25. Грань
19 июня 2018 г. в 23:59
— Усаги! — послышался голос Мамору, тем самым вырывая Усаги из раздумий. — Усаги, чёрт возьми, я уже успел столько понапридумывать, а ты всё это время была здесь.
Усаги виновато подняла глаза на Мамору, стоящего перед ней. Видимо, она слишком долго находилась на улице, если он кинулся на её поиски. Всему виной были качели, так и манящие её в свой плен. А таким вещами она редко старалась отказывать — в подобные моменты приходило некое чувство спокойствия и умиротворённости.
Легонько покачиваясь, Усаги разглядывала звёздное небо, размышляя о чём-нибудь приятном. У Мины были свои способы успокоения, а у неё будут свои, приносящие не только покой, но и радость. Усаги понимала всем своим естеством, что не должна так себя вести, что должна научиться набираться терпения. Ведь если она затеяла такую серьёзную игру, то и сама должна же следовать своим правилам.
Она психовала очень сильно, как для человека, который якобы не знаком с Мамору. Вряд ли малознакомые люди могут себя вести подобным образом. Точнее, малознакомые взрослые люди — психовала она и в четырнадцать лет, совсем не зная мальчишку напротив себя.
Только оказался он совсем не мальчишкой — тогда и сейчас перед ней стоял уже взрослый мужчина, состоявшийся в жизни. Усаги с трудом верилось, что у них такая большая разница, но в то же время это оправдывало все её мысли о том, что Чиба выглядит старше предполагаемого возраста. Зная точную цифру, она теперь могла сказать, что по факту Мамору можно было дать даже чуть меньше, чем двадцать пять.
— Ты не замёрзла? Уже не жарко по ночам, тебе не стоило бы сидеть на улице раздетой, — с этими словами Мамору стащил пиджак и тут же накинул на плечи едва подрагивающей Усаги.
Да, на улице действительно было прохладно, но она смогла это ощутить только после его замечания, тут же покрываясь тысячью мурашек. Обхватив пальчиками края пиджака, Усаги натянула его к груди, не решаясь сказать и слова. Боялась, что вновь сможет разозлиться из-за какой-либо реплики Мамору. Но и он ничего не говорил, лишь молча оставался рядом с ней. Первое время он смотрел прямо на неё, отчего хотелось исчезнуть. Но позже перевёл свой взгляд к небу, облокотившись о качели.
Усаги последовала его примеру, возвращая взор к красоте звёзд. Этой ночью их было так много, как никогда прежде. Ей казалось, что последний раз подобную картину она видела очень давно, ещё до самой идеи переезда в Америку. Когда мечтала о самых разных вещах, которые могли сделать её счастливой.
Тогда вряд ли бы можно было представить, что ей удастся стать матерью так рано. По большей части Усаги мечтала о красивой любви, пышной свадьбе и красивом белоснежном платье, но никак не о детях. Ей казалось, что это лишь вытекающие последствия из большой любви. А по итогу получилось, что из всего напридуманного у неё будет лишь ребёнок. Усаги не считала это чем-то плохим, но, вспоминая свои высказывания в прошлом, всё принимало даже несколько ироничную черту.
Но, конечно же, апогеем иронии стал отец ребёнка. Усаги отчётливо помнила все свои пролитые из-за этого человека слёзы. Мамору задевал её за самые больные точки, сетуя на безалаберность, безграмотность и прочую кучу других вещей. Обиднее всего было слышать о том, что ему жаль человека, который по итогу свяжет с ней свою жизнь, если таковой вообще нашелся бы. Получается, он заранее пожалел самого себя? Усаги не претендовала на место его супруги, но отрицать то, что они теперь связаны, было глупостью.
— Усаги, тебя что-то тревожит? — спросил Мамору, заметив, как она за ним наблюдает. Чуть покраснев, Усаги хотела отвести взгляд, но всё-таки не смогла.
— Меня очень много вещей тревожит, — призналась Усаги, сильнее стянув пиджак. — Я очень боюсь рожать и прочее. Трудно объяснить всю гамму своих чувств. Особенно когда я знаю об этом всего несколько дней. Всё происходит настолько стремительно, что я даже не успеваю всё обдумать, как следует. И кажется, что я совершаю одну ошибку за другой.
Усаги выпалила всё это, надеясь получить искренний ответ. Мамору в той же лодке, что и она. Он не просто сторонний наблюдатель, которому легче дать совет, даже со своим опытом, как, к примеру, Мине или Макото. Мамору — будущий отец их ребёнка, у него тоже ведь должно быть своё мнение обо всём этом. И, вспоминая его прямолинейность, Усаги очень хотела узнать его отношение в максимально правдивом ключе. Она могла считать его довольно умным человеком, можно сказать, мудрым, чтобы прислушаться к его словам. Не только ведь маленьких девочек умеет оскорблять Мамору? Наверняка, нет.
— То есть, ты хочешь сказать, что жалеешь о том, что решила оставить ребёнка? Или о том, что согласилась жить здесь? — это было не совсем тем ответом, на который рассчитывала Усаги, но даже так она смогла не растеряться.
— Нет, совсем нет, — сказала Усаги, но всё же некая часть сожалений присутствовала в ней, без этого никак. Но она довольно быстро откинула всякие сомнения. — Меня учили, что никогда не стоит жалеть о содеянном. Ведь никогда не знаешь, какой именно стороной это всё обернётся. Просто.… Вот ты жалеешь? Жалеешь, что именно такое бестолковое существо, как я, забеременела от тебя?
— Я не могу считать тебя бестолковой, ведь мы, грубо говоря, мало знакомы, чтобы я имел право настолько сильно судить о тебе, — начал Мамору, стараясь правильно подбирать слова.
Усаги готова была в любой момент возразить о его праве суждения, но всё-таки держалась, напоминая себе, что не должна обращать внимание на их прошлые отношения — у них есть только то, что происходит в данный момент.
— Но всё же? Может, у тебя есть девушка, невеста, с которой ты планировал многое, а я просто случайно попавшаяся дурочка, которую пришлось спасать, и…
— Неужели ты обо мне настолько плохого мнения? — перебил её Мамору, мрачно усмехнувшись. Он присел перед ней на корточки, и Усаги тут же опустила глаза вниз, понимая, что вновь высказала очередной бред. — Будь у меня девушка, невеста или жена, вряд ли бы у нас с тобой вышло то, что случилось по итогу. И нет, я не считаю тебя случайной, Усаги. Со стороны это действительно может выглядеть так, да. Но мне порой очень хочется верить в судьбу. А тебе?
— И мне хотелось бы верить, что это именно так, — ответила Усаги, неуверенно поднимая глаза к Мамору. Он прямо, видимо, не собирался отвечать на её вопрос. Но его слова давали понять, что она, как минимум, ему действительно симпатична.
— Идём в дом? А то сейчас окончательно замёрзнешь, — Мамору поднялся на ноги и протянул ей свою руку. Несмело вложив свою ладошку в его, Усаги поднялась следом, придерживая свободной рукой мужской пиджак, который хранил запах, присущий его хозяину.
Мамору отпустил её руку, только когда они вернулись в дом, к небольшой досаде Усаги. Она с неохотой вернула ему пиджак и забрала ночнушку, оставленную на ближайшем комоде.
— Мне надо забрать свои вещи и поговорить с арендодателем насчёт моего переезда, — сказала Усаги, пытаясь заполнить образовавшуюся тишину между ними.
Они стояли практически в темноте — только свет фонарей освещал их. Никто из них не собирался включать светильники, казалось, им обоим комфортно находиться в тёмном помещении, не смущая друг друга. Усаги была уверена, что наверняка покраснела, но даже не знала, почему именно.
— Мне завтра необходимо съездить на работу, но если ты согласна встать утром, чтобы мы забрали твои вещи, то было бы неплохо, — предложил Мамору, перекинув пиджак через плечо.
— Тогда договорились, — Усаги коротко улыбнулась, тут же сбегая в ванную, зная, что слишком долго ей нельзя находиться рядом с ним.
Закрыв двери, она тут же прислонилась к ним спиной, съезжая вниз. Глупо было отрицать, что Мамору — симпатичный молодой человек, который ей определённо нравился. Но отношение к нему у Усаги могло меняться с колоссальной скоростью. Вот он ей кажется довольно очаровательным, а через мгновение это самый противный человек во вселенной. Как у него получалось выставлять себя перед ней в таком многогранном виде? Или это она не может попросту воспринимать иначе? В голове Усаги смешались образы прошлого и того мужчины, который стал первым в её жизни.
Эти недопонимания сильно пугали её — вдруг существует какая-то и другая часть, доныне неизвестная ей? Та часть, которая может представлять собой опасность, несмотря даже на нынешнее чувство защищённости и надёжности, исходящих от Мамору. Усаги не хотелось об этом думать, но, когда она оставалась наедине с собой, голову посещали не самые лучшие размышления, от которых она начинала сомневаться в своих действиях ещё больше.
Она сказала Мамору, что не успела всё как следует обдумать, и это так. Действуя, она руководствовалась лишь словами, которые ей говорили окружающие её люди. Может, если бы Мако и Мина не насоветовали ей поговорить с Мамору, Усаги удалось бы принять другое решение, которое было бы правильным? Хотя она уже не знала, что правильно, а что нет.
И в то же время она сказала, что никогда не следует жалеть о содеянном. Так почему же она тогда об этом размышляет? Жизнь преподносит ей один сюрприз за другим, и это ещё не конец. Если вдуматься и вспомнить, собирая всю картину воедино, то ей постоянно несказанно везло. Каждый раз она встречала людей, готовых пойти ей навстречу, помочь со всеми трудностями.
Только вот, если копнуть ещё глубже, то можно найти и неприятную сторону происходящего. Макото приютила её, так как Усаги похожа на Уну; для Мины она была своеобразной Рей. Может, и Мамору обратил на неё внимание, потому что она напоминала кого-то, ранее близкого ему? Возможно, это звучит эгоистично, но Усаги всегда хотелось быть самой особенной для окружающих людей. А получается, она постоянно лишь чья-то замена. И это мало чем привлекало.
Наконец поднявшись, Усаги всё-таки направилась к ванне, попутно стягивая с себя изрядно помявшееся за день платье. Раньше она никогда столько не думала о плохом, постоянно повторяя себе, что кругом всё отлично. И ведь не было причин даже предполагать, что всё плохо. За последний год она научилась слишком много думать себе же во вред.
Новая кровать была очень мягкой и удобной, в чём Усаги смогла убедиться окончательно утром следующего дня. Она просыпалась с чувством умиротворённости, несмотря даже на груду отрицательных эмоций и лишних переживаний. Резво поднявшись, Усаги тут же направилась к окну и раскрыла шторы, пропуская в комнату как можно больше солнечных лучей. Счастливо зажмурившись, она наслаждалась теплом, исходящим снаружи.
Ей безумно нравился климат Америки, даже с учётом того, что летом температура достигала непривычного максимума. Усаги всегда любила тепло гораздо больше, чем сырость или холод, которые дарила зима. И этот город казался ей идеальным пристанищем.
