Всё началось с игры...

После этого инцидента прошёл месяц. Дина больше никто из Новаков не видел. А Сэм молчал. Грустил и молчал. Они с Габриэлем много раз пытались начать этот разговор, но Сэм либо молчал, либо уходил домой. В общем, молчал, как мог. Но по нему было заметно, что ему больно. Но в этот раз ничего не изменилось.… Почти. — Сэмми, может ты всё-таки расскажешь, где Дин-О? Лицо Сэма сразу же стало грустным и мрачным. — Нет… Габби — Глаза Винчестера-младшего чуть наполнились слезами. — Ээй, Сэмми… Что с ним? Мы его уже месяц не видели… Тут явно что-то не чисто… Расскажи. Хотя бы мне…— Габриэль был подавлен, резким изменением Сэма. И, конечно, он заметил, как Сэм сдерживал свои слёзы. — Г…габри…эээль — Сэм резко обнял Гейба и уткнулся ему в грудь, не в силах больше сдерживать слёзы. — С…Сэм! Ч…что случилось?! Эй, что с ним? Где он???? — Он… он в больницее… в… в к… в к… — Взахлёб начал реветь Сэм. — ГДЕ ДИ…?! Что он делает в больнице? Как давно? — Габриэль был шокирован услышанным. Но только ради Сэма старался как можно эффективнее скрывать это. — Он уехал в ту самую ночь… в Рождество… А., а под утро его нашла пара, что проезжала трассу. И…их… Привлекло дерево, что лежало на дороге… А… а п… потом они нашли Дина. и… он. он. в ком. — Сэм отодвинулся от Габриэля заглядывая ему в глаза. — Он в коме, Габби — Глаза Сэма были целиком заполнены слезами. По нему было понятно, что весь этот месяц, он держал всё в себе… Он… надеялся… Похоже эта надежда дала трещину. И большую… — Ты скажешь где эта больница? — Спросил Габриэль, вытирая большим пальцем слёзы Винчестера, на что Сэм лишь кивнул. Через 2 часа они уже стояли в палате Дина. Приборы пищали. В вены и горло Винчестера-старшего были введены всякие трубки. Лицо Дина ничего не выражало. Даже боль. Сэм глядя на эту картину снова заливался слезами, но ни одна капелька не вышла из глаз. Похоже, он только с Гейбом дал слабину. Показал всю свою боль и отчаяние. — Он как-то приходил в себя.— Произнёс Сэм, смотря на Дина. — Правда? — Грустно спросил Гейб, смотря на своего парня. — Угу… Он лишь спросил про Каса… Всё ли с ним хорошо… А я не смог ответить. Я еле сдержал слёз, что бы не выглядеть слабаком в его глазах. Но он всё равно это увидел. Он всегда видел меня на сквозь. Он улыбнулся и сказал что любит его… И… снова отключился. После его приборы день за днём пищали, не изменяясь. Даже на маленькую цифру. Врачи сказали, что он впал в летаргический сон и не хочет просыпаться, его здесь уже ничего не держит, и это вряд ли можно изменить....... Габриэль лишь молча обнял Сэма и вывел его из палаты, направляясь к выходу. — Может скажем Касу? Он больше нас всех переживает за Дина…. Намного больше — Глаза Гейба ещё в палате наполнились слезами. Он себе абсолютно не представлял как будет говорить ЭТО Кастиэлю… Его маленькому братику… Который и без того места себе не находил. Все эти дни он провёл дома, в одиночестве. Боясь даже выйти из комнаты. Не говоря уже о том, что бы пойти в школу и встретить Дина. Одна мысль вызывала у него страх. Он боялся. Боялся, что Дин его бросит. И теперь Габриэль должен ему рассказать, что Дин… Что его Дин всё время был в больнице… — Да Габби, ему нужно попрощаться… Необходимо..... Врачи сказали, что он живёт только на этих самых трубках, что торчат у него в горле… Больше бессмысленно держать его здесь… насильно. — Знаю, Сэмми… Вечером Сэм уже полностью собрал все вещи его старшего брата. Дядя Бобби ходил в слезах весь это месяц. Он не находил себе места. У него не было детей. Да ему и этих двоих пацанов хватало за глаза.