Несомненно, Генри Штейн, Уолли Фрэнкс, Норман Полк и Сэмми Лоуренс были самыми яркими работниками студии Джоуи Дрю. Рассказ о том, как эти сотрудники пытались понять, что творится в студии, можно продолжать вечно. Но это было бы крайне не справедливо по отношению к другим работникам. Ведь студия Джоуи Дрю на самом деле полна талантливых и интересных людей, у которых есть свои жизни, пусть и не обременённые знанием того, что директор является сектантом, а по коридорам передвигаются живые картонные фигуры. И сказать, что эти люди проводят свою жизнь скучно и обыденно, было бы верхом несправедливости. К примеру, лирик Джек Фейн…
Лирик Джек Фейн сидел за столом в канализации и вдохновенно строчил текст к новой песенке Алисы. Ему легко удавалось передать характер этой героини. Возможно, дело было не только в таланте, но и в том, что при любой заминке можно было обратиться к Сьюзи, которая с огромным удовольствием и крайне эмоционально объясняла, как должна будет вести себя Алиса в новом эпизоде, и о чём ей придётся петь. В такие моменты Джек только посмеивался над привязанностью актрисы озвучки к своей героине, а когда она уходила, снова принимался за работу.
Сроки начинали медленно воспламеняться, но сотрудник не особо переживал по этому поводу. Он всегда заканчивал всё вовремя, за что начальство его уважало. Да и были ли вообще люди, которые не любили этого добродушного старого лирика? Старым, к слову, лирик стал ещё в детстве, но никогда не спешил оспаривать такой, казалось бы, нелестный эпитет, а даже напротив, частенько его использовал. Ну кто виноват, что для некоторых людей понятия «спокойный», «сдержанный» и «тихий» равносильны понятию «старый». Хотя может быть, основной причиной всё же являлось то, что в лексиконе мужчины можно было услышать такие выражения, как: «Ох, что творится-то…», «А вот раньше…» — но всё равно было непонятно: говорит ли это лирик на полном серьёзе или просто в шутку соответствует образу.
Сейчас же Джек, на секунду оторвавшись от работы, пробурчал что-то про лютый мороз в студии. В студии действительно царил холод, и временами казалось, что даже на улице гораздо теплее. Но увы, на улице работать было нельзя хотя бы потому, что уже четвёртый день подряд практически без перерыва шёл снег. Как уж тут сидеть на крыльце?
Раздались шаги, и Джек, вздохнув, отложил ручку. Он не очень любил, когда его волновали по пустякам, но никогда этого не показывал, оставаясь крайне вежливым. Сейчас нарушителем покоя неожиданно стал Томас. До этого механик никогда не показывался в канализации, и лирик мог только гадать, что нужно здесь сотруднику.
— Добрый день, мистер Коннор, — поздоровался Джек и получил в ответ неразборчивое бурчание. Томас явно не был расположен к светской беседе. Впрочем, это было его нормальным состоянием.
Пришедший занялся какой-то трубой у входа в канализацию, а Джек с неудовольствием отметил, что Томас ему мешает. Но что поделать, механик выполняет свою работу. Он же не виноват в том, что лирик просто не может работать, если рядом кто-то есть. Джеку самому очень не нравилась эта черта, но ничего поделать с собой он не мог.
— И как ты тут работаешь, парень? — раздалось со стороны Томаса. — Ну и запах.
Что ж, с этим трудно было поспорить. Джек и сам иногда задавался вопросом, как он смог с этим смириться. А Томас тяжело вздохнул и снова окликнул работника:
— Парень, у тебя здесь луж никогда не бывает?
— Нет, а что? — теперь Джек уже слегка встревожился и посмотрел на трубу, которая проходила прямо над его головой.
Томас опять буркнул что-то — Джек решил, что в этот момент механик покрывает его всеми известными ругательствами — и уже вслух пояснил:
— Вон там, — махнул он рукой куда-то вглубь канализационной системы. — Котельная. Смекаешь? А трубы здесь не трубы, а одно название. Подумай-ка об этом. Менять бы, да разве ж мистер Дрю на такие мелочи денег даст.