С неохотой разлепив веки, Усаги опёрлась локтями о подоконник, уставившись в сад. Ей очень хотелось увидеть его цветущим, это желание было сродни мечте. У Мако тоже был небольшой садик по обе стороны от дорожки до дома, но сравниться с красотой представшей картины ему вряд ли удастся. За последнее время Усаги стала довольно сильно любить окружающую природу, хотя это даже не было чем-то вызвано. Просто в какой-то момент, любуясь цветущими парками, она понимала, что подобные картины очень ей по душе.
— Сажать сад — значит верить в завтрашний день, — неожиданно прозвучал голос за спиной, и Усаги, пискнув, резко обернулась назад. — Доброе утро, Уса.
— Не смей меня так больше пугать! И почему ты зашел в мою комнату без разрешения? — смутилась Усаги, тут же пытаясь натянуть одежду во всех нужных местах. Мало ли на что успел насмотреться этот Чиба, пока она стояла к нему спиной.
— Вообще-то я стою здесь уже около пяти минут, — Мамору стоял, опёршись о дверной косяк, наблюдая за ней хитрым взглядом. — Я, как и полагается любому воспитанному человеку, постучался. Но ответа не последовало, и я позволил себе войти — вдруг с тобой что-то случилось?
— Можно было хотя бы намекнуть, что ты здесь, — уже более мягко ответила Усаги, но её щёчки всё так же были надуты в недовольстве. Скрестив руки на груди, она так чувствовала себя намного увереннее. Но было бы гораздо лучше, если бы на ней было больше одежды, а у Мамору отсутствовало непонятное ей выражение лица.
— Я уже и покашливал, и по имени звал - ничего не сработало. А потом до меня дошло, что ты там рассматриваешь, и сказал первое, что пришло в голову, — Мамору пожал плечами и прошёл ближе к ней.
Усаги инстинктивно попятилась назад, но он и не собирался подходить именно к ней. Остановившись совсем рядом, Мамору тоже перевёл взгляд на сад. По всей видимости, её новый сожитель тоже неравнодушно относился ко всему этому, если позволил устроить вокруг своего дома нечто подобное.
— Красивая фраза, — ответила Усаги, обнимая плечи руками. — Звучит очень обнадёживающе.
— Если ты проснулась, то позавтракаем и едем? — спросил Мамору, отчего Усаги недоумённо нахмурилась, и он поспешил пояснить: — За твоими вещами поедем. Или ты надумала ходить в этом соблазнительном наряде всё время? Я не против, только на улицу так ни за что не выпущу.
— Да ну тебя! — моментально вспыхнув, Усаги ударила собеседника кулаком в плечо. — Я ведь просила не говорить о подобном, ещё и пытаясь ограничить мою свободу выбора.
— Просто шутка, ничего более, — Мамору ей чуть улыбнулся и последовал к выходу. — Завтрак стынет.
— Я не хочу есть — неважно себя чувствую, — ответила Усаги, ощущая приступы тошноты от одного упоминания о еде. — Но я могу подождать тебя.
— Мне тоже не особо хочется. Поэтому сразу поедем? — Мамору обернулся к ней, уже стоя у дверей. Получив положительный ответ, он тут же вышел.
Свободно выдохнув, до Усаги снизошло озарение, что ей стоило бы позвонить арендодателю, чтобы поставить того в известность о своём переезде. Спохватившись, она тут же бросилась к своему мобильнику, надеясь, что у владелицы квартира вдруг окажется свободная минутка для того, чтобы приехать. Уже чуть ли не плача, Усаги терпеливо ожидала, когда гудки сменятся женским голосом, который сможет порадовать её положительным известием. С первого раза не удалось дозвониться, но Усаги часто проявляла настойчивость, поэтому с третьей попытки ей удалось достучаться. Надавив на жалость, получилось договориться сдать квартиру именно сегодня.
Потратив больше времени на разговор, чем того ожидала, Усаги в ускоренном темпе бегала между своей комнатой и ванной, пытаясь собрать себя до кучи. Несколько раз её едва не вырвало, но злосчастный ком в горле не спешил выходить наружу, лишь доводил Усаги до панического состояния.
В конечном итоге она была готова через полчаса после ухода Мамору из её комнаты. Наспех выбегая в гостиную, Усаги думала лишь о том, чтобы Чиба не ворчал на её несобранность. Но, оказавшись на месте, она лишь разочарованно обнаружила, что находилась совсем одна. Из кухни доносился едкий запах жареных тостов и ещё чего-то специфичного, отчего щипало глаза. Но она знала, что запахи и приступы рвоты — не единственное, из-за чего выступали слёзы. Неужели Мамору её бросил, забыв обо всех обещаниях?
— Усаги, ты чего плачешь? Что случилось? — повернув голову в сторону спального коридора, Усаги еле подавила в себе желание броситься в объятия Мамору. Не зная точно, что бы она хотела сделать — задушить или стиснуть от радости осознания того, что он всё-таки не бросил её?
— Я подумала, что ты уехал на работу, решая не дожидаться меня, — честно ответила Усаги, растирая солёную влагу по щёкам. За последние дни она плакала явно больше, чем за прошедший год. Чёрт бы побрал весь этот гормональный фон и перепады настроения, которыми наградили всех женщин, желающих выносить и родить ребёнка.
— На самом деле ты действительно маленькая копуша, — честно ответил Мамору, но в его словах не было насмешки или какого-то прежнего злорадства. — Но я привык, что женщины часто собираются довольно длительно. Только вот теперь не понимаю, что ты всё время делала — твоё платье не лучшего вида.
— Я занималась другими важными вещами, — весь плохой настрой быстро сменился на раздражение. Усаги прекрасно знала, что её платье изрядно помялось, наверняка уже не такое чистое, но ведь не в пижаме ей ехать? — Да и я совсем не знаю, что и где находится в этом доме, чтобы найти утюг и привести наряд в порядок.
