История конца света в голосах

Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу О’Генри. Дороги, которые мы выбираем

Сэм Вайс. Блог «Последний человек» Везде и во всем существует мода. Есть мода в одежде, есть мода на имена, мода на цвета обоев, на матные слова или на выбор профессии. Я всегда любил фантастику. Еще дед, мой полный тезка, привил мне эту любовь. В фантастике тоже есть мода. Ну или была. Я еще помню, как в начале двадцать первого века все просто дурели от вампиров. Потом были мертвецы. Ходячие трупы с оторванными челюстями и мотающимися между ног разлагающимися кишками. А потом пришло время конца света. Читатели просто писали кипятком от счастья, когда фантасты обещали им всемирный потоп, второй ледниковый период, эпидемию, атомную войну или еще что-нибудь экстремальное. Но потом случился две тысячи одиннадцатый год, когда правительство объявило нам, что последние двадцать пять лет мы переживали столкновение с параллельным миром и что именно этот процесс несет ответственность за большинство природных катаклизмов, которые случались у нас. Нам бы никогда об этом не рассказали, если бы вчера тот мир не был уничтожен. Стерт с лица вселенной со всеми людьми, которые там жили, всеми домами и коровами. А еще вернее, нам бы не рассказали, если бы теперь и нам не предстояло последовать за той реальностью. Такое случается с каждым миром — однажды ему приходит полный, абсолютный и безоговорочный конец. Фантасты много думали о том, как погибнет человечество, но никто даже не приблизился к реальности. Хотя, нет, одну вещь писатели все-таки предположили: человечество исчезнет по собственной глупости. Не было никакого вмешательства Бога, которому надоело нас терпеть, или вторжения пришельцев. Мы просто совершили глупость и теперь будем расплачиваться за нее. Мы уничтожили тот мир, а будем смотреть, как медленно загибается наш. Главное слово здесь — медленно. Ни один фантаст, ни один ученый, ни один предсказатель не говорит, сколько нам осталось. Сколько времени понадобится нашему разрушающемуся миру, чтобы исторгнуть из себя червоточину, которая поглотит все? Фантастика теперь не в моде. Книги и фильмы вообще теперь не в моде. Мы доживаем то, что нам осталось. Доктор Брэндон. Корпорация «Massive Dynamic» Когда все открылось, был созван симпозиум лучших ученых, и знаете, ответ на какой вопрос мы стали искать в первую очередь? Как называть людей из параллельного мира. Весело, да? Их уже нет — ну в большинстве своем — а мы ищем для них название. Слово «двойник» якобы не имеет нужного наполнения, «доппельгангер» — отдает мистикой и мифологией, «аналог» — будто бы делает нас оригиналами, а их — просто нашими копиями, то есть мы — главный мир, а они — второстепенный. «Варианты», «другие», «параллельные»… Полно было предложений. На самом деле все это — дурь! Мы три дня потратили на то, чтобы придумать название фактически для двух людей в нашем мире — для альтернативной версии Уолтера Бишопа и для Питера Бишопа, который уже не совсем альтернативен, потому что живет здесь слишком долго и потому что местная версия давно мертва. Представляете? Три дня! Иногда я думаю, что, может быть, в те три дня параллельный мир еще можно было спасти. Вдруг в машине уничтожения есть где-нибудь протокол восстановления, и он действителен только трое суток? А мы в это время искали чертово название! Скажите мне, есть какая-то разница, если я скажу «двойники из другого мира» или «альтернативные версии»? Вы меня не так поймете? А как еще можно меня понять? Все сошлись на «альтернативных версиях», но по сути — плевать, как их звать, потому что ИХ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Короче, теперь «альтернативная версия» — это личное звание Уолтера Бишопа, последнего человека из мира, который уничтожили мы. Не думаю, что для него важно, что мы придумали ему термин. Уолтер Бишоп, альтернативная версия. Из интервью CNN Что вы хотите услышать? Что я вас прощаю? Что никто из вас не виноват в разрушении моего мира? Так вот, вы этого не услышите. Я ненавижу вас. Не просто ненавижу своего сына-предателя или вашего Уолтера Бишопа — пародию на меня. Нет. Я ненавижу вас всех. Я ненавижу каждого из вас. Я ненавижу вас за то, что вы еще живы. Знаете, почему я стал жить один, вдали от людей, хотя ваше правительство предлагало мне лучшие лаборатории и команду лучших ученых? Мне обещали все, что угодно, если я поделюсь знаниями о технологиях моего мира. Я