Заслужить

Время размалывается в крошку. Долго, как же долго. Ты никогда не оставляешь меня одного, но и не даёшь приблизиться. Уинстон пахнет снегом и псиной, ластится к ногам. От камина растекается потрескивающий жар, а я вжимаю ладони в заледеневшее оконное стекло — кожа жаждет холода. Это жестоко — врываться, переворачивать и потрошить все, что есть я, и уходить, бросая своего «пациента» среди разрухи, кучи мусора и ошмётков фасада законопослушного профайлера. Не оставляя даже возможности спрятаться. Твоя свобода пугает и манит одновременно, вот только откуда мне знать, каково это — спустить с поводка свое нутро? Как теперь существовать там, снаружи? Эксперимент затянулся. Каждый день, выходя из дома, подолгу не могу заставить себя взяться за дверную ручку. Будто бы это оголённый провод. Это и есть ожидаемый результат? По полу тянет сквозняк, собаки жмутся друг к другу. Ловлю себя на зависти к твоим жертвам, на колющей ревности. Познать смерть и застыть воплощением прекрасного — было бы так просто, так умиротворяюще. Но ни одного из нас не удовлетворит такая малость. Что ты задумал для меня, Ганнибал? Каков твой замысел? Никто не может досконально знать человека, не будучи, разве что, в него влюблённым. Горсти снега швыряет в стекло, рама дребезжит, ладонями впитываю её дрожь. Пусть замысел будет любым, только не тяни. Жажда испытать все от твоей руки достигла пика. Слишком глубоко во мне пустила корни неприкаянность, маска приросла к черепу. Я чувствую, что нужен тебе, и еще никогда не был настолько живым. Что происходит сейчас, и что будет? Хочу от тебя признания. Корявые тени веток скользят по стенам, скребут по полу. В неделе сто шестьдесят восемь часов, и я дышу лишь один из них, остальные сто шестьдесят семь — ноющее ожидание. К исходу сто пятидесятого сдавливает внутренности, тянет забиться в самый пыльный угол, осесть на пол и завыть. Так долго. Как провалившийся под лёд, растягиваю остатки сил и кислород, скребу ногтями по глянцевому потолку, и на последних секундах выныриваю, жадно хватая ртом жизнь. «Мистер Грем, рад видеть вас снова» Фонарь раскачивает с такой силой, будто его сейчас сорвёт. К исходу сто шестидесятого часа мне хочется прийти и лечь у твоей двери, и ждать так. Настолько близко, насколько возможно. Я извожусь, меня ломает. Тысячи причин сжать собственную волю в кