недовольную рожицу, девочка последовала за горничной, вызвавшейся её проводить, а Майкл в это время пошел искать Томаса — мало ли, может, нужна будет помощь.
Главный зал, он же бальный, весь сверкал золотыми огнями. Более, кажется, в этом зале не было иных цветов, помимо красного, белого и золотого. Даже гости, которые, вроде бы, не договаривались о каком-либо особом дресс-коде, все приехали в масках с золотыми перьями и вычурных костюмах и платьях разных оттенков красного. Лишь столы, стоявшие около стен, были пятнистыми из-за разноцветных пирожных и других вкусностей, единственные счастливые пятна на этом празднике.
Элис никого здесь не знала. Пока её друг помогал с последними приготовлениями к празднику: трудился вместе с горничными и другими лакеями, таская бочки с вином, бегал по особняку с поручениями и бродил по близлежащим к бальной зале помещениям, чтобы проверить, все ли там в порядке, — девочке было нечего делать. Графиня Эклиптия не приглашала на её дни рождения друзей, у виконтессы их и не было, мама приглашала только взрослых незнакомых дядек и тетек, которые высокомерно смеялись и обсуждали глупые вещи, вроде погоды, последнего писка моды или событий в городе. «Зачем обсуждать то, что уже случилось, если предотвратить это нельзя? — размышляла виконтесса, стоя в отдалении от всех. — Нелепость».
Есть же действительно важные темы для разговоров: прочитанные книги, посещенные выставки, увиденные экспонаты, — в этом Элис, без сомнения, разбиралась, но все были увлечены вчерашним дождем, а не июньской футуристической выставкой с итальянскими работами. «Почему же они такие скучные?» — думала девочка, стараясь как можно незаметнее зевать. Бал еще даже не начался, а её уже клонит в сон.
Майкл появился неожиданно, словно материализовался из воздуха, — на самом деле, он вышел из потайной дверцы, спрятанной за обоями, — и выглядел очень взлохмаченным. Пригладив волосы, лакей скользнул к виконтессе:
— Фух, меня отпустили. Говорят «следи за Элис, а то она чего учудит», представляешь, так и сказали, — юноша шмыгнул носом и, достав с кармана перчатки, развернул их и надел. Всем на балу полагалось носить перчатки, этикет как-никак.
— Скучно. И чудить нечего, — ответила девочка, переплетая пальцы. На неё даже никто не смотрел: Элис даже не была уверена, что хотя бы половина из всех этих взрослых гостей знает, по какому поводу состоялся праздник.
— Не волнуйся, — Майкл прикрепил парадный значок лакея семьи Найт на жилетку, — мы тут часик пирожные поворуем, да и уйдем, кому мы тут нужны? Ляжем пораньше спать, а завтра пораньше встанем и в сад пойдем.
— Зачем в сад? — удивилась Элис.
— Как зачем? Сделаем твоей камеристке головную боль, поиграем в Мастера Времени и дракона, посмотрим, как она тебя потом отмывать будет, — юноша хмыкнул, но тут же стал серьезным. — Смотри, сейчас поздравлять будут, — он указал на приближающуюся пару пожилых людей.
По прошествии получаса принятия одинаковых словесных поздравлений, виконтесса начала засыпать на ходу, даже, несмотря на то, что в зале было режущее глаза освещение, при котором любая попытка заснуть представляется ну крайне неразумной.
Еще полчаса Элис со скукой наблюдала, как взрослые танцевали, пили и смеялись с глупых анекдотов, а Михаил с таким же скучающим лицом стоял рядом, даже его извечная каменная гримаса спокойствия испарилась от такого ничегонеделания. Даже графиня Эклиптия, грозившаяся не спускать с этой парочки взгляда, не обращала на них внимания. Делать было ровным счетом нечего, — пирожные съелись быстро, — и, едва только выпал шанс, как друзья скрылись под покровом общего веселья в тишину непраздной части особняка, в спальню маленькой наследницы рода Найт.
— Почему все праздники такие скучные? — спросила виконтесса, стягивая с себя туфли и забираясь с ногами на холодную кровать.
