Забытая студия Sillyvision

      Генри с топором наперевес стоял в кромешной темноте. Аниматор не помнил, как он здесь оказался, и как к нему в руки попал топор. Он попробовал пройти вперёд, вытянув руку, надеясь наткнуться на не видимую в темноте стену, однако сколько бы он ни шёл, ничего не попадалось. Это очень странное место. Здесь нет совершенно ничего. Но отсюда же должен быть выход! Аниматор ускорил шаг. Надо заставить себя вспомнить.       Это всё вообще не слишком реально. Он идёт уже долгое время, куда-то же он должен прийти. Тишина, даже шагов не слышно. И почему-то аниматору казалось, что сейчас не лучшее время звать кого-то. Он даже не был уверен, что хотел бы, чтобы здесь ещё кто-то был.       Генри не знал, сколько уже идёт. Может пару минут, может несколько часов. Почему ничего нет? Такое чувство, что он идёт на одном месте.       Внезапно, он услышал голос. Мужской приятный голос, а главное — такой знакомый. — «Овечка, овечка, Пора тебе спать.»       Мультипликатор выдохнул. Значит он здесь не один. — Сэмми! — позвал он. — Сэмми, вы меня слышите?       Директор музыкального департамента не отозвался. А где он? Кажется, его голос звучит очень близко, но почему Генри тогда не видит Лоуренса? — Сэмми? — «Отдыхай, давай засыпать.»       Да что происходит?! Такое чувство, будто Сэмми его не слышит. Или притворяется, что не слышит. Это было бы вполне в духе высокомерного музыканта. Мультипликатор ещё несколько раз выкрикнул имя композитора, но это ни к чему не привело. — «Завтра утром ты проснёшься, » — продолжал напевать Лоуренс.       Генри открыл было рот, чтобы очередной раз позвать его, но следующая фраза заставила его так и замереть на месте. — «Или утром ты умрёшь», — Генри невольно похолодел.       Этой строчки не было в «Овечьей песне». Да и кто бы разрешил композитору вставлять в детский мультфильм такие слова? Лоуренс снова начал напевать эту внезапно ставшую жуткой песенку. Возможно, в другой ситуации, Генри не так испугался бы, но в сочетании с кромешной тьмой и поистине безумной интонацией Сэмми, слова звучали очень зловеще. Генри невольно попятился назад, чтобы уйти подальше и не слышать этого, но голос музыканта будто звучал в голове. Что за чертовщина?! Генри перешёл на бег. Нужно убираться отсюда. И после очередного «Или утром ты умрёшь» аниматор почувствовал, что падает. Это одно из самых отвратительных ощущений во сне — падение в бездну.       «Или утром ты умрёшь».       Генри резко сел на кровати, тяжело дыша. Сердце стучало с бешеной скоростью. Через окно лился тусклый лунный свет. Так это был сон? Но, чёрт возьми, какой реалистичный! Аниматор выдохнул и включил свет. Часы на стене показывали половину четвёртого. На работу ещё только через пять с половиной часов. Ещё часа четыре спать можно. Но аниматор спать не хотел. Ему было холодно и бил озноб. Наверное, вчера простудился, пока ждал Джоуи на улице около студии. Погода была прохладная, несмотря на то, что на прошлой неделе март уже вовсю начал заявлять о своих весенних правах.       Генри приоткрыл окно, чтобы в комнате хоть немного проветрилось, и снова лёг. Яркий свет от настольной лампы позволял читать ночью, и мультипликатор решил этим и заняться. Только вот погрузиться в текст никак не удавалось. Через некоторое время аниматор обнаружил, что уже минут десять смотрит на одну и ту же страницу, а на самом деле тем временем вспоминает свой жуткий сон. Генри попытался вспомнить, в какой момент так перенервничал, чтобы ему снилась подобная чертовщина. Вчера ничего и не было. Вообще ничего. Даже поговорить особо ни с кем не удавалось.       Поняв, что чтение сейчас — гиблое дело, Генри отложил книгу и выключил свет. Комната опять погрузилась в полумрак.       Однако уснуть не получалось. В конце концов, Генри плюнул на все попытки провалиться в сон и пошёл заваривать себе чай.       