Jigsaw Pieces

У Тэхёна каменная голова и дико болит горло, и меньше всего на свете ему хочется, чтобы кто-то его трогал и чтобы нужно было куда-то идти. Но, как это часто бывает, вселенной абсолютно всё равно, что ему хочется, а что нет. И, кажется, она демонстрирует это посредством Хосока, мягко трясущего его за плечо и говорящего по ту сторону его кокона из одеяла: — Тэхёни, пора вставать. Хосок знает, что Тэхён болен, но также они оба знают, что когда-то ему придётся вылезти из постели, если только он не собирается отказаться от участия в сегодняшнем концерте. Тэхён определённо планирует выйти на сцену во что бы то ни стало, но это никак не отменяет того, что ему хочется немного пострадать и чтобы его пожалели. — Брось меня умирать, хён, — бубнит он в подушку, и собственный голос кажется ему чужим, сиплым и скрипучим, как будто кто-то царапает мелом по доске. Хосок слегка тянет одеяло вниз, заставляя Тэхёна встретиться с прохладным воздухом в номере, и гладит по голове, попутно поправляя прилипшие ко лбу и виску пряди. — Ты — мой, никуда я тебя не брошу, — смеясь, отвечает он. От его голоса, смеха, прикосновений у Тэхёна приятно теплеет в груди, потому что ну конечно Хосок готов быть рядом с ним, — и в этот момент как никогда в тему усталому мозгу вспоминается то самое «и в болезни, и в здравии». Тэхён, всё так же не отрываясь от подушки, сначала улыбается, потом сразу надувает губы и, как ребёнок, переспрашивает, потому что ему это сейчас просто необходимо: — Никогда? Хосок отвечает мгновенно, без каких-либо сомнений и колебаний: — Никогда. Это помогает Тэхёну, наконец, найти в себе силы, чтобы оторвать голову от подушки и посмотреть на него, — Хосок, как всегда, как солнце, которое освещает каждый его день. — Я планировал сводить тебя на настоящий французский завтрак, но… в текущей ситуации мне пришлось импровизировать, поэтому — условно французский завтрак в постель в городе любви! Он, как настоящий шоумен, со своей фирменной улыбкой показывает куда-то в сторону, где, наверное, стоит поднос с едой или что-то вроде этого, но Тэхён не в состоянии повернуть голову — потому что не может отвести от него взгляд. Он думает, что Хосок такой красивый, что его хочется прижать к себе и целовать — в любое время дня и ночи. Думает, какова вероятность, что тот согласится заняться с ним этой самой любовью в городе любви, пока он болен. Наверное, не очень высокая, и даже не потому, что Хосоку будет неприятно, — он скорее будет слишком переживать о здоровье Тэхёна, чтобы согласиться на что-либо, что может отнять у него лишние силы. Хосок, даже не догадываясь о его глубоких размышлениях, продолжает свой анонс: — Я взял тебе круассаны и вафли — мне обещали, что они приготовлены по настоящему французскому рецепту! Ещё свежевыжатый апельсиновый сок, чтобы дать организму хоть немного натуральных витаминов, и имбирный чай с лимоном, потому что я верю, что он спасает жизни. Хосок говорит что-то ещё, но Тэхён толком его не слушает — просто лежит, глядя на него, и улыбается. На какие-то несколько минут он даже перестаёт обращать внимание на трещащую голову и боль в горле и тем более концентрируется на Хосоке, когда тот начинает его кормить, в кои-то веки решив пренебречь правилом «не есть в кровати». Круассан оказывается ещё тёплым, словно только что из печки, и просто тает на языке, а щедро политые вишнёвым сиропом вафли настолько вкусные, что Тэхёну даже немножко хочется умереть. Но хорошее быстро заканчивается, и Тэхёну действительно нужно собираться. Хосок и так дал ему отоспаться дольше обычного, не позволив никому разбудить его раньше часа дня. Пытаясь не заснуть, стоя в душе, Тэхён решает, что обязательно должен срочно выздороветь, потому что неизвестно, когда они в следующий раз окажутся в Париже, а упустить возможность затащить Хосока в постель в городе любви он не намерен.