— Это здесь праздники скучные, — ответил Майкл, подойдя к окну, — потому что их устраивает твоя мать. На самом деле праздники очень веселые, нужно только уметь их делать, — он выглянул на освещенную фонарями улицу, посмотрел на темнеющие в ночи кареты и задернул плотную штору.
— А ты умеешь их делать?
— Я? Нет, но, думаю, этому можно научиться. Ложись-ка спать, завтра нас ждет месть твоей камеристке, — юноша очень смешно всплеснул руками, как это обычно делала Мери-Энн, и начал тихо причитать, какая же Элис свинюха и бормотать разные оскорбления на немецком языке. То есть, это девочка думала, что он говорит на немецком — на самом деле, лакей отнюдь не знал немецкого, а просто говорил все, что когда-то слышал от камеристки.
— Михаил, помоги этот глупый бант развязать! — попросила девочка, поворачиваясь к другу спиной. Тот быстро справился с шелковыми лентами. — Слушай, — Элис начала стягивать с себя неудобное платье, а Майкл — шарить в комоде у окна, ища сорочку. Обычно это делала камеристка, но, увы, сейчас она пила на кухне ворованное вино, то есть, была очень сильно занята, — я ведь знаю тебя, подлого обманщика!
— Чего? — возмутился Майкл. — С каких это пор я подлый обманщик?! — Он кинул подруге сорочку, и ты приземлилась ей на голову.
Элис сдернула рубашку, и на её голове тут же образовался полнейший бедлам. Девочка не упустила случая. и еще больше растрепала волосы, став похожей на какого-то лесного монстрика с наимилейшей улыбкой и гадким взглядом, свидетельствующим о пакостном характере.
— Да ладно, я же знаю, что когда я ушла, ты дочитал главу про дракона до конца. Расскажешь мне эту историю на ночь? — виконтесса показала лакею язык. Что ж, вполне в её власти.
— А, ты про это, — юноша задумался, — да, я дочитал. Но вот по поводу того, рассказывать тебе или нет, я еще подумаю, больно уж ты вредная.
— Ну, Михаил! — начала ныть девочка. — Ты должен мне рассказать, раз книжка потерялась! И вообще, ты должен меня слушаться!
— Да, да, а так же я должен слушаться прекрасную графиню, а раз так, то я поручу Джону тебя выпороть, у самого вот рука не поднимется. Ну что, ты согласна? — юноша усмехнулся.
— Ты злой гений, — ответила виконтесса и натянула сорочку, откинув платье подальше к углу кровати. Все равно она его больше никогда не наденет, и оно будет пылиться в углу платейной комнаты долгие годы, пока графиня Эклиптия вновь не захочет заняться благотворительностью и не сдаст это несчастное платье куда-нибудь в детский дом.
— Я добрый гений, — поправил Майкл с мягкой улыбкой. Он был не вредным, и лишь шутил, что не расскажет своей подруге концовку рассказа. Чтобы так поступить нужно быть, по меньшей мере, слугой дьявола, это же просто мука, не знать, что там случилось дальше.
Тяжело вздохнув, Элис залезла под одеяло и затихла. Ей вдруг подумалось: а вдруг у неё никогда-никогда не будет таких, праздничных дней рождений? Действительно интересных. Детство уходит, а настоящих праздников у неё ни разу и не было. «То, что обычно бывает после всех «торжеств»: посиделки с Михаилом на чердаке, в библиотеках, все эти глупые перепалки, — это ведь не праздники. Вот бы мне однажды хоть кто-нибудь сделал настоящий праздник, такой, чтобы все-все сверкало, только не золотом, а чем-нибудь еще» — так размышляла девочка.
— А как блестит праздник? — спросила виконтесса, чуть-чуть выглянув из-под одеяла, на котором лежали темные тени.
— Как блестит? — Майкл задумался. — Странный вопрос. Хотя ты всегда задаешь странные вопросы, — юноша сел на край кровати. — Я думаю, что праздник — это свечи. Обычно ведь праздники вечером отмечают, значит, нужно много света. Еще я думаю, что праздник блестит этими отражения от шаров, ты видела, как на новогодней елке, если поднести к стеклянной игрушке огонек. Там красивые отблески, я думаю, праздник так блестит. Он вообще по-разному может блестеть, смотря какой праздник. Если на улице — то он может блестеть росой, если ночью, на крыше, то звездами. Но вот в чем я точно уверен, — Майкл поднял палец к потолку, — праздник всегда должен блестеть улыбкой того, в честь кого состоялся праздник. Без этого праздник не праздник.