Зато на утро всё-таки задремавший прямо на кухне аниматор, проснувшись, понял, что не в состоянии так рано идти на работу. Не стоило всё-таки полтора часа сидеть ночью. Даже две чашки крепко заваренного кофе не помогли взбодриться. В таком состоянии на работу лучше не являться. Всё равно в полусне не нарисуешь ничего. Вечно эти болезни не вовремя! Поэтому счастливый обладатель телефона Генри позвонил такому же счастливому обладателю телефона Гранту, надеясь, что тот ещё дома. Его надежды подтвердились, и Коэн пообещал передать Дрю, что Генри придёт не к девяти, как положено, а к половине двенадцатого. Лучше он после работы задержится, чем сейчас будет пытаться что-то сделать, что бы там Джоуи ни говорил. Решив так, Генри снова провалился в сон.       Странно, но вход был закрыт. Генри постучал, толкнул дверь, но войти не получилось. Оставалось одно — идти через музыкальный департамент. Вход в него располагался на заднем дворе, кроме того, лестница к двери уходила вниз. Генри открыл дверь и вошёл. Сейчас ему меньше всего хотелось находиться в помещении без окон, но, увы, место работы выбирать не приходилось.       В холле было пусто, из зала доносилась музыка. Видимо, музыканты уже репетировали. Решив, что это к лучшему, аниматор свернул в коридор, через который, конечно спустя долгий путь, можно было попасть в художественный департамент, потому что лифты, которые вот-вот должны были начать работу, всё ещё стояли на месте. — Генри? — раздался сзади голос и мультипликатор невольно вздрогнул, снова вспомнив свой кошмар. Ох, почему именно сегодня он сразу наткнулся на этого человека?! — Что-то случилось? — Добрый день, Сэмми, — повернулся он. — Нет, ничего. Просто у нас наверху дверь закрыта, и я решил через вашу зайти.       Композитор кивнул. — Вы себя хорошо чувствуете? — хмуро осведомился он.       А чувствовал себя Генри не очень хорошо. Мало того, что он засыпал на ходу, так ещё и холод до костей пробирал. — У вас больной вид, — заметил проницательный музыкант. — Пойдёмте, я как раз собирался кофе выпить.       Обычно Генри испытывал к этому человеку неприязнь. Особенно отношение к нему у аниматора испортилось, когда Уолли рассказал, как два месяца назад чуть не лишился зарплаты. Но сейчас Лоуренс не выглядел таким уж мрачным и сосредоточенным, как обычно. В данный момент вообще нельзя было определить, о чём он думает. И всё-таки Генри впервые испытал что-то вроде благодарности к этому человеку. — Пойдёмте, потом скажете Дрю, что я попросил новую мелодию обсудить. Все знают, что он не сделает ничего своему любимцу Генри, — язвительно сказал композитор, и мультипликатор почувствовал, как эта благодарность исчезает. Хотя, вполне возможно, что Сэмми не хотел задеть его за живое. Генри был из тех людей, к которым директор музыкального департамента относился если не с уважением, то хотя бы без ярко выраженного презрения.       Генри послушно направился за Лоуренсом вглубь департамента. Он сначала хотел отказаться, но его интересовала одна вещь. — Извините, — наконец, решился спросить Генри. — Я хотел узнать.       Сэмми оторвался от работы. — Да? — в его голосе было столько недовольства, что аниматор уже пожалел, что вообще подал голос. Не зря говорят, что этого композитора ни за что нельзя отвлекать от работы. Генри бы подождал, если бы ему не надо было торопиться к себе. — У вас черновики к «Овечьей песенке» остались? — Конечно, — голос Сэмми сразу потеплел, видимо при упоминании его творения. — А вам зачем? — Ну… — судорожно начал соображать Генри, который врал хуже, чем Норман или Уолли, но правду сказать не мог. — Знаете, мне она нравится очень. И я хотел бы узнать, что изначально было.       Вообще-то, Генри не совсем врал. Ему действительно нравилась эта песенка, просто сейчас ему хотелось глянуть на черновики. Конечно, он сомневался, что Сэмми действительно мог написать нечто подобное, но исключать такую возможность не стоило. Ну даже если шутки ради написал когда-то Лоуренс (Лоуренс? Шутки ради? Если бы это услышал Норман…), а Генри краем глаза увидел, то это могло бы запомниться. Тогда аниматору было бы легче. Иногда ему казалось, что он начинает сходить с ума. До прихода в эту студию всё было хорошо, а тут внезапно галлюцинации какие-то время от времени, теперь ещё и кошмары.       