… А теперь одного из этих двоих не будет… И это навсегда… После смерти их отца, Бобби было тяжело, а теперь умирает его сын, что точная его копия, ещё и до кучи, заменивший ему собственного сына. Он просто не смог с этим смириться. Сэм был единственным человеком, который его успокаивал. Габриэль тем вечером был сам не свой. И это заметили Майк с Люци. После чего оба ревели. Ну не совсем оба. Майк заливался слезами, а Люцифер их сдерживал, что бы не сделать только хуже. И как назло именно в этот вечер, Кас должен был выйти из комнаты и застать всю эту картину. Михаил истерически ревел в объятиях Люси, который изредка вытирает бегущие по лицу слёзы. И Гейба… Который просто раздавленный пьёт очередную банку кофе. В этот момент к ним постучался Сэм и вошел, не дождавшись ответа. Он был красным и опухшим. Сразу понятно, что он тоже ревел. Кастиэль стоял на лестнице как вкопанный и смотрел на плачущий парней. Его пробирал тихий ужас и страх происходящего. Его сердце казалось, остановилось в ту же минуту, когда он увидел вещи Дина. Их было не так много, и они помещались в одну, но большую сумку Винчестера-старшего, которую подарил ему Кастиэль. Он ватными ногами спускался по лестнице, отгоняя от себя самые ужасные мысли. Хотя одна из них была правдой. Когда шокированный Кас спустился с лестницы, к нему лишь подошёл Гейб и попросил сесть. И вручил ему кофе с, заранее, налитым туда успокоительным. Михаил окончательно свалился на пол и Люциферу пришлось унести его в комнату, сделав точно такой же кофе, что и у Каса. Сэм ушёл за Люсей, что бы вновь не зареветь. — Что происходит? — Шёпотом спросил Кастиэль, держа кружку в руках и делая глоток. — Касси… Ты… эм. прости… мне придётся это сказать… Чёрт! Я должен это сказать! Должен! — Убеждал себя Габриэль, пытаясь остановить прилив новых слёз. — Что… случилось, Гейб? — Кас с ужасом смотрел на своего старшего брата, осознавая, что случилось действительно что-то ужасное. — И… где Дин? Почему вы собрали его вещи? Когда он придёт? — Кас… выпей, как минимум, половину кружки, хорошо? Тогда я тебе скажу… Кастиэль осушил кружку кофе и продолжал смотреть на Габриэля. Сделав глубокий вдох, Гейб так же сделал глоток кофе. — Касси, Дин. Он… он не приедет. — Почему? — Нуу. Мы сейчас к нему поедем. — Куда? Разве он сам не умеет водить? — Импалы больше нет. — В смысле «больше нет»? Её угнали? Как Дин на это отреагировал? — Кас… Дин на ней… разбился. Осознание Каса дошло только через 10 секунд. Он сидел и смотрел на Габриэля, не моргая, не выражая ничего. Единственное, что было заметно в Кастиэле, так это то, что его глаза за эти 10 секунд стали полостью заполнены пеленой слёз. — Он сейчас в больнице на искусственном жизнеобеспечении и… сегодня его отключают… Мы собираемся там быть. Нельзя… что бы он ушёл один и… не попрощавшись с тобой, Кас… Извини, но сейчас я должен отойти и собрать в руки ревущую главу нашей семьи. Габриэль быстро ушёл от Каса, вытирая бегущие по лицу слёзы. И скрылся в комнате Михаила, где его уже ждали остальные. Кастиэль сидел на диване и не мог в это поверить, он медленно сжимал руку, в ожидании, что вот-вот проснётся. По его лицу текли слёзы, а сердце сжималось, обещав остановиться, отдавая дикую боль во всей грудной клетке. И это учитывая то, что он выпил целый пузырёк успокоительного. Кружка в руках дрожала. Все конечности свело. Все органы отказывали работать, а мозг разрывался от миллиона мыслей. И всё это были воспоминания. Габриэль объяснил ему, ещё в тот день. В тот злополучный день, когда он поругался с Дином. И вот к чему это привело. Его Дин умирает один, в больнице, а Кас сидит и дрожит, думая что это