отказался. Почему? (смеется) Не только потому, что я вас ненавижу. Я отказался, потому что эти ваши лучшие ученые оказались теми же самыми людьми, которых я видел в своем мире. Они пошли той же дорогой, что и у нас. Они закончили те же университеты, писали те же дипломные работы, защищали те же проекты. И вот я стою перед ними, смотрю на них и в какой-то момент забываю, что они — совсем другие люди, мне начинает казаться, что я дома, что мой мир жив. А потом кто-то из них случайно упоминает свою дочь, а я знаю, что у этого человека не было дочери — и тут на меня наваливается понимание, что это не они, это вы — твари, которые отобрали мой мир, лица моих родных и знакомых и теперь живете и потешаетесь надо мной. Я даже на улицу перестал выходить, потому что лица моего мира преследуют меня. Это очень больно. У вас же наверняка есть умершие близкие? Вы знаете эту боль. Представьте на секунду, каково мне, если мои близкие ВСЕ умерли! Что? Не говорите мне о нем. У меня нет сына. Питер — предатель. Если бы мой мир еще существовал, и Питер случайно бы оказался там, его бы обвинили в измене, судили бы и приговорили к смертной казни. И я бы пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему. Агент Питер Бишоп. Подразделение «Грань» Вы хотите знать, кого из Уолтеров Бишопов я считаю своим отцом? Мда. Я ожидал всего, честно говоря, но не такого вопроса. Учитывая, сколько раз у меня брали интервью, вы сумели меня удивить. (молчание) Да, конечно, ваш вопрос. Я знаю, что родился в другом мире и биологически — если так можно сказать — я сын другого Уолтера Бишопа, министра обороны альтернативных США. Хотя можно сказать и с точностью наоборот. Помните, в две тысячи одиннадцатом году, когда правительство объявило о случившемся, ученые проводили тесты на идентичность докторов Бишопов? Было доказано, что физически они схожи до последней хромосомы, до последней аминокислоты в ДНК. Так что говорить о биологическом родстве глупо. Я могу быть сыном их обоих. Ни один тест не сможет доказать обратное. С другой стороны, последнее время рождается все больше детей, настроенных на пространственные разломы. Они вам сразу скажут, что Питер Бишоп светится в темноте (смеется). Как и один из Уолтеров Бишопов. В этом мы с ним похожи. Надеюсь, что только в этом. Да, вы все правильно поняли. Мой отец Уолтер Бишоп, обвинен международным судом в преступлении против человечества. Он приговорен к пожизненному заключению. Я рад, что в отличие от того мира у нас не везде есть смертная казнь, и я могу видеть его. Конечно, я мог бы заявить, что нет, он мне не отец, не сравнивайте меня с ним, мой папочка — другой Уолтер, бедный человек, единственный выживший из того мира, ах, пожалейте его. Но это было бы предательством. Честно говоря, я не понимаю, почему нас всех не осудили. Всех, кто участвовал в истории с машиной, которая разрушила тот мир. Счастливая семья уголовников… Почему ответственность за случившееся возложили только на моего отца? За те годы, что я знал Уолтера, он сделал для меня больше, чем кто-либо. И он значит для меня больше. А вот альтернативного доктора Бишопа я никогда не понимал, хоть мы и родственники. Хотя бы по свечению в темноте. И не пойму, наверное. Может быть, и к счастью, что не пойму. Агент Линкольн Ли. ФБР Я лично видел доктора Уолтера Бишопа и команду ФБР, которая занималась особыми делами (примечание автора — прообраз подразделения «Грань»), в две тысячи одиннадцатом году. Честно говоря, они не показались мне людьми, способными уничтожать миры по щелчку пальцев. Скорее, они показались мне странными, совсем странными. Особенно агент Данэм. Я видел ее потом, но в тот первый раз это будто был другой человек. О докторе Бишопе я вообще подумал бы, что это чокнутый профессор из старых фильмов. Помните? Всклокоченные волосы, безумный взгляд, странная речь, и при этом гениальные идеи. Я не смог бы себе представить, что доктор Бишоп совершил что-то, что могло поставить наш мир под угрозу полного уничтожения. Да что там мир. Я не мог представить, что он способен придумать такую страшную вещь, как янтарь. Янтарь. Кажется, у этой штуки есть официальное название. Предельно научное, но оно не производит такого впечатления, как простое слово «янтарь». Когда я был маленьким, мы с классом ходили в музей. Там была выставка янтаря. Нет, нет, обычной окаменевшей смолы деревьев. Внутри нее иногда встречались доисторические комары, мухи, растения… Когда я впервые