Кажется, Сэмми не слишком поверил. Наверное, у мультипликатора было такое встревоженное лицо, c каким в черновики ради интереса не лезут. Однако, директор музыкального департамента ничего не сказал, и за это Генри был ему благодарен. Лоуренс достал несколько листов бумаги из ящичков в столе и протянул аниматору. Мультипликатор поставил чашку и, забрав из рук композитора черновики, погрузился в их изучение. Но, как он и ожидал, ничего, связанного со смертью, там не оказалось. — Что-то не так? — спросил Сэмми, наблюдая за растерянным Генри. — Нет, нет, всё хорошо.       Мультипликатор вернул черновики директору музыкального департамента, и тот осторожно приняв их, положил обратно. — Ваша любимая мелодия, да? — поинтересовался Генри. — Да, —тепло улыбнулся Лоуренс. — Я считаю это своим самым удачным творением.       Генри понимающе кивнул. Он знал, как ответственно отнёсся Сэмми к этой песенке, и как гордился ей. Вообще, Сэмми очень странный человек. Обычно грубый и язвительный он, иногда, смотрел на мир вот с такой добродушной улыбкой. И тогда Генри действительно начинал осознавать, что это такой же обычный человек, который тоже умеет испытывать чувства, и который не всегда является таким, каким его так невзлюбили остальные работники. — Думаю, вам уже пора, — выразительно посмотрел на часы музыкант. — Джоуи с вас с живого не слезет потом.       Генри кивнул, и, ещё раз поблагодарив Сэмми, покинул департамент.

***

      Обязательный и ответственный Грант честно выполнил просьбу Генри и сообщил Джоуи о плохом самочувствии аниматора. Об этом же сразу узнал Уолли. В итоге, Генри был встречен около своего рабочего места сразу четырьмя сотрудниками: Грантом, доложившим, что всё передано Дрю, Уолли, моющим пол под его рабочим местом, и Джоуи, пришедшим убедиться, что с мультипликатором всё хорошо, и работу он продолжать может. Ещё Дрю сообщил, что сегодня вечером намечается собрание, на котором Генри, как главный аниматор (Генри даже не знал, когда успел им стать), обязан был присутствовать. Ещё, как ни странно, здесь был Джек. Джек вообще нечасто покидал музыкальный департамент, поэтому его присутствие было неожиданным. Конечно, первым делом Генри и осведомился, что лирик здесь делает. Ответом было лишь таинственное молчание и кивание, мол, потом объяснит.       Дождавшись, пока Джоуи, Уолли и Грант уйдут, аниматор повернулся к Фейну. — Говори, что случилось, — устало попросил он. — Генри, амиго, выручай, — бросил Джек.       Он поправил очки и стал внимательно смотреть на товарища, словно в ожидании реакции. — Я у тебя тут поработаю, — и стал озираться в поисках ещё одного стула. — Э, нет уж, — не хотелось ни с кем делить рабочее пространство Генри. — Рассказывай, что такое. — Да ничего особенного, — Джек положил на стол свои записи и кинул сумку в угол. — Я тут у тебя немного перекантуюсь. — Вообще-то здесь уже «кантуюсь» я, — напомнил аниматор. — Здесь маловато места для двоих, не думаешь? — Ничего, я у себя на колене писать буду, — не смутился пришедший. — Ты что, выгонишь старого лирика? — Ты не старый, тебе двадцать семь, — машинально поправил Генри. — Выгоню. Мне тоже нужно пространство для работы.       Джек вздохнул и, видимо поняв, что ничего не добьётся, поднял сумку с пола. — Нет в тебе духа альтруиста, — шутливо возмутился он.       Генри только плечами пожал. Он был бы рад помочь, но места действительно катастрофически не хватало. Аниматору даже самому иногда приходилось складывать вещи на полу. Надо будет попросить тумбочку у Джоуи. — А что случилось всё-таки? — спросил он уходящего Фейна.       