Лирик с сомнением повернулся к Тому, который, сокрушённо качая головой, копошился в трубе. Он никогда не задумывался о том, что с ним может произойти какой-то несчастный случай. Джека вообще обычно всякие неприятности обходили стороной. Но раз Томас говорит, что всё может кончиться плачевно, то надо слушать. Томас своё дело знает.
Ещё некоторое время механик что-то осматривал, ругался вполголоса, а затем достал сигареты и закурил. Джек невольно поморщился. Нет уж, не в его канализации. Не хватало ещё, чтобы у лирика из-за этого начались проблемы.
— В музыкальном отделе запрещено курить, — строго напомнил он, а мысленно отметил, что, скорее всего, верха разбираться не будут, кто прав, а кто виноват. — Мистер Лоуренс…
— Мистер Лоуренс идёт к черту, — спокойно отозвался механик. — Потерпит. Лучше скажи, как у тебя с твоей.
Вообще-то, судя по его речи, Томас не только курил, но и успел выпить что-то покрепче кофе. Хорошо, что Дрю сегодня уехал заключать какой-то очередной контракт и не знал об этом.
— Вот моя, например, хлопнула вчера дверью, — разоткровенничался механик, садясь на ступеньку. — Говорит: мало зарабатываешь. А сама, думаешь, лучше? На кассе в магазине сидит. А ни разу! Ни разу не спросила, как на работе. Думает, тут всё так легко и радужно? — Томас достал флягу и сделал глоток. — К её сведению, работать здесь как на минном поле. Идёшь и думаешь, что тебя сейчас доской убьёт. А потом ещё следить за тем, чтобы балбес, который право и лево не различает, хоть что-то правильно сделал. И всё это ради того, чтобы всякие мистеры Лоуренсы потом выражали мне своё глубокое недовольство из-за того, что я курю. Вот так это работает, да? Э-эх, — и, махнув рукой, сделал ещё один глоток.
Выслушав этот трагический монолог, Джек пришёл к неутешительному выводу, что Том, наверное, ещё долго не уйдёт.
— Я вот думаю, уволюсь отсюда и в «Gent» пойду, — продолжил мечтательно Томас. — Ты думаешь, я буду сидеть в этой дыре? Нет уж. Я не для того войну прошёл, чтобы здесь остаток дней провести. Так о чём я. Обязательно уволюсь, помяни моё слово.
С сожалением Джек покосился на листы, аккуратно разложенные на столе. К счастью, лирик был человеком везучим, поскольку в скором времени появилось спасение. А именно запыхавшийся Шон — паренёк прибежал сообщить, что на этаже K прорвало трубу. Услышав это, Томас мрачно расхохотался и указал на Флинна.
— Вот видишь, о чём я говорю, поэт. Ни дня без этих чертовых труб. Чёртовы трубы, везде чёртовы трубы.
Шон удивлённо поднял взгляд на лирика, но тот лишь покачал головой, мол, не переживай, у Тома просто настроение плохое.
— Простите, мистер Коннор, — извинился кукольник и спешно добавил:
— Но я не виноват, что трубы прорвало.
Со вздохом Томас поднялся, бросил сигарету в мусорное ведро и направился за Шоном, который пару раз обернулся и посмотрел на сотрудника с опаской. Джек снова остался в одиночестве и благоговейно посмотрел на недописанный текст. Теперь можно было спокойно продолжить работу.
Два часа, потраченные на неотрывный труд, принесли свои плоды, и теперь Джек не без гордости перечитывал своё творение, в котором, по его скромному мнению, больше не к чему было придраться. Дело было сделано, и лирик имел полное право вылезти из своей канализации, чтобы заварить кофе. Кофе было, пожалуй, любимой вещью Джека после тишины. Ради кофе и тишины, по его скромному мнению, стоило здесь работать. Поэтому он, насвистывая ненавязчивую мелодию, отложил листы на край стола, закрыл чернильницу, взял кружку и направился в музыкальный отдел. У него были большие планы на остаток рабочего дня: оставалась ещё пара текстов, которые прямо напрашивались на то, чтобы их как можно быстрее записали. На самом деле Джек иногда испытывал чувство досады от того, что его внимания всегда удостаивается лишь Алиса. Ни Борис, ни Бенди не пели, а лирику было, что сказать от их лиц. Особенно мужчина любил спокойного и рассудительного Бориса, с которым иной раз чувствовал чуть ли не душевную связь. Но увы, ему приходилось работать лишь с поющим ангелом.