услышал о «янтаре», то сразу вспомнил об этой выставке. Люди, которые застыли внутри него — те же комары. Может быть, в конечном счете, нам придется всю планету запаять в янтарь, и через тысячу лет нас найдут другие существа, они будут так же, как мы комаров, рассматривать нас… Если, конечно, после нас будет кто-то жить. Ведь наша планета — не весь мир, а у нас разрушается сама реальность. Агент Элла Данэм. Подразделение «Грань» Я уникальна, знаете? (смеется) В те двадцать пять лет, когда тот мир еще существовал и все мы имели там двойников, у меня аналога не было. Ой. Надо говорить не было «альтерантивной версии», но вы же меня поняли, да? Тетя Оливия рассказывала, что там моя мама умерла, и я не родилась. Ладно, насчет собственной уникальности я погорячилась. Была еще куча людей и там и тут, у которых не было двойников по разным причинам. Ученые считают, что с тех пор, как доктор Бишоп открыл портал и забрал из той реальности дядю Питера, разница между вселенными увеличивалась в геометрической прогрессии. Так что, скорее, надо говорить, что уникальны те, у кого были аналоги. Кстати, о дяде Питере. Вот он действительно уникален. Не только потому, что пришел из другого мира — его отец тоже оттуда (примечание автора — имеется в виду Уолтер Бишоп, альтернативная версия, перешел в наш мир в две тысячи одиннадцатом году) — а потому, что может управлять машиной уничтожения миров. Каждый раз, как это произношу, мурашки бегут по телу. Даже не представляю, как дядя Питер на это решился… Мне страшно представить, как… Черт, ладно, думаю, мои мысли на этот счет никому не интересны. Да и вообще это практически граничит с выдачей информации, считающейся государственной тайной. (молчит) Наверное, было бы интересно встретиться с собой… Тетя Оливия видела другую себя, правда, не хочет об этом вспоминать. Говорит, что это ужасно, когда на тебя кто-то настолько похож, что вас путают. Когда близкие люди не могут понять, что ты — это не ты, это жутко обидно. И страшно. Но я все равно бы хотела посмотреть на другую Эллу Данэм. Какой бы она была? В какой цвет красила бы волосы? Какое мороженое любила? Но мне не суждено было бы это узнать. Впрочем, сейчас никому это не дано… Мы теперь все уникальны. И это то, чем больше нельзя гордиться. Агент Оливия Данэм. Подразделение «Грань» Я была в том мире. Не надо смотреть на меня, как на диковинку. Если бы я вам сказала, что побывала на Марсе или в Неверленде, вы могли бы удивляться, а так — я побывала в другом мире, который похож на наш сильнее, чем вы можете себе представить. Там такие же улицы, такие же люди. В буквальном смысле. У них точно такие же лица и порой даже такая же жизнь. Они выбирали те же дороги, что и мы, сворачивали на тех же поворотах, что и мы, спотыкались там же… (замолкает в задумчивости) Нет, я не права, они другие. Я помню их. Я видела ту версию агентов Филлипа Бройлза, Астрид Фарнсворт, Чарльза Френсиса, Линкольна Ли… Сейчас я вижу их же — конечно, за исключением Чарли — в подразделении «Грань», но я никогда их не спутаю. Мои коллеги никогда не станут такими, как их двойники из другого мира. Агент Бройлз. Справедливость для него была важнее, чем все остальное. Он не испытывал ненависти ко мне, хотя и знал, что наш мир разрушает их. Он знал, что было бы неправильно обвинять нас в случившемся. Что толку обвинять, когда надо искать решение проблемы? Астрид. Когда я смотрела на нашу агента Фарнсворт, которая возилась с доктором Бишопом, я даже на секунду не могла представить, какой мозг скрывается за этими огромными карими глазами. Вы бы видели, что делала та Астрид! Ни один компьютер не смог бы просчитать такое. Линкольн Ли. Если есть различия между нашими мирами, то порядочная часть из них, думаю, ушла на разницу между агентами Ли. Это два разных человека. Надо быть слепым, чтобы спутать их. Чарли Френсис (несколько секунд агент Данэм молчит). Я сожалею об одном — что тогда не понимала, что опять вижу агента Френсиса, своего лучшего друга и напарника, которому могла доверить свою жизнь. Я относилась к нему так, будет видела его каждый день. Я помню всех их. Я вижу их в своих коллегах. Знаете, что это значит для меня? Что тот мир еще жив в нас. Не пытайтесь меня разубедить. Хотите, говорите, что я просто прячусь от случившегося, хотите, считайте меня лицемерной, но я держусь за эту мысль. Только она позволяет мне встречать новый день, зная, что он может оказаться последним. Они живут в нас.