— Ты всегда можешь обратиться к Луне, если боишься меня, — усмехнулся Мамору. Не успела Усаги сказать и слова, как возле арки появилась упомянутая Линда, одарив их строгим взглядом. Усаги тут же стушевалась, и, что-то нечленораздельно буркнув, направилась к выходу, по пути натягивая единственные туфли. — Что, прости?
— Поехали уже, тебе ещё на работу, — крикнула Усаги, уже стоя на улице.
Конец октября в этом году выдался несколько холоднее, по сравнению с прошедшим. Чуть поёжившись, она тут же обняла себя за плечи, уже мечтая заполучить всю свою одежду, среди которой хранились так нужные сейчас любимые кофты. Мамору вышел следом почти сразу же, направляясь в сторону гаража, как успела понять Усаги. Не зная, что именно следовало бы делать, она последовала за ним.
Отворив дверцы гаража, Мамору последовал внутрь, но в этот раз Усаги не спешила за ним, оставаясь снаружи. Ей и с улицы открывался вполне удачный обзор на красную машину. Усаги не разбиралась в автомобилях, но машина Мамору походила на спортивную, а больше ничего со своим скудным багажом знаний она и не могла сказать. У отца в Японии тоже имелась машина, но разъезжали на ней нечасто, ввиду постоянных командировок главы семейства. Да и Усаги никогда особо не питала большой любви к автомобилям. А по приезду в ЭлЭй, где пробки чуть ли не на каждом шагу, любой вид транспорта легко становился ей ненавистным.
Когда Мамору чуть выехал, открылся обзор и на остальную часть гаража, ранее скрытую машиной. Чуть ли не в самом углу красовался черный мотоцикл, от одного вида которого у Усаги загорелись глаза, а внутри нарастало необъяснимое желание обязательно прокатиться на подобной штуковине. Ранее её мало привлекало нечто экстремальное — максимум американские горки в парке развлечений, но и там не обходилось без криков. А в целом Усаги могла смело называть себя трусихой, не решаясь на безумные поступки. Но этот железный конь так и манил к себе.
— Нравится? — Мамору вновь неожиданно к ней подкрался, отчего Усаги начинала задумываться о том, что в скором времени точно станет заикой.
— Да, очень красивый, — кивнула Усаги, не смотря на собеседника. — Едем?
Внутри машина была не менее симпатична, чем снаружи. Чистый салон с мягкой обивкой, приятным запахом, исходящим от непонятной штучки, висящей над бардачком. Мамору, едва Усаги залезла на переднее место автомобиля, тут же самостоятельно застегнул на ней ремень безопасности. Испытывая смущение, ей хотелось высказать, что она вполне сама способна сделать такие простые вещи. Но вовремя сдержалась, невольно вспомнив слова Мины о том, что Мамору потерял семью после автокатастрофы. Усаги не могла знать наверняка, но, возможно, страхи прошлого и до сих пор не отпускали её спутника. Или же просто проявлялись на подсознательном уровне, как в этот момент.
Весь путь до её прежней квартиры они провели в молчании. Усаги не горела желанием разговаривать с Мамору, а тот, видимо, вообще особо не любил общаться. Может, начни она тему, Чиба бы её поддержал, но слишком она была обижена после сцены перед выходом. Может быть, когда-нибудь она и научится принимать правду более адекватно, но явно не в ближайшее время — не при таком положении и не с таким человеком.
Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Усаги почти сразу же ощутила усталость. Привалившись к двери плечом, она с ужасом представляла, что же с ней будет позже, когда вырастет большой живот и передвигаться будет втройне сложнее. Прошёл только месяц, а ей уже хотелось свалиться с ног, а впереди ещё восемь, не менее сложных.
Очутившись внутри квартиры, Усаги ощутила прилив стыда — уезжая в больницу, они с Миной мало думали об уборке. Конечно, посуду-то они вымыли, но вдруг вспомнилось, что в спальне незаправленная кровать, а на кухне пусть и чисто, но вряд ли тот хаос из ложек и тарелок на всех поверхностях можно было назвать порядком. А Мамору, по всей видимости, очень любил порядок. И что же он подумает о её хозяйских навыках, увидев состояние однокомнатной квартирки, с которой она не справилась?
Но на радость Усаги Мамору ничего не сказал, продолжая сохранять молчание, которое тяжким грузом повисло между ними в машине. Он терпеливо ожидал её в коридоре, рассматривая близстоящие предметы. Усаги же не решалась рассказать ему о том, что ей необходимо не только вещи забрать, но и по-быстрому убрать всю квартиру так, чтобы блестело, пока не приехала хозяйка квартиры, которую она слёзно умоляла чуть ли не всё утро.
— Это весь твой багаж? — вдруг спросил Мамору, кивая взглядом на небольшой чемоданчик, который Усаги собрала ещё несколько дней назад. — Всё, или ещё где-то есть? Ты так застыла посреди коридора, будто не знаешь, с чего начать сборы.
— Вообще-то весь, этот чемодан тут стоит уже пару дней, — отмахнулась Усаги, пытаясь всё же начать разговор в нужном русле, мысленно радуясь, что Чиба наконец-то заговорил.
— Так всё-таки ты хотела переехать ко мне, раз собрала все свои вещи?
— Я их собрала, когда шла устраиваться на работу, — закатила глаза Усаги, негодуя от довольного выражения лица Мамору. — А в этом да, я была уверена.
Высказав всё это, Усаги развернулась к нему спиной, но тут же обернулась, заслышав скрип открывающейся двери. Мамору, подхватив её чемодан, собрался уходить, но она, подлетев словно фурия, вцепилась в рукав его пиджака, потянула на себя обратно.