Выйдя в коридор, Джек чуть не врезался в Гранта. Бухгалтер был здесь редким гостем, а его приход значил только одно: мистер Дрю опять что-то планировал, и это что-то нужно было обсудить с Сэмми. Судя по лицу бухгалтера, на котором застыла трагическая гримаса, от очередной грандиозной идеи директора можно было ждать такие же грандиозные убытки. Несмотря на это, Грант был неплохим приятелем, с которым можно было обсудить насущные проблемы. В конце концов, Фейны и Коэны дружили семьями. Джек был далеко не согласен со всеобщим мнением о том, что бухгалтера ничего в этой жизни кроме денег не волнует. Лирик знал, что сотрудник начитан и интересуется историей, а также очень любит свою семью, поэтому при случае напоминал об этом тем, кто придерживался мнения большинства.
— Я так больше не могу. Я уволюсь, — бормотал Грант. — Это конец. Это… это просто крах. Я завтра же пишу заявление.
Что это за день-то такой?! Все увольняться собираются. Джек даже задумался: а не надо ли и ему уволиться за компанию. Вроде нет, его практически всё устраивало.
— Что случилось? — осторожно поинтересовался Джек, прикидывая, стоит ли уже нести валерьянку. Легендарная Грантова Валерьянка была единственным средством, способным успокоить чересчур эмоционального бухгалтера.
— Спросите у мистера Штейна, — яростно бросил в его сторону Грант. — Мне некогда.
И, обойдя лирика, поспешил к офису Сэмми. Джек нахмурился. Это было странно. Причем здесь Генри? Разве мог этот человек вообще в чём-то провиниться? Для большинства работников Генри слыл чуть ли не святым. Время позволяло, поэтому лирик решил лично разобраться, в чём дело.
— Добрый день, Генри, — поздоровался Джек, придя к сотруднику, и аниматор устало улыбнулся ему.
— Джек, чем обязан?
От лирика не укрылось то, что Генри выглядит откровенно плохо. Оно-то и неудивительно. После того, как около месяца назад, Генри едва не попал в больницу, ничего не изменилось. Мультипликатор провёл два дня дома, а на третий явился на работу и с самого утра до позднего вечера принялся трудиться, чтобы — не дай Бог — не отстать от графика. При этом он всё также продолжал быть улыбчивым и вежливым по отношению к окружающим и всегда предлагал свою помощь. Но многие прекрасно видели, как аниматор страдает от хронической усталости. Кто-то пускал слухи, что даже по выходным Генри иногда приходит в студию.
— До чего ты довёл беднягу-Гранта, амиго? — непринуждённо поинтересовался Джек.
— О чём ты? — кажется, мультипликатор был искренне удивлён.
— Он явно находился в состоянии истерики и говорил, что теперь нам всем конец. И послал меня к тебе, потому что ты что-то натворил, — терпеливо пояснил лирик.
Улыбка сползла с лица Генри, и аниматор опустил взгляд на свой незаконченный рисунок, на котором Бенди с сачком бежал за бабочкой. Джек почувствовал, что Генри в этот момент судорожно решает: сказать сотруднику правду или умолчать. И лирику это не нравилось. Не такой Генри Штейн человек, чтобы так волноваться из-за ерунды.
— Понимаешь, — наконец произнёс Генри. — Я ухожу.