сон. Слёзы градом посыпались из глаз Новака и тот упал на диван, тихо в него крича от боли, разбив пустую кружку. Спустя пол часа его вывели из дома ребята. Всем было тяжело. Особенно Касу. Он шёл и не видел куда идёт. Слёзы ручьём текли по щекам. Платки, что постоянно давал ему Люцифер, намокали не успев продержаться и 2-х минут. И так всю дорогу. Кастиэль обещал отключиться на пороге больницы, не веря, что это реальность. Он думал, сейчас он поднимется по ступенькам и проснётся. Как только войдёт в здание больницы, он проснётся. Как зайдёт в палату Дина… Он не проснётся. Это не сон. И Дин. Его Дин действительно скоро умрёт. Покинет его навсегда. И это его вина. Он не смог всё рассказать. Он ушёл. Он оставил его. Он позволил ему… умереть… Кас зашёл в палату, в то время, когда остальные решили остаться вне её, давая ему спокойно попрощаться с Дином. Дин был бледным, еле тёплым, его грудь еле поднималась, вдыхая воздух. Кастиэль аккуратно сел на край кровати, склонившись над лицом своего возлюбленного. Его слёзы капали Дину на лицо и скатывались на белые простыни кровати. Он нежно поцеловал Винчестера, ожидая ответа, которого так и не произошло. Его губы были холодными. Хоть сердцу помогал прибор, качая кровь по всему телу. — Прости… Прости меня. За… всё. Дин… Прости, за то, что ушёл. Прости, за то, что не пришёл сразу. Прости за то, что извиняюсь, я ведь знаю, что ты этого не любишь…. Я люблю тебя, Дин. Только мой Дин… Кастиэль лёг на кровать к Дину, обнимая неподвижное тело своего парня. Ему впервые, за весь месяц, было спокойно на душе, хоть его съедала боль, а по лицу текли слёзы. Он всё время повторял, как сильно он его любит и как он нужен ему. И только из-за этого он не заметил, как приборы стали пикать… Приборы стали замедляться и что-то запищало в палате, а после была абсолютная тишина. Врачи толпой ввалились в палату, пытались отогнать зарёванного Кастиэля, но тот лишь упирался и не отпускал Винчестера. Он кричал, дёргал Дина за руку, говорил, что не хочет отпускать его. Врачи еле как вывели Кастиэля из палаты и тот лишь крикнул, что не будет, что он не намерен жить, без Дина. После его увели его братья. Ну как «увели» …. Утащили. Конечно же, они не заметили резкий скачок показателей Винчестера, ведь уже были далеко от палаты. И как в неё вбежало ещё больше врачей, они тоже не заметили. Кастиэль бился, ревел, что-то кричал, из чего можно было понять только «Дин». Через час таких вот истерик, и пары уколов успокоительного Кастиэлю, они сидели в зале ожидания, когда к ним подойдёт врач, что бы сказать им уже известный факт. И вот, когда Кастиэль был полностью вымотан и иссушен, к ним наконец подошёл врач. Он сильно опоздал ко времени отключения приборов. Намного. За окном уже была ночь. Врач подошёл к Сэму и попросил его пройти с ним, от чего всех вновь накрыла пелена боли. Михаил давно спал у Люцифера на груди, который в тот момент успокаивал, гладя Майкла по волосам и прижимая к себе. Габриэль обнимал Каса. Он давно уже выплакал все свои слёзы и просто сидел, уткнувшись в пол. А Гейб повторял движения Люси, ведь абсолютно не умел успокаивать и тому подобное. Через минут 30-40 Сэм вернулся с ручьями слёз на щеках. Кас тем временем уже уснул. Он тихо что-то шепнул Люсе и Габриэлю, от чего у тех тоже полились слёзы. Люцифер, аккуратно разбудил Михаила и ушёл в направлении палаты Винчестера-старшего. Сэм аккуратно заменил плечо Габриэля и тот тоже убежал вслед за Майклом и ревущим Люцифером. У самого слёзы были подобны водопаду «Виктории» И только через десять минут, когда вернулись ребята, зарёванные и продолжая