— Что такое? Если мы не поторопимся, я рискую опоздать на работу, — Мамору недоумённо на неё посмотрел, пытаясь мягко отцепить цепкую хватку девичьих пальчиков. Усаги, закусив губу, всё же собралась с духом.
— Я договорилась утром с арендодателем, что сдам квартиру сегодня, но мне надо её убрать… — выдохнула она, опустив глаза вниз и разжав хватку на пиджаке Мамору.
Она ожидала и была готова к любому раскладу. Что Мамору уйдёт, оставит ей денег на такси или пообещает приехать позже, как освободится, или вообще вечером по пути домой. Но никак не того, что он, опустив чемодан на место, пройдёт вглубь квартиры, снимая пиджак и вешая на ближайший крючок.
— Показывайте, мисс Кино, что у вас где находится, что делать — сегодня я во власти вашей квартиры, — произнёс с лёгкой улыбкой Мамору, закатывая рукава простой белой рубашки. Улыбнувшись в ответ, Усаги поспешила за ведром и тряпкой, пока он не передумал.
Она даже не рассчитывала на подобное предложение помощи. И она была уверена, что это не последний раз, когда Мамору удивит её. Как в положительном, так и в отрицательном ключе. Но, стараясь не зацикливаться на плохом, Усаги прокручивала его слова в голове, улыбаясь каждый раз всё шире. Пока не видел Мамору, естественно.
Вместе они управились быстрее, чем предполагала Усаги — всего лишь за пару часов вместо запланированных суток, если не меньше, мытья полов в гордом одиночестве. За всё время они более не обронили ни слова, но даже молча им удалось напакостить друг другу.
Пока Мамору ползал по полу, не жалея своих явно дорогих брюк, Усаги умудрилась пролить на его голову воду, которую несла для мытья окон. Чиба не остался в долгу и выплеснул на неё полведра воды. Только он не учёл, что у него в ведре находилась уже давно не чистая вода, а целился он будто специально — в грудь. Стоя грязной и мокрой, Усаги тут же разрыдалась, понимая, что выглядит явно не очень презентабельно — платье и так не первой свежести обзавелось тёмным пятном в области груди, при этом открывая вид на её простой белый лифчик и выступающие полушария.
Сгорая от стыда, она убежала в ванную комнату, закрывшись на замок, усевшись на край ванны. Обиженно насупившись, она проклинала весь мир: и свою неуклюжесть, и платья, производители которых делают наряды из тонких материй. И, конечно же, больше всех доставалось Мамору Чибе, у которого на уме, казалось, было только одно.
— Усаги, прости, я не хотел, чтобы так вышло, — оправдывался Чиба, негромко пытаясь достучаться до неё. — Усаги, открой дверь, я достал тебе сухой наряд — не будешь ведь ты ехать домой мокрой. На улице, в конце концов, не июль. Уса, пожалуйста. Усако.
Спустя несколько минут мучений Мамору Усаги всё-таки открыла дверь, но совсем немного. Только для того, чтобы протянуть руку для переодёвки. Получив желаемое, она тут же закрылась вновь, всё ещё обижаясь за эту проделку с водой.
Но долго Усаги там сидеть не могла — в конце концов, скоро должна приехать хозяйка квартиры, а у них ещё не закончена работа. Сжалившись над своим «помощником», она захватила чистое полотенце и направилась на кухню, где старательно прибирался Мамору. Пока она отсиживалась, попусту обижаясь на очередную мелочь, он успел довольно много где навести порядок. Сложил вместе всю посуду, отставив на край стола, устранил следы их борьбы и домывал окна.
— Давай дальше я сама, — тихо прошептала Усаги и, привстав на носочки, повесила на шею Мамору полотенце. Его волосы всё ещё были влажные, а также она затопила и верхнюю часть его рубашки. Он посмотрел на неё через плечо, но ничего не спешил говорить и не отдавал ей тряпку.
— Ну уж нет, а то свалишься ещё с подоконника, а это не надо ни тебе, ни мне, — возразил Мамору, возвращаясь к мытью окон. — Я помню твои слова про неуклюжесть, да и моя голова сегодня в этом убедилась. Поэтому, дорогая, ты идёшь делать что-нибудь безопасное для себя и моей нервной системы.
Усаги не стала возражать и ушла в комнату — там ещё много чего предстояло сделать. Наверное, Мамору уже надоели её капризы, а живут они вместе под одной крышей всего ничего. Она привередничала совсем не специально — последние полтора года вообще старалась этого избегать, но с Мамору было иначе.
Несмотря на их не самый приятный совместный опыт, рядом с ним Усаги испытывала приятное чувство ностальгии. Вспоминались образы повседневной жизни в Токио, любимая «Корона», у которой они своеобразно познакомились. Мотоки и его дружелюбная улыбка, которая доставалась Усаги каждый день, как одной из самых любимых посетительниц. Школьные будни теперь не казались такими тяжёлыми по сравнению с физическим трудом. Дом, родители, брат. Всё чаще она себя ловила на мысли, что скучает по всей той прежней атмосфере.
Усаги забралась на диван с ногами, намереваясь снять картину, которую ей подарила Мина в честь новоселья. Рассматривая изображение, где красовался отличный морской пейзаж, Усаги не почувствовала, как гребень потихоньку выскальзывал из её волос и по итогу оказался на полу где-то за диваном. Страдальчески вздохнув, она отложила картину и спустилась на пол, пытаясь дотянуться до украшения, но длины её рук и пальцев никак не хватало для этого. Чертыхнувшись, Усаги поднялась с колен, отряхиваясь. На ум не пришло ничего лучше, как попытаться отодвинуть диван чуть в сторону. Но совершить задуманное не удалось даже на миллиметр.