— Больно ты мудрено говоришь, — пробормотала Элис, поворачиваясь на бок, к свече, стоящей на тумбочке, чтобы смотреть на то, как колышется маленькое пламя.
— Значит, я прав, — ответил юноша и зевнул, ведь ему и уже самому хотелось спать. — Ты, вроде, что-то там говорила про историю о Маге Времени?
— Две минуты назад умоляла тебя рассказать о нем, ты очень плохой актер, — девочка приподнялась на локте. — Так ты расскажешь?
— Да, если ты как следует ляжешь, — лакей щелкнул подругу по лбу. Та, словно бы от щелчка, упала на подушку, натянула одеяло по самый нос и затихла, ожидая рассказа. — С самого начала? — Элис молча покивала. Глаза её сверкали: от света ли огня или от желания все же услышать конец истории — неясно. — Тогда слушай. Некогда, в далекой-предалекой стране жил да был величайший в своем роде Мастер Времени. Величайшим он был только по одной причине: кроме него Мастеров Времени не было — вот и весь секрет. Однако Мастер был очень сильным, он умел менять само время и мог победить кого угодно, кто когда-либо жил на его земле. Но однажды, — виконтесса выглянула из-под одеяла, на этом моменте её позвала собираться к балу камеристка, — явился на земли Мастера дракон с иной земли, не имел над ним временной власти Мастер. И сказал дракон: «Сразись со мной, Величайший Мастер Времени, коли ты победишь — я уйду, и больше не трону твое королевство, а коли я — я сожгу его до тла». Если б только дракон хоть раз сел на землю Мастера, то он смог бы победить нечестивого, но дракон был хитер, и кружил над лесами и полями, принадлежащими народу Мастера. Не знал Мастер, как ему выиграть битву, и пошел к своему другу, великому синему Чародею, попросить у него совета. Чародей сказал: «Не могу я помочь тебе с битвой, мой дорогой друг, но могу наслать на тебя проклятие великое, чтоб ты стал его носителем. Если ты победишь дракона — он умрет и не тронет твой народ, а если же он победит тебя — ты умрешь, но тогда проклятие высвободится и само одолеет дракона». Мастер согласился, ему было важно лишь то, чтобы его народ был счастлив, а вовсе не его собственная жизнь. Настал час битвы. Великий Мастер твердо стоял на своей земле, держа в руках посох, и молил духов, коих все время миловал и защищал от напастей, о помощи, о благословлении на страшный бой. Дракон взревел и вызвал Мастера в воздух, чтобы не было ни у кого преимущества и все было честно. Мастер Времени был благонравен — и взлетел он выше самых высоких сосен, самых высоких гор, воспарив над страшным зверем. «Я, — сказал Мастер, — великий, я повелеваю этим народом вот уже триста лет!» — и нанес дракону первый удар своим посохом. Небо озарило красная вспышка. Заметили её духи, дриады, боги, жившие у Мастера, собрали все силы, и дали своему великому Господину силу невиданную, кою он и заслуживал по своей совести и размаху души. Дракон бросился на Мастера, но тот снова нанес ему удар, и снова, и снова, не останавливаясь, победа была близка. Но нечестивый Дракон заметил с высоты, как в молитве были сложены руки у магических существ на земле, и захотел он полыхнуть огнем своим волшебным, что уничтожал все на своем пути, на них, и на Мастера, надеясь, что уничтожит их разом. Мастер вскрикнул, едва увидев, на какое коварство хочет пойти Дракон, и бросился на него, собираясь нанести решающий удар. Коли он проиграет, то дракон успеет сжечь всех духов, что так добросовестно помогали Мастеру, а этого прекрасный воитель допустить не мог. Три раза небо озарилось багряным светом магии великого господина тех земель, три раза нанес он удар — и победил. Но когда страна Мастера вскрикнула радостно, вдруг обнаружилось, что сам Мастер словно бы испарился, и никогда его в мире и не было. Конец, — Майкл тяжело выдохнул. Он как только мог дословно пересказал.