Тот с протяжным «Э-эх», махнул рукой. Генри решил, что лирик и не расскажет, однако, отойдя подальше, Джек передумал и повернулся к мультипликатору. — Да никакого покоя нет, — пожаловался он. — Постоянно какой-то шум. То Сэмми на кого-нибудь орёт, то музыканты новую мелодию репетируют и такая какофония получается, что хоть уши зажимай. Уолли вёдрами гремит, в конце концов. И как работать в такой атмосфере? — Ну другие-то работают, — заметил Генри. — Другие может и работают, — согласился Джек. — Но я привык к тишине. Я без неё работать не могу. А здесь, наверху, у аниматоров тихо и спокойно. Никто не кричит и не мешает. — Ну так почему бы тебе не пойти к другим аниматорам? — задал вполне ожидаемый вопрос Генри. — Да я бы пошёл, — досадливо отмахнулся лирик. — Но у меня из аниматоров друг только ты.       Мультипликатор понимающе кивнул. Аниматоры в этой студии и вправду были не слишком общительными. Либо они приходили утром, работали с утра до перерыва, обедали, продолжали работать и уходили, либо если и общались, то своими группками по два-три человека. Да и были они все, за исключением пары человек, угрюмыми и недружелюбными. Генри мог бы оказаться в их числе, если бы его в первый рабочий день не выловил Уолли. — А других мест нет? — продолжал допытываться мультипликатор. — У нас в студии вообще нет мест, кроме художественного и музыкального департамента, — терпеливо напомнил Джек. — Ну, прости, дружище, тогда не знаю, — Генри протянул тексты товарищу. — Если придумаю что-нибудь, то скажу.       Лирик ушёл. Генри взял новый листок и принялся за работу. Бенди на вчерашних кадрах как раз разозлил Бориса и тот, не отрываясь от еды, рыкнул на дьявола, заставив малыша в испуге пискнуть и убежать. А теперь объясните, пожалуйста, почему Джоуи заявлял, что эти двое будут друзьями, если у них какие-то конфликты в каждой серии? Надо будет спросить у Дрю, если разговор зайдёт.       Генри надеялся поработать до конца дня, не отвлекаясь. Пока всё действительно шло хорошо. Генри даже успел начать момент, когда у Бориса проснулась совесть, и он решил извиниться за то, что так грубо зарычал на чертёнка, который всего лишь хотел поиграть в снежки.       Борис, кстати, был, по словам Джоуи, поистине гениальной идеей. «Рядом с маленьким танцующим дьяволом, — уверенно говорил Дрю. — обязательно должен быть волк-пастух». Когда это было объявлено, сотрудники кивали, соглашались, но всё-таки перешёптывались между собой и посмеивались, обсуждая фантазию директора студии. Волк, пасущий овец? Это было странно. Однако, против никто не был. Или не хотели высказываться, чтобы не навлечь на себя проблемы.       Но тем не менее, всеобщим любимцем оставался Бенди. Очаровательный маленький чертёнок умилял практически всех. Не восхищались им только Сэмми, который вообще относился ко всему достаточно сдержанно, и Норман — «Зачем Бенди, если у нас есть Джоуи и Сэмми? Они настоящие демоны, а не этот малыш!». Сам же Генри просто гордился своей идей и был рад, что она помогла Джоуи в исполнении мечты.       «Того и гляди, присвоит он твою славу себе, — предупреждал неугомонный Уолли. — Мне вот не хочется, чтобы все думали, что Бенди придумал Дрю. Это как-то, не знаю… Нечестно. Неправильно».       Но Генри эта слава и не нужна была. Ему было достаточно просто работать в этой студии аниматором.       «Мы с твоим Бенди так продвинемся, бла-бла-бла, — продолжал, обычно, после таких заявлений уборщик, изображая интонацию Дрю. — Столько зарабатывать будем. Но зарплату, конечно, не повысим, потому что жмоты».       В такие моменты Генри становилось неприятно. Всё-таки Джоуи был его другом, а ни Уолли, ни кто-либо другой и понятия не имел о том, как тяжело быть директором студии. Об этом аниматор и говорил. Но всё повторялось снова и снова.       Ещё в мультфильм должны были быть добавлены несколько фоновых персонажей, вроде говорящих стульев и танцующих кур, но это должно было произойти тогда, когда Джоуи нашёл бы актёра или актрису озвучки. Возможно, на сегодняшнем собрании, речь об этом и зайдёт.       Генри усмехнулся, вспомнив фантазию друга, и вернулся к работе.