— Усаги! — от такого резкого оклика она упала назад и тут же растерянно уставилась на Мамору, пытаясь понять, в чём она могла провиниться. Чиба быстро сократил разделяющее их расстояние и рывком поднял Усаги на ноги, отряхивая собравшуюся пыль с полов платья. — С тобой всё в порядке? Ты чем только думала, пытаясь сдвинуть эту махину самостоятельно?
— Я просто уронила свой гребень и пыталась его достать, — оправдалась Усаги, смущённо опустив глаза на носки своей обуви.
— В следующий раз просто позови меня, хорошо? — устало попросил Мамору. Чуть подтолкнув Усаги к окну, он практически с лёгкостью отодвинул диван и тут же достал уроненный предмет. Мамору обтёр его о край рубашки и тут же направился к Усаги.
— Зачем ты так, она ведь чистая, — недоумённо спросила Усаги, покорно разворачиваясь к нему спиной. Наверное, она с лёгкостью сможет привыкнуть к факту, что Мамору нравится закалывать её волосы, вообще прикасаться к ним.
— Знаешь, твои волосы тоже не грязные, пачкать их сродни кощунству, — возразил Мамору и, закончив, развернул её к себе лицом. — Девочка-катастрофа прям. Мне уже страшно оставлять тебя одну — ещё поранишься вдруг, если не что-нибудь похуже.
— Тогда почему бы тебе не остаться здесь? Тут ещё окна немытые, — фыркнула Усаги, пытаясь спрятать улыбку. — А я пока что подмету, вряд ли это что-то небезопасное.
— Когда твоя хозяйка приедет? — поинтересовался Мамору, без тени возражений направляясь к подоконнику, куда тут же забрался вместе с ведром воды.
— Примерно через полчаса, — ответила Усаги, кинув мимолётный взгляд на часы. А им предстояло ещё много чего, но она уже чувствовала адскую усталость и огромное желание завалиться спать.
От пыли хотелось чихать — настолько много её было кругом. Усаги убиралась не совсем регулярно ввиду постоянной работы и прогрессирующей с детского возраста лени. Но всё же не настолько ведь плохо должно быть в квартире. Наверное, зря она только попросила Мамору остаться. В итоге только показала себя не с лучших сторон.
Закончив, они ожидали появления хозяйки, которая опаздывала на целых полчаса. Усаги из-за этого начинала нервничать, понимая, что вместе с ней задерживается и Мамору. Навязываться ей совсем не хотелось, поэтому не оставалось выбора, кроме как ожидать прихода арендодательницы.
— И это место ты называла безопасным? — первым нарушил тишину Мамору, когда мимо них на лестничной площадке прошел сомнительного вида мужчина.
Усаги на это ничего не ответила, продолжая обмахиваться самодельным веером, собранным из различных бесплатных газет, которые она собирала. В квартире было душно даже с открытыми окнами, вид которых выходил лишь на соседние дома, именно поэтому они выбрались в подъезд, где было чуточку прохладнее.
Видимо, Мамору нравилось при каждом удобном случае демонстрировать перед ней своё превосходство, то, что именно он был прав. Усаги и самой нравилось подобное чувство, но у других это сильно раздражало.
Вместо продумывания колкого ответа Усаги лишь опустила голову на плечо Мамору, устало прикрыв глаза. Совсем не было желания спорить или пререкаться, просто спать и только. А ещё ужасно хотелось есть, несмотря даже на редкие приступы тошноты, что мучили её на протяжении всего дня. Мамору не возражал против своей роли своеобразной подушки, и Усаги с чистой совестью позволила себе задремать. Сквозь дрёму она чувствовала несмелые прикосновения к прядям своих волос, но царство Морфея пленило сильнее.
Но как назло, шибко много подремать Усаги не удалось. Знакомый голос хозяйки квартиры вырвал из сладких грёз. С неохотой оторвав свою голову от мужского плеча, Усаги разлепила глаза, недовольно уставившись на женщину напротив. Миссис Дэнверс, а именно так звали арендодателя, поправила свою тёмную шевелюру и тут же затараторила слова извинений и оправданий по поводу своего опоздания.
Усаги слушала вполуха, желая только как можно скорее оказаться уже в полюбившейся кровати огромных размеров, где можно спрятаться ото всех в своём маленьком мирке сновидений. Но Мамору помог ей подняться, лишая последней возможности окончательно отключиться прямо посреди подъезда.
Миссис Дэнверс осматривала свои владения около пятнадцати минут, но большую часть времени занимала её болтовня. По всей видимости, она задавала какие-то вопросы, потому что Усаги отчётливо различала мужской баритон, звучание которого не меньше могло затягивать в сладостные грёзы.
— О, так это ваш молодой человек, мисс Кино? — после этого вопроса всё сонное состояние тут же будто рукой сняло.
Усаги медленно отлипла от плеча Мамору, в которое вцепилась, пока они осматривали квартиру, недоумённо переводя взгляд между спутниками, пытаясь додуматься, каким именно образом разговор уплыл именно в эту тематику.
— Можно и так сказать, — едва слышно буркнула Усаги, потому что доныне отвечающий Мамору вдруг замолчал, с лёгкой ухмылкой наблюдая за ней. — Миссис Дэнверс, мы закончили? Мы с Мамору просто очень спешим.
— Да, простите, — спохватилась та, направляясь к выходу, и парочка последовала за ней.
Проходя мимо широкого зеркала в коридоре, Усаги бросила быстрый взгляд в сторону своего отражения, радуясь тому, что не сравнялась цветом лица с ярким помидором. Но внешний вид всё же оставлял желать лучшего — растрёпанные волосы, уставший вид с крупными мешками под глазами. И тёмное пятнышко на носу, которое она тут же начала интенсивно вытирать.
— Довольна милая женщина, — прокомментировал Мамору, когда они распрощались с миссис Дэнверс и уже подходили к автомобилю.