реветь, Сэм разбудил Каса, ведя его в палату Дина Винчестера. Кас спал, и не хотел видеть безжизненное тело его возлюбленного, но Сэм был уверенным и шёл без всяких колебаний, а сзади были слышны частые всхлипы его самого старшего брата. Кастиэля это разбудило…. он побежал в палату, оставив Сэма в коридоре. Как только он забежал, у него резко упало всё настроение, а в животе уже была подступающая тошнота. Дин лежал. Неподвижно. Приборы пикали, но почти так же. Кастиэль прошёл в палату и сел на край кровати Винчестера, смотря в пол. — Помнишь… Мы ведь хотели провести Рождество вместе. У меня. И как бы это всё закончилось. Мы были так счастливы. Помнишь, как ездили на твоей детке и смеялись. Как слушали твою, до безобразия, громкую музыку. Как играли вместе в эту чёртову игру, в которой я ни черта не понимаю. Я играл только из-за тебя, Дин. Как мы сидели рядом за партами и тихо ржали, а учительница нам всё время говорила «Если такой умный, встань на моё место и проведи урок, а я сяду на твоё место и буду хихикать» — Спародировал Кас их учительницу, и сам посмеялся. По его лицу медленно текли слёзы, а он не прекращал смеяться над этой шуткой, — Как я всё время ругал тебя за сигареты, за не сделанные уроки… Дин. Я скучаю по тебе. И весь этот месяц, я только и думал, что о тебе. Я люблю тебя, только мой… Только мне принадлежащий, Дин Винчестер. И если ты решишь уйти… Я не. Я не буду тебя удерживать… Это твоё желание. Дин. Кастиэль уже хотел встать с кровати, как почувствовал, что что-то коснулось его руки в запястье и слабо сжало. Кас быстро перевёл, с расплавленного взглядом пола, на его возлюбленного и… его накрыло слезами. Дин смотрел на него и в его глазах прям выражались слова «Ну ты, Кас, и дебииил! Куда я от тебя уйду?!» Что в общем-то и повторил сам Винчестер. Кастиэль неподвижно смотрел на Дина, гладя его руку, что держала кисть. — Ты так и будешь на меня глазеть, или опять, в какой раз?.. В миллионный? Начнёшь извиняться? Как ты и сказал, я терпеть… Нет, больше всего, я ненавижу, когда ты извиняешься! — Заговорил Дин, но весь монолог ему не дали договорить губы Кастиэля. Кас буквально набросился на Дина, целуя, и всё внутри него горело, чувствуя ответ на поцелуй. Дин просунул язык Касу в рот, но тот лишь начал с ним играть. Кас медленно покусывал верхнюю губу за нижней и наоборот. Спускался по шее Винчестера, оставляя там небольшие укусы и тут же покрывая их сотнями маленьких поцелуйчиков и зализываний. На что Дин только стонал Касу в ухо и тихо нашёптывал его имя. Кас оставил яркий след засоса на ключице и отстранился от Винчестера, тяжело дыша. — Вернёшься из больницы, я тебя неделю из постели не выпущу! — Только и произнёс Кастиэль, ложась к Дину. — Оооо, так значит я через 4 дня на неделю пропаду в твоей комнате? Вот так Бобби разозлиться… Хотяяя…. он будет счастлив, знать, что со мной всё хорошо. Так что я согласен, Кас, Ангельский мишка, принадлежащий только мне. — Слегка поиздевался Винчестер. Что вызвало у Кастиэля смех и он крепко обнял Дина и уснул, чувствуя объятия своего парня. Услышав смех, парни зашли в палату и застали спящего Кастиэля, которого обнимал Дин и держал указательный палец у губ, показывая, что бы они вели себя тихо. Майкл опять разревелся. Только теперь от счастья. И на этот раз ему пришлось успокаивать разревевшегося Люсю, ведь тот больше не в силах себя сдерживать. То-то и правильно, всех успокаивать и сильнейше переживать за самочувствие его собственного парня и его братьев. А так же братом парня младшего брата парня. Это просто не давало целиком проникнуться эмоциями. И сейчас это сказалось.