Джек ожидал услышать что угодно, но эта новость оказалась слишком неожиданной. Генри был последним человеком, которого можно было бы заподозрить в подобных планах. Аниматор никогда не жаловался на свою работу. Более того, казалось, он её просто обожал. Лирик знал, как для Генри важен мультфильм, над которым он трудится. Несмотря на то, что идея принадлежала Джоуи, именно мультипликатор вкладывал душу в его создание. Каждый кадр Генри вырисовывал так старательно, будто тот должен был стать главным шедевром его жизни. Генри даже в шутку никогда не говорил, что хотел бы уйти отсюда. Мультипликатор не только работал сам, он ещё и вдохновлял других. И кто бы мог подумать.
— Ты, верно, шутишь, амиго.
Аниматор тяжело вздохнул и покачал головой. Лирик помолчал. В какой-то степени это было так… оправданно. Стоило только взглянуть на Генри… Но всё равно эта новость стала громом среди ясного неба. Или бурей после затишья.
— Тебя ведь не уволили? — на всякий случай уточнил Джек, нарушив тишину, а Генри ответил ему серьёзным взглядом. В его глазах промелькнуло что-то непонятное.
— Нет, — голос мультипликатора оставался спокойным, но лирик чувствовал, что что-то не так. Генри что-то явно недоговаривал. В любом случае, это было не его, Джека, дело. — Это было моё решение, которое я хорошо обдумал.
Лирик вдруг понял, почему Грант пребывал в такой панике из-за ухода аниматора. Генри Штейн был единственным, кто мог хоть как-то сдерживать порывы Джоуи. Остальных директор студии никогда не слушал. И работник и сам невольно задумался: что же начнётся, когда у Дрю появится полная свобода действий? Помимо всего прочего, Дрю может банально увеличить продолжительность рабочего дня и сократить сроки?! Однажды он уже так поступил. Что мешает снова?
— Я увольняюсь, — продолжил Генри. — И уезжаю из Нью-Йорка в Пасадену. Мы с Линдой подумали и пришли к выводу, что так будет гораздо лучше.
И Джек не мог его за это осуждать. Но всё же мужчина чувствовал жуткую досаду. Генри был не только хорошим сотрудником и ответственным работником, но и просто приятным человеком, с которым можно было пообщаться на отвлечённые темы.
— Понимаю, — ответил Джек, неловко улыбнувшись. — Те ещё условия работы.
Генри задумчиво кивнул, продолжая смотреть на рисунок. Он упорно избегал зрительного контакта с сотрудником, и у лирика возникало неприятное ощущение того, что аниматор что-то скрывает.
— Ладно, приятно было работать в таком коллективе, — выдавил из себя Генри и слабо улыбнулся в ответ. — Давай, Джек, может встретимся ещё когда.
— Да, амиго, удачи тебе на новом месте, — мужчины обменялись рукопожатием, и лирик отошёл.
***
Джек постарался вернуться к работе, но его мысли то и дело сводились к уходу Генри. Мужчина думал о том, изменится ли после этого жизнь студии. И что сказал мистер Дрю? Вряд ли директор сомневается в том, что Генри — лучший аниматор и очень ценный сотрудник. Но Джоуи сам невольно вынудил работника уйти. Да и кто же теперь заменит Генри на посту директора отдела?
Отмахнувшись от этих мыслей, Джек сделал глоток всё-таки заваренного кофе и вздохнул. Уход Генри уходом Генри, а кофе по расписанию.
Работа была начата, и Джек даже не подозревал, что его кто-то отвлечёт. Поэзия целиком и полностью поглотила его, поэтому он даже не сразу услышал, что кто-то спускается в канализацию. Лишь когда над лириком нависла чья-то тень, он оторвал взгляд от своих трудов.
— Джек, а что ты тут сидишь?! — Сьюзи выглядела возмущённой, а это значило, что с ней сейчас лучше не спорить.
— День добрый, мисс Кэмпбелл. А где я должен быть? — лирик насторожился и уже начал припоминать, не передавал ли ему Сэмми информацию о каком-нибудь важном собрании.
— Мы там Генри провожаем! — актриса сказала это так, будто это было нечто само собой разумеющееся. — За тобой послали Уолли, но он, видимо, до тебя так и не дошёл.
Джек усмехнулся. Это было вполне в духе Уолли.