***

      День длился долго. Возможно, так сказывалось не очень хорошее самочувствие, потому что раньше время летело незаметно. Аниматор дождаться не мог начала собрания, чтобы закончить работу. И когда стрелки показали пять часов, мультипликатор, ни минуты не теряя, встал и направился к кабинету Дрю. А там, как оказалось, кроме Джоуи, уже было два человека. Грант с блокнотом в руках, готовящийся записывать, и Норман, явно не понимающий, что он тут забыл. Но, судя по тому, что Джоуи молчал и лишь нетерпеливо постукивал ладонью по столу, должен был прийти кто-то ещё. — Грант, — шепнул Норман бухгалтеру. — Спорим, мистер Дрю сейчас представит нам какой-нибудь Грантиозный проект?       Сначала Генри подумал, что Коэн раздражённо отвернётся. Но тот только слегка улыбнулся. — Никакой Норманльный человек не будет с тобой спорить, — отозвался он.       Это было правдой. Из-за своей способности замечать то, на что другой человек и внимания не обратит, Норман практически всегда оказывался прав. — Один-один, — обрадовался киномеханик, которому, похоже, не хотелось сидеть молча.       Генри улыбнулся. Что Норман, что Уолли — оба оптимисты, хорошие и весёлые люди. Сдержанный и тихий аниматор даже как-то неловко себя чувствовал, находясь рядом с ними. Наверное, из всех сотрудников, ему легче было общаться именно с Джеком, почти таким же сдержанным, но всё-таки не лишённым чувства юмора человеком. Ещё свою роль играло то, что Генри, не считая Уолли, был самым младшим. Хотя, похоже, в этой студии возраст значения не имел.       В дверь постучали. — Заходите, — позволил Джоуи.       В кабинет заглянул Джек. За его спиной стоял Сэмми. Молодой композитор выглядел, как всегда, недовольным и одновременно гордым. И, возможно, из-за такого выражения лица он казался гораздо старше своих двадцати трёх лет. — Долго из подвала добирались? — ехидно осведомился Норман. — Помолчи, Полк, — прошипел Сэмми. — Так получилось, — не пожелал вдаваться в подробности Джек. — Простите, мистер Дрю.       Джоуи кивнул, принимая извинения, и указал на свободные стулья. — Мне надо с вами обсудить пару вещей, — начал он. — Речь пойдёт о музыке, новых сериях и ещё одной вещи.       Грант раскрыл блокнот и приготовился записывать. — Давайте начнём с самих мультиков, — начал директор студии. — Генри, я тебя назначаю главным аниматором. Теперь ответственным за проверку качества кадров будешь ты.       Генри пожал плечами. Ответственный, так ответственный. Ему не сложно. — Смотри, у нас скоро будет десятиминутная серия, — продолжал Джоуи. — Грант, тебе это должно быть интересно. Останешься после собрания, я тебе скажу, сколько бумаги и сколько чернил закупать. Генри, значит так. Над этой серией будешь работать ты и ещё четыре аниматора. Их выберешь сам.       Коэн пометил в блокноте «Бумага» и «Чернила» и вновь уставился на директора. — Сэмми, дальше с тобой давай разбираться, — перевёл взгляд на музыканта Джоуи. — У меня к тебе очень важное поручение.       По лицу Лоуренса нельзя было понять, что он об этом думает. — Мне нужно, чтобы ты нашёл актрису озвучки. — Так вроде ещё вчера актёра надо было, — вспомнил Норман. — Актрису, — повторил Джоуи. — Чтобы в конце концов она смогла озвучить Её.       Он продемонстрировал какой-то замусоленный листок, на котором была изображена чёрно-белая девушка. По её плечам струились волнистые волосы, над головой сиял нимб, а ещё было два небольших рога. — Это кто? — первым взял листок Генри и передал сидящему рядом Гранту. — Это Ангел Алиса, — гордо представил её Джоуи.       Сэмми громко хмыкнул. — Ангел с рогами! Что это за монстр такой! — несмотря на шиканье со стороны других спросил он. — Почему же монстр, Сэмми? — мягко спросил Джек, не желающий вступать в конфликт. — Очень милая девушка. — Может мне в неё ещё и влюбиться? — огрызнулся Лоуренс. — Чёрта с два. — И полюбит Сэмми мультяшку-ангела, — продекламировал киномеханик. — И будут они жить долго и счастливо.       