Затворник

Северуc Снейп давно уже потерял счет времени. Каждое утро он просыпается и долго лежит с открытыми глазами, пытаясь вспомнить, какой сегодня день. Разглядывает каменную кладку сводчатого потолка и в который раз думает, что пора бы уже перебираться в спальню, на нормальную постель. Ну в самом деле, сколько можно ночевать в лаборатории? Заказы, какими бы важными они ни были, никуда не денутся. А здоровый сон еще никто не отменял. Впрочем, Северус всегда плохо спал. Какая разница, где мучиться бессонницей: на узком жестком топчане в углу лаборатории или на столь же узкой кровати? Матрас там, конечно же, помягче, но и здесь можно наколдовать нормальный. Северус так и сделает. Если в очередной раз не замотается. И если вспомнит, куда дел свою волшебную палочку. Нет, он вовсе не думал отказываться от магии, хотя обычно не упускал случая ехидно поддеть тех, кто без волшебной палочки становится беспомощнее котенка. Но подлинное искусство зельеварения и правда не должно заключаться в замысловатых пассах над котлом. А Северус собирался отточить это искусство до совершенства. Что касается палочки… Все равно теперь он живет как затворник, бытовые чары не использует, а бояться ему давно уже некого. Впрочем… *** Грейнджер и Поттер, как обычно, заявляются без приглашения. И даже не здороваются: Северус замечает их, только когда пламя под котлом нервно сбивается в сторону от сквозняка. — Какого дракла… — бормочет он, но голову не поворачивает: нужно добавить еще тринадцать паучьих лапок. Если собьется — недельная работа пойдет насмарку, придется все начинать заново. — Все еще бьетесь над заживляющим? — интересуется Грейнджер, нагло заглядывая поверх его плеча в котел. — Фу, что за гадость… Северусу и самому не нравятся испарения от котла. Но к мерзкому запаху он давно уже привык. — Мисс Грейнджер, кажется, я просил сдерживать свой болтливый язык, когда я работаю. — А бывают дни, когда вы не работаете, профессор? — весело интересуется Поттер. Северус только вздыхает. Он давно уже подозревает, что Шеклболт нарочно приставил к нему вместо авроров-соглядатаев эту троицу стажеров-недоучек. Чтобы окончательно свести с ума. Кстати, о троице. — Ну а где же мистер Уизли? Неужели испугался, что снова проиграет и придется драить котлы? — Ему сейчас не до шахматных партий. — Кажется, в голосе Грейнджер слышится злорадство. — У него немного пригорело. Северус бросает в котел последний ингредиент и только потом поворачивается к незваным гостям. — Боюсь даже спрашивать, что именно пригорело и каким образом. — Испытывал какую-то новую вредилку, — охотно поясняет Поттер. — Что-то вроде шутихи. Джордж говорит, через недельку оклемается. Северус готов поклясться, что слышит, как Грейнджер бормочет под нос мрачное «А жаль». Девчонка, как обычно, ошивается возле его шкафов с ингредиентами — нет, не зря он запечатал их заклинанием… Кстати, а где его палочка? Поттер в очередной раз начинает рассказывать последние новости, Грейнджер изредка перебивает его своими умными замечаниями, и вся эта болтовня не дает Северусу сосредоточиться и вспомнить, куда же… — …А еще они приглашают вас обратно преподавать. Вот письмо, директор Макгонагалл передала. Таких писем Северус получил уже не менее дюжины. Поэтому только фыркает. Но совершенно беззлобно, скорее, по привычке. Сейчас он выгонит всех нахрен, найдет палочку и наконец-то нормально поест, пока зелье будет настаиваться. *** Он не замечает, как Грейнджер с Поттером уходят. И все-таки забывает поесть, так как зачем-то начинает новое зелье. И совершенно по-глупому ранит пальцы, когда пытается открыть чертов шкаф и каленое стекло лопается под его рукой. Боли почти нет, но пальцы… Кровавые отшметки кожи мешают, и Северус некоторое время возится, избавляясь от них и пытаясь кое-как залечить рану. Черт, ну куда же все-таки подевалась эта гребаная палочка? *** Ночью его снова будит Грейнджер. Чертова вертихвостка, лучше бы она приходила, когда он мучается бессонницей. Впрочем, Северус не ропщет, не отталкивает льнущее к нему тело. Только тихо ругается сквозь зубы, когда Грейнджер намеренно сильно сжимает его мгновенно затвердевший член. — Вы что-то сказали, профессор? — невинно интересуется она, проводя языком по головке. Но Северус не отвечает, только беспомощно хватает ртом воздух. — Я так и думала, — довольно заявляет Грейнджер, быстро избавляется от остатков одежды и, оседлав бедра Северуса, начинает медленно ласкать себя. Все, что ему дозволено — это смотреть и сходить с ума от желания. Пока Грейнджер вдоволь не наиграется, прикасаться к ней — табу. И Северус ждет… …Но не выдерживает и бурно кончает с долгим, мучительным стоном. А когда приходит в себя, чертовой девчонки уже и след простыл. *** Похоже, рана на руке оказывается куда серьезнее, чем он думал поначалу. На следующее утро Северус не может пошевелить пальцами, а когда сдирает окровавленные бинты, долго разглядывает белесые кости, проглядывающие сквозь побагровевшие края плоти. Боль такая, что сознание мутится, а мир вокруг подрагивает рябью, сквозь которую проступают неясные очертания… Впрочем, наверняка это не более чем горячечный бред. Все что ему нужно — это хороший антисептик и палочка. Гребаная палочка… Просить помощи не хочется, но, очевидно, придется. Вот только за весь день у него так никто и не появляется. К вечеру, когда Северус уже готов выть от боли и сидит, баюкая израненную руку, он наконец-то слышит знакомый голос. Но открывать глаза не спешит: мало ли, вдруг опять померещилось. — …Как так — царапал стену? …И вы позволили… Откуда такая вонь, здесь хоть когда-нибудь убирают? И только после тихого «О боже» поднимает воспаленные веки. — Вы опоздали, мисс Грейнджер, — пытается съязвить он, но сухие, потрескавшиеся губы плохо слушаются. — Я ждал вас немного раньше. Только теперь он замечает, что это вовсе не Грейнджер. Вернее, не его Грейнджер. Эта Грейнджер какая-то повзрослевшая, с короткими волосами и хмурой складкой между бровей, в белом халате колдомедика. Стоит, судорожно вцепившись в медицинский саквояж, и с ужасом, смешанным с жалостью, смотрит на Северуса. Некоторое время он молчит и тоже не сводит с нее взгляда. Только краем глаза замечает, как исчезают шкафы с ингредиентами, рабочий стол и полки с котлами. А когда на их месте остаются только серые тюремные стены, сознание его окончательно проясняется. Тогда Северус начинает смеяться. И остановиться уже не может.