— Простите, у меня работа, — возразил лирик, но актриса была непреклонна.
— Генри в последний раз в этой студии, — возмутилась Сьюзи. — Ты один из его ближайших приятелей. Поэтому вставай и пошли. Успеешь ты ещё с работой разобраться. Все знают, что ты всегда всё успеваешь. Ты же гений, Джек.
Что ж, её аргументы были вполне убедительными. Кроме того, к следующей серии у Джека всё было готово, поэтому лирик решил, что имеет полное право присоединиться к остальным.
В столовой уже бурлила жизнь. По радио звучала какая-то весёлая мелодия. Кипел чайник. Столы были придвинуты друг к другу, и сотрудники сидели по кругу, разливая напитки и раскладывая еду. Джек обнаружил свободный стул между Норманом и Грантом и поспешил занять его. Генри, явно смущённый таким вниманием, сидел рядом с Уолли, который — услышал Джек — просил писать ему и обязательно прислать фотографии.
— Это же так далеко! — восклицал уборщик. — Никуда поближе не мог переехать?! В Филадельфию, например. Или в, к примеру, Саут-Портленд. У меня там племянница живёт, Джиллиан. Пасадена это же другой конец Америки! Где мы тебе замену найдём?
— Чтобы Дрю уж наверняка не достал, — с уверенностью отозвался на это Норман. — Да, Генри?
— Можно и так сказать, — кивнул аниматор. — Ну и Линда настаивала. Мы выбирали между Пасаденой и Балтимором.
— Балтимор и то ближе будет, — буркнул Уолли, которого факт увольнения Генри явно расстраивал. — Вы так на меня не смотрите. Я географию хорошо в школе знал.
И уборщик через весь стол потянулся за бутылкой «Колы», чуть не опрокинув стакан Шона.
— А что мистер Дрю сказал? — поинтересовался Шон, на всякий случай придвигая стакан поближе к себе.
На лице Генри появилось виноватое выражение. Молчание затянулось настолько, что Джек даже решил, что мультипликатор забыл о том, что ему задали вопрос. Но сотрудник всё-таки «ожил» и напряженно ответил:
— Я пока ему не сообщил.
— Вот как? — растерялся Шон. — А что, расскажете, когда уже уедете?
— Дрю будет очень рад получить такое письмо после двух недель отсутствия лучшего работника. «Джоуи, приятель, прости, извини, я в Пасадене, больше не приду. Решил вот тебя предупредить», — расхохотался Уолли. — Так что ли?
Шутку не оценили. Грант с трагическим видом налил себе вина — как оказалось, только услышав об уходе аниматора Уолли и Шон быстро сориентировались и отправились в магазин, а бухгалтер разворошил свои запасы. Сэмми и Норман постоянно переглядывались, будто пытались сказать что-то друг другу взглядами. Из их компании только Уолли сохранял оптимизм и продолжал спрашивать Генри о том, как же мультипликатор будет жить дальше. Джека вообще удивляло, как Сэмми занесло к этим двоим. Дуэт медленно, но верно, к огромному удивлению работника, становился трио. Томас пару раз тоже обмолвился, что удивлён таким развитием событий. Правда все его претензии сводились к тому, что Уолли, чуть что, начинал угрожать связями в лице, собственно, Сэмми. В этой области был более разговорчив Грант.
«Эти двое всегда дружками были, — делился он своими чувствами. — Оно понятно. Один ещё не вырос, другой в детстве застрял. Но мистер Лоуренс же достойный, адекватный, умный человек. Как он до них опустился? Не понимаю…»
Джека, на самом деле, не вот уж волновали причины. Гораздо больше его радовал тот факт, что Сэмми стал более снисходительным по отношению к другим работникам, в том числе и к нему, лирику.
— Знаете, я очень рад тому, что мой первый опыт работы оказался таким удачным, — вдруг сказал Генри. — Коллектив, конечно, такой хороший, и…
— Тогда оставайся, далась тебе эта Пасадена! — ударил ладонью по столу Уолли. — Чем тебе Нью-Йорк не нравится?