Генри усмехнулся. — Замолкни, Полк! — едва сдерживался, чтобы не наброситься на него, Сэмми. — Ведёшь себя хуже Фрэнкса. — От нашего Сэмми все актрисы разбегутся, — продолжал веселиться Норман. — С таким-то мрачным видом.       Вот здесь он был не совсем точен. Дело заключалось в том, что музыкант обладал на редкость красивой внешностью и внимание сотрудниц своим видом привлёк сразу же. Как же, с ухоженными волнистыми светлыми волосами до плеч (которые, как ни странно ничуть не делали его похожим на девушку) и ангельским лицом. А его бездонные голубые глаза.* Однако немногие могли общаться с ним. Будучи натурой прямолинейной и ироничной, симпатичный парень вольно или невольно оскорблял тех, с кем общался. Поэтому скоро в его характере разочаровались. — Довольно, — повысил голос Джоуи. — Сэмми, ты находишь актрису озвучки для Алисы.       Композитор кивнул. «Понятия не имею, как их искать», — услышал Генри. — Извините, а зачем здесь, собственно, я? — спросил Норман. — Друг мой, я же знаю, что ты всё равно подслушал бы, — усмехнулся Джоуи. — И рассказал бы Уолли что-нибудь не так. Уж послушай здесь, из первых уст. Ещё вопросы? — Да он издевается, — прошептал Полк. — А почему вы сами не найдёте девушку на роль Алисы? — полюбопытствовал Джек. — Вы ведь директор студии. — Я решил, что Сэмми лучше справится, — коротко отозвался Дрю. — И времени не хватает. Вопросов нет? Грант, останься, остальные — свободны.       Генри, Джек, Норман и Сэмми вышли. — Норман, можно с тобой поговорить? — тихо спросил Лоуренс, однако Генри, в отличие от ушедшего вперёд Джека, услышал.       Полк сначала неприязненно посмотрел на директора музыкального департамента, но тот смело ответил на этот взгляд. — Норман, это касается «Иллюзии Жизни», — совсем тихо прошептал композитор.       Тут же Норман переменился в лице. — Ты имеешь в виду… Откуда ты… — начал, было, он, но помотал головой. — Хорошо, пойдём.       Музыкант и киномеханик, сказав о каких-то делах, быстро свернули в первый же открытый кабинет. Фейн даже внимания не обратил. Он на ходу записывал в тетрадь слова новой песенки. А вот Генри был заинтересован. Эти двое знали о чём-то, что скрывали. Аниматор подождал, пока Джек завернёт за угол, и вернулся к двери. Ему нужно было знать, что такое «Иллюзия жизни». — Надо же, — различил он голос Нормана. — Значит, ты веришь мне? — Как я могу не верить в то, что видел собственными глазами? — резко спросил Сэмми. — Ну не злись. Мы сейчас по одну сторону баррикад. Что дальше-то с этим делать? Он чокнутый. Мало ли, что ему взбредёт в голову. — Ты уже доказал, что никто не верит. — Можно было бы доказать, что мы правы, если бы ты не выбросил ту страницу два месяца назад. Чёрт, почему ты вообще только сейчас мне об этом сказал, Лоуренс?       Генри мало что понимал из всего этого. А ещё он боялся, что Норман и Сэмми внезапно выйдут и заметят его. Но этого пока не происходило. — Я и не собирался. Просто не могу держать в себе это. Да и вообще, гений наш, моё дело, что выбрасывать, а что нет. — Понимаю. Ты заметил, он уже свои обязанности перекладывает на других, ссылаясь на то, что у него нет времени?! Он что-то собирается делать. — Именно, — согласился музыкант.       Ещё некоторое время Норман молчал, потом тихо сказал. — Ты отлично знаешь, что я о тебе думаю, и это взаимно. Мы уж точно не станем близкими друзьями, потому что просто не выносим друг друга. Но знаешь, сейчас мы с тобой можем доверять только друг другу. И если ты узнаешь о чём-то ещё, то скажи мне. Я поступлю также. — Да, хорошо.       И всё-таки эти двое что-то скрывали. Похоже, это опять касалось Джоуи. Почему же они все к нему привязались?