— Ухты, — девочка от восторга даже покраснела, — вот это здорово! Но куда же делся Мастер? Ты смотрел в конце книги?
«Темные территории» были отнюдь не обычной книгой. Это был сборник разных рассказов, и в каждом рассказе была своя загадка. Читатель должен был предложить несколько догадок и вписать их на несколько пустых строк после главы, а затем посмотреть в самый конец, после перечня глав было особое дополнение, с разгадками. и там нужно было сверять варианты.
— Я смотрел, только там не было ничего почему-то, — ответил юноша. — А теперь ложись спать, маленькая бестия, если хочешь завтра пойти в парк!
Виконтесса мигом скрылась под одеялом и наигранно захрапела, делая вид, что уже спит. Майкл беззвучно усмехнулся: «ну что за ребенок!» — и отошел в другую часть комнаты, где был пустой камин, все же лето на дворе, и большой роскошный диван, на котором редко кто-то сидел.
Юноша опустился на него, облокотился на холодную кожаную спинку и задумчиво уставился в потолок. Он никак не мог отделаться от странного предчувствия, которое появилось у него еще в тот миг, когда высыпался пепел из конверта с неизвестным адресом и гербовой печатью в виде часов, вместо стрелок у которых были инструменты, вроде гаечных ключей.
Не прошло и трех минут, как Элис уже спала, сладко посапывая. Ей снилось море: синее, волнующееся, такое, каким его описывал отец в редких своих письмах, — и большой-большой маяк на крутом берегу, освещавшим путь потерявшим дорогу кораблям. И небо ясное, и воздух резали лучи белого солнца, — эту картину девочка видела однажды, когда провожала отца в очередное плаванье. Но вдруг вода начала прибывать, небо потемнело, и не прошло и минуты, как море сравнялось с основанием маяка, и даже поднялась выше. Сон тонул в черной воде, его будто в водовороте тянуло вниз, к неизведанному дну.
Но дна не было. Пройдя темноту, Элис оказалась в мрачной пещере, с потолка которой, по сталактитам, капала, звонко разбиваясь о гладь маленьких озер в полу, все та же черная вода. Виконтесса, кажется, сделала лишь пару шагов, а почти тут же оказалась уже совсем в другой пещере: более темной и сухой, а прямо посередине её стояло большое зеркало, как в ассамблейной зале особняка, почти три с половиной метра в высоту, без рамы.
«Какой же чудной сон!» — подумала девочка, но тут же поймала себя на том, что впервые во сне она поняла, что спит. Ей это казалось очень странным: все такое туманное, и одновременно очень четкое, и такое неземное, и постоянно меняющееся, будто океан перед началом грозы, когда жесткий ветер еще только-только начал хлестать воду.
В зеркале сначала совсем ничего не отражалось, только одна темнота, даже когда Элис подошла к нему вплотную. Неожиданно оно начало сверкать ядовито-зеленым светом, виконтесса отступила на несколько шагов назад, её ослепило. Секунда — и все погасло, но теперь прямо перед зеркалом стояла девушка.
Элис опешила. Девушка была очень сильно похожа на неё, будто они какие-то очень близкие родственницы, только новоприбывшая была на половину головы выше и с немного другим разрезом глаз, более узким. И волосы не по пояс, а по плечи, да оттенка, кажется, немного другого, синеватого, хотя это может быть ошибка освещения. Иных различий в темноте виконтессе разглядеть не удалось.
— Элис? Ты — Элис? — спросила девушка, очень пристально разглядывая порядком обескураженную виконтессу, которая стояла, прижав руки к груди.
Та неуверенно кивнула. «Странные сны какие-то…» — подумала наследница Найт, размышляя, кто же это ей снится. Может, это бабушка? Пять поколений женщин в роду Найт, — то есть, фамилия-то менялась, конечно, — были похожи друг на друга как пять капель воды, отличаясь лишь чем-то мало-мальским, к примеру, у Элис и графини Эклиптии были разные носы и уши, а еще телосложение — девочка была чуть полнее, чем её мама в детстве.