Закинув чемодан Усаги на заднее сидение, он открыл перед ней дверцу, приглашая внутрь. Но в этот раз она пристегнулась самостоятельно, не успел Мамору и на сантиметр к ней наклониться для задуманного. Но он не растерялся, даже виду не подал, лишь вернулся к водительскому месту, будто это всё так и задумывалось.
— Да, она и навстречу готова была пойти в случае чего, если бы требовалось. Но я жила там совсем немного, — ответила Усаги, сложив руки на коленях. — Ты завезёшь меня домой и поедешь на работу?
— На работу вряд ли, но меня ещё ждут кое-какие дела, — ответил ей Мамору, выезжая из двора. — Моя работа закончилась и без меня.
— Почему ты остался со мной? — спросила Усаги, понимая, что Чиба из-за её не совсем плановой уборки прогулял работу.
— Не мог ведь я тебя в одиночестве оставить убирать целую квартиру. Даже не знаю, чем заслужил такое мнение о себе, — на долю секунды Усаги показалось, что в его голосе просквозила обида, но Мамору быстро сменил пластину на привычную ему: — Да и после того, что ты навытворяла, мне совсем не хочется оставлять тебя одну. И дело даже не в доверии или желании контролировать. Совесть после разных инцидентов долго не даст высыпаться.
— Так ты только за свой сон переживаешь? — притворно обидевшись, поинтересовалась Усаги.
— Ты же знаешь, что нет, — Мамору оторвался от дороги, одарив Усаги пронзительным взглядом синим глаз, отчего у той прошлись мурашки по спине. — Поспи, я же вижу, что ты устала. Когда приедем, я тебя разбужу.
Усаги согласно кивнула, сразу почувствовав прилив усталости после его слов. Максимально удобно устроившись в кресле, она опёрлась лбом о боковое стекло, чтобы немного понаблюдать за проезжающими мимо автомобилями, случайными прохожими. Обычно такие картины быстро утомляли её, но в этот раз сон пришёл гораздо быстрее.
Усаги резко распахнула веки, почувствовав прикосновение тёплых рук. Проморгавшись, она уставилась на Мамору, который сидел перед ней на корточках, виновато улыбаясь.
— Я помню, что говорил о том, что разбужу тебя, но ты так крепко спала, и мне совсем не захотелось тебе мешать, — пояснил он свои действия, спешно поднимаясь на ноги. Усаги на автомате кивнула, вложив в мужскую ладонь собственную.
Солнце нещадно пекло, на улице было ещё хуже, чем в автомобиле. У Усаги присутствовало сильное ощущение того, что как минимум одни сутки она уже точно прожила, а ещё даже не вечер.
Вернувшись в дом, где царило чуть больше прохлады, Усаги уже представила весь свой вечер в компании бодрящего душа, а после — мягкой постели. Но, едва она сделала несколько шагов, как тут же наткнулась на Линду, которая стояла у арки, а на изогнутой руке была перекинута рубашка приятного голубого оттенка.
— Здравствуй и спасибо, — Мамору аккуратно обогнул застывшую на проходе Усаги, по пути расстёгивая мелкие пуговицы ещё утром белоснежной рубашки.
Стянув грязную, он обменялся с Линдой одеждой, скрываясь за поворотом в гостиную. Но Усаги успела увидеть обнажённую широкую спину, от одного вида которой учащалось дыхание.
— Что случилось с этой рубашкой? — поинтересовалась Линда, скептически оглядывая имеющиеся пятна на одежде.
— Маленькое происшествие и ничего более, — Мамору вернулся, пожимая плечами. Он застегнул последние пуговицы и поправил воротник.
— Вы что, не ездили на работу? — догадалась Линда, наградив Усаги тяжёлым взглядом.
— Увы, что сделать, — равнодушно бросил Мамору, направляясь к выходу. Обе девушки проводили его взглядом. — Луна, пожалуйста, накорми Усаги — она со вчерашнего дня совсем ничего не ела.
Когда входная дверь за хозяином дома закрылась, Усаги хотелось выть или, как минимум, побежать следом за Мамору, не желая и на минуту оставаться с Линдой наедине. Этот дракон в юбке до ужаса пугал её, а в этот момент особенно.
— И почему вы целый день ничего не ели? — прозвучал голос домоправительницы за спиной, но Усаги не спешила оборачиваться — узоры на двери показались гораздо интереснее.
— Не хотелось, — как можно равнодушнее ответила Усаги, но тут же ощутила боли в животе, которые любезно напомнили ей, что её тело на ближайшее время ей всецело не принадлежит. И ей следовало бы наступить на горло собственной гордости и страхам. Не съест ведь её Линда, а вот малыш — запросто. — Но сейчас я бы не отказалась от чего-нибудь.
С этими словами Усаги развернулась к собеседнице, пытаясь мило улыбаться. Линда лишь хмыкнула и, встряхнув гривой своих пышных волос, развернулась в сторону кухни, продвигаясь маленькими шажками. Усаги восприняла это как положительный ответ и, сбросив обувь, направилась следом, стараясь сильно не нагонять Линду.
Медленный темп домоправительницы несколько раздражал Усаги. Она боялась представлять, откуда будет брать столько терпения и выдержки. Понятное дело, что ввиду чисто физиологических аспектов ей не удастся резво передвигаться на более поздних сроках, но терпения от этого вряд ли появится больше хотя бы на каплю.
Не зная, куда ей деваться, Усаги не осмеливалась даже просто присесть на один из стульев, но и предлагать помощь не решалась. Наверняка она нужна, но Линда выглядела женщиной довольно гордой, даже больше, чем Усаги.
— Может, вам чем-нибудь помочь? — всё-таки решилась предложить Усаги, но мысленно приготовилась к абсолютно любой реакции.