Аниматор тепло улыбнулся другу.
— Если бы всё было так просто, Уолли.
Уборщик понуро уставился в стакан, а Сьюзи ободряюще положила ладонь ему на плечо.
— Постараемся сохранить студию ради тебя, лучший аниматор, — широко улыбнулся Норман, нарушив наступившую напрягающую тишину. — Мало ли,
что Дрю ещё придумает.
Видимо, киномеханик тоже понимал, что Генри был сдерживающим фактором для Дрю.
— Джоуи на самом деле говорил, что я лучший аниматор? — понизив голос, спросил мультипликатор, и Уолли закивал.
— Да. За день до твоего прихода он уже начал нам ставить тебя в пример. Или за два… Или за неделю… Или с начала работы. На самом деле даже не знаю, я пришёл сюда как раз за день до твоего появления. Мне Норман рассказал.
— Я думал, ты ангел, — честно добавил киномеханик. — Раз никогда не опаздываешь, всё делаешь старательно, в срок, не халтуришь. Только крыльев я у тебя так и не увидел. Нимба тоже.
— Крылья и нимб? Это ещё не показатель! — окончательно развеселился Уолли. — Я вот знаю одного. Такой противный тип. Прямо демон. Постоянно бурчит и ругается. Истинное зло, — Сэмми словно невзначай кашлянул, и уборщик вмиг стушевался. — Я вообще-то Джонни имел в виду.
Да, Джонни это что-то. Тут Джек был согласен с парнем на все сто процентов. Сначала лирик думал, что ему зря жалуются на органиста, и тот на самом деле неплохой человек. Но нет. Как оказалось, Джонни предвзято относится ко всему живому, что вообще есть в студии. Кроме, наверное, мистера Дрю. С остальными он разговаривал с таким презрением, что Джек просто поражался, как его при таком характере и «высоком культурном уровне» в студию занесло. Поэтому когда ещё едва терпящие друг друга на тот момент Сэмми и Норман организовали коалицию против наглого органиста, лирик готов был их поддержать. Но, увы, противостояние уже давно зашло в тупик. Причина заключалась в мистере Дрю, который не прислушивался ни к одной из сторон. А без его покровительства работники только и могли огрызаться друг на друга. Ладно Джонни хоть работать начал. Правда характер это ему не исправило. Но по крайней мере теперь он действительно занимался своим делом, а не слонялся по отделу с выражением презрения и снисходительности на лице. «Да и стоит отдать должное, — думал Джек. — Если бы не он, Норман и Сэмми до сих пор друг друга ненавидели бы».
Сидение за столом продолжалось, Генри ещё пару раз повторил, что здесь было очень здорово работать, несмотря на достаточно тяжёлые условия. Грант признался, что не знает, как теперь без аниматора. Шон грустно сказал, что очень жалеет о том, что так получилось. Генри действительно пользовался всеобщим признанием. Затем Уолли и Шон принялись спорить о том, кто заменит Генри.
— Генри, давай договоримся, — решительно сказала Сьюзи. — Если тебе опять придётся приехать в Нью-Йорк, то ты вернёшься сюда.
Мультипликатор пожал плечами.
— Это уж как сложится. Я правда хотел бы… — тут он замер и широко распахнул глаза. — Подождите…
Генри смотрел поочерёдно на каждого сотрудника с искажённым ужасом лицом, но ничего не говорил. Он напрягся и Джек заметил, что аниматор с такой силой сжал свою кружку, что у него побелели пальцы.
— Вы здесь, — пробормотал он, словно стараясь убедить в этом самого себя. — Скажите мне что-нибудь.
— Мистер Штейн? — испуганно позвал Шон.
Джек давно не видел такого приступа у Генри. Это всегда выглядело так жутко, что у лирика мороз по коже пробегал. В такие моменты мультипликатор словно находился в каком-то другом мире, где видел кого-то другого. Стоило лишь бросить взгляд на его остекленевшие глаза, и становилось страшно.
— Не трогай меня! — вскрикнул Генри, когда Норман протянул руку в его направлении, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание. Генри никогда не кричал. Он при любых обстоятельствах оставался тихим и спокойным. — Ты… ты Норман?
— Я Норман, Генри. Норман Полк, киномеханик.
— Киномеханик…?
Норман решительно встал, подошёл к Генри и схватил его за плечи. Мультипликатор дёрнулся и попытался вырваться, зажмурившись. Но чужое прикосновение, кажется, вернуло его в реальность, потому что он внезапно расслабился и обессиленно откинулся на спинку стула. Взгляд его постепенно становился всё более осмысленным, а сидящий рядом Сэмми спешно передал ему стакан воды.
— Я уйду отсюда, — прошептал Генри, дрожащей рукой беря воду. — Я не могу больше оставаться здесь.
Заметно притихший после такого Уолли больше не пытался переубедить мультипликатора. Он сам перепугался не на шутку.
— Я не понимаю. Дома такого не бывает, — растерянно говорил Генри. — Только здесь. Что со мной не так?
Но никто не знал, что ему ответить. Все прекрасно понимали, что у заведующего художественным отделом некоторые проблемы с психикой, но не идти же ему в психбольницу. В остальном он был совершенно нормальным человеком.
— Простите, — подавленно добавил Генри, заметив, как на него смотрят сотрудники.
В ответ со всех сторон послышалось нарочито беспечное: «Да всё нормально», «Не переживай» — но неприятный осадок явно остался у всех. Да и как иначе.
— Ладно, — выпалила Сьюзи, чтобы разогнать тревожную атмосферу. — Всё хорошо. С Генри всё в порядке. Грант, передай чайник, пожалуйста. Уолли, давай нож, будем резать торт.
***
У двери тускло мерцала лампа, которую пока не удосужились исправить. Поэтому четыре сотрудника стояли в полутьме, что создавало слегка траурную обстановку.
— Как думаете, что скажет Джоуи? — с тревогой спросил Генри. — Всё, что я оставил ему — записка.
— Ты оставил ему записку и уехал в другой город, — с явным уважением отозвался Норман. — Думаю, он будет в ярости.
— Даже если бы я не уезжал, я всё равно не смог бы оставаться здесь, — Генри тяжело вздохнул. — Несмотря на то, что Джоуи со школьной скамьи был моим лучшим другом, я не могу просто принять то, как он поступил. Он же использовал меня, чтобы добиться успеха. Джоуи оказался совсем не тем человеком, которого я знал. Это не тот человек, ради которого я готов так издеваться над собой.
Уолли понимающе кивнул.
— Если когда-нибудь окажешься в Нью-Йорке, заходи, — щедро предложил уборщик. — Может тебе даже повезёт, и Дрю не будет.
— Фрэнкс, я тебе вот что скажу, — Сэмми скрестил руки на груди. — Если Генри вернётся, то, пожалуйста, хотя бы ради него сделай так, чтобы студия была…
— В чистоте и порядке, да-да, я знаю, — скучающим голосом перебил Фрэнкс.
— Хотя бы чтобы она была. Ты же сегодня умудрился разбить два горшка.
— Чёрт, я думал, никто не увидел!
Генри невольно усмехнулся. Он прекрасно осознавал, что ему будет не хватать всего рабочего коллектива, но этих троих у него явно не получится забыть. Тем более, учитывая, что именно они раскрыли ему глаза.
Но оставалось ещё кое-что, что волновало его.
— Если Джоуи продолжит заниматься сатанизмом? Вы ведь понимаете, что он…
Норман отмахнулся, не дослушав.
— Не переживай, я же пообещал, что мы присмотрим за студией. В конце концов, мы знаем, кто здесь истинный создатель и директор. Будем стараться ради тебя. Помнишь, я обещал, что если ты станешь директором своей студии, я поработаю у тебя, может даже бесплатно? А я привык сдерживать обещания.
Мультипликатор отвёл взгляд. Ему по какой-то причине было неудобно слушать подобное в свой адрес.
— Тогда удачи вам, — тепло улыбнулся Генри, а затем вышел из студии.