— Отлично, — девушка подошла к Элис, — послушай меня, это очень-очень важно, и обязательно все запомни, хорошо? — она присела на корточки и уставилась на свою маленькую двойняшку снизу вверх.
— Ну, хорошо, — в замешательстве ответила виконтесса, — только, я ведь когда проснусь, все забуду, нет? Так же всегда бывает.
И почему она об этом беспокоится?
Девушка засмеялась, — жуткая атмосфера в пещере от этого мигом испарилась, будто её смех заменил свет, а где нет тьмы, там и не жутко, — и сказала:
— Нет, поверь мне, это такой сон, особенный, незабываемый. А теперь слушай меня, — девушка стала серьезной и поднялась, приблизившись прямо к лицу Элис, — передай Мастеру, что ключ нужно отдать потомку ночи и изумруда, чтобы он смог защитить безымянного ангела. Ты все запомнила?
— Оу, — виконтесса замешкалась, — что? Я ничего не поняла…
— Да не надо ничего понимать! — отмахнулась девушка. — Просто запомни! Ключ нужно отдать потомку ночи и изумруда, чтобы он смог защитить безымянного ангела! Ясно?
— Ясно, — Элис кивнула, хотя ей все еще ничего не было ясно, но на всякий случай она отложила эту информацию в дальний уголок памяти, может пригодиться, — а ты кто?
— Кто-то, — загадочно произнесла девушка и шагнула спиной к зеркалу. — Обязательно передай, и ничего не бойся, чтобы не случилось. Рядом с тобой всегда есть те, кто тебя защитят! И еще: никому не верь слепо, всегда все проверяй! — она легонько щелкнула виконтессу по лбу. — Удачи, мы обязательно увидимся! Не забудь, потомку ночи и изумруда!
Элис даже и ответить ничего не успела, как девушка подпрыгнула и исчезла в зеркале, пройдя сквозь стекло как сквозь желе или, скорее, как сквозь жидкую глину. Пещера снова озарилась зеленым светом, и все погасло.
— И что это такое? — спросила девочка у самой себя. — Может, мой день был настолько скучным, что теперь фантазия подкидывает мне всякие штуки? Хотя это можно использовать для завтрашней игры…
Майкл всегда спал очень чутко. Наверное, это из-за его работы: на протяжении пяти лет юноша присматривал за маленькой виконтессой, и, порой, его помощь была нужна и в два часа ночи. Однажды Элис вызвала сонного лакея к себе в половину первого, чтобы показать ему звезды. Майкл даже не злился на такие ночные вызовы, ведь звезды в ту ночь и вправду были очень красивы.
В комнату сквозь щель в шторе влетел яркий луч оранжевого света, пробежал по стене, по камину, забрался под диван и погас, будто его и не было. Парень вздрогнул и лениво приоткрыл один глаз, думая, что это Элис проснулась и зажгла свечку. Протерев лицо, Майкл повернулся к кровати: девочка тихонько посапывала и совсем не собиралась просыпаться.
В окно бил дождь.
Лакей встал, неторопливо потянулся, подошел к виконтессе, поправил ей одеяло и, встав посередине комнаты, положил руки на голову и огляделся. Сон от него уже ушел, и явно не вернется.
Комнату снова озарил луч света с улицы, секунда — и он исчез.
Майкл шагнул к окну и чуть отодвинул штору. Прямо у парадного входа стояла группа людей с фонарями, они что-то кричали другу и по несколько человек забегали в особняк с оружием, но вот с каким именно разглядеть было проблематично из-за ливня.
Туго соображая, юноша с полминуты стоял и пялился на этих людей. Только потом до него дошло, что что-то идет не так. «Так, стоп — подумал лакей, — это кто?». Его о новых гостях никто не оповещал, особенно о тех, кто кричит нехорошими словами так, что слышно даже на третьем этаже сквозь стекло.
— Элис! — Майкл подбежал к кровати и лихорадочно принялся будить подругу. — Элис, что-то не так! Просыпайся!
— А? Что случилось? — девочка еще не очнулась от своего странного сна.
— Это и впрямь было письмо с предостережением. Бежим, нужно спрятаться.