— Нет, просто сядьте. Мне необходимо просто доделать салат и насыпать всё в тарелку, — немного строго ответила Линда, на что Усаги только закатила глаза и тут же показала ей язык.
Хотя это было опасным решением — казалось, что у этой женщины наверняка на затылке под копной шикарных волос спрятан третий глаз.
Присев на ближайший стул, Усаги уставилась на гостиную перед ней. До неё только сейчас дошло, что здесь не было телевизора или хотя бы радио. Только множество книг, ровно выстроенных по полочкам. И чем же ей здесь заниматься? Она никогда не питала особой страсти к литературе — максимум ранобэ, а истинно любила лишь мангу.
— Старайтесь не запихиваться, а есть понемногу, малыми порциями. При беременности не рекомендуется употреблять пищу большими порциями — лучше несколько раз поесть, но по-маленькому. Особенно если вы целый день ничего не ели, не стоит так резко нагружать желудок. Если захотите перекусить позже, всё нужное в холодильнике, — поставив перед Усаги тарелку с чем-то очень вкусно пахнущим, Линда засеменила к выходу.
— Спасибо вам, — спохватилась Усаги, когда домоправительница почти что достигла арки. — Не только за ужин. За своеобразную консультацию — я мало что знаю, и ваши слова очень полезны.
Выпалив это, она улыбнулась чуть шире, надеясь, что её искренность не выйдет ей боком и вообще воспримется должным образом.
— Всегда пожалуйста, — на удивление, Линда даже улыбнулась в ответ, отчего на щеках заиграли милые ямочки, делая свою обладательницу ещё привлекательнее. Но они исчезли так же быстро, как и появились. — Мне бы очень не хотелось, чтобы вы делали ему больно, и так жизнь не сахар. Надеюсь, у вас лишь благие намерения, а не просто деньги или нечто ещё подобное.
Едва не задохнувшись от возмущения, Усаги не успела высказать этой женщине всё, что так хотелось. Линда скрылась за поворотом, а потом довольно быстро послышался звук захлопывающейся входной двери.
— А почему тогда ему можно надо мной издеваться? Я такой же человек, как и все, — обиженно произнесла в пустоту Усаги, чувствуя, как к глазам начали подступать обжигающие слёзы.
Резво приподнявшись так, что едва не обронила стул, она направилась к своей комнате — есть совсем перехотелось, особенно то, что приготовила мисс Янг. Но на полпути остановилась, осознавая, что пища необходима, по большей степени, ребёнку, а не ей. Поэтому, вернувшись на место, Усаги всё же постаралась поесть хотя бы немного. Нельзя быть настолько эгоистичной, если она решилась выносить и родить ребёнка.
Но слёзы обиды никак не хотели заканчиваться. Усаги задели слова Линды, бесспорно, но мысль о том, что домоправительница лишь озвучила слова Мамору, была гораздо неприятнее. Зачем же он так возится с ней, если всё ещё не доверяет? Или всё же это были личные соображения самой Линды, подкреплённые лишь собственными домыслами?
Усаги дала себе обещание не накручивать себя плохими мыслями, но слова Линды наверняка надолго засядут у неё в голове. Даже в самых жестоких мыслях Усаги ни в коем случае не желала сделать больно Мамору, или ещё нечто подобное. Это только он позволял себе неоднократно над ней подшучивать. А по итогу оказалось, больно делала лишь она. И всё-таки было бы лучше, если Линда поскорее отправилась бы в свой декрет, избавляя Усаги от своих недобрых взглядов и нравоучений.
Покончив с ранним ужином, она пыталась придумать, чем себя можно было развлечь. В глаза бросались лишь книжки, но Усаги терпеть не могла читать на английском, если опустить общую нелюбовь к литературе. Если с устной речью у неё все было отлично, то с письменной дела были на уровне среднестатистической шестиклассницы, которая допускала ошибки в элементарных вещах.
Её это мало смущало прежде — главное было умение понимать и говорить. Но теперь Усаги невольно призадумалась о том, что ей следовало бы заняться своим письмом, чтобы ненароком не напороться на очередные насмешки со стороны Мамору. Мало ли, что он ещё обидного сможет придумать? Наверняка вновь попадёт в яблочко, на что Усаги тут же обидится.
Поэтому для всеобщего блага ей лучше было бы подтянуть знание языка. Ведь какая из неё американка, если она плохо знакома с грамматикой родного языка? Даже если добавить ко всему этому её учёбу в Японии — не повод забывать об английском.
Распластавшись на диване, с зажатой книгой в руках, которую Усаги выбрала случайным образом, она поняла, что ей необходима правдивая история жизни. Чтобы было что рассказать Мамору при необходимом случае. Иначе своими выдумками на ходу легко запутается в собственной лжи и непременно выдаст себя. И тогда всё точно пойдёт по наклонной.
Решив, что непременно подумает об этом позже, Усаги раскрыла книгу, предвкушая хоть что-то интересное. Пёстрая обложка кричала о нечто любовном: как раз то, что по душе Усаги. Ей нравились практически любые жанры кино, какие только существовали. Но начинать приучать себя к чтению она решила с чего-нибудь лёгкого, что наверняка ей понравится — она всегда любила истории о любви.
Но книга оказалась не настолько интересной, как она думала изначально. Почти в самом начале она вызвала только отвращение — Усаги совсем не нравилась идея того, что у мужчины может быть любовница. И откуда только у Мамору такие книги? Но, переборов себя, она всё же попробовала почитать дальше, но довольно быстро уснула.
И позже, уже совсем не зная, который час, она сквозь сон почувствовала бережные прикосновения сильных и тёплых рук, ощущение которых вызвало на её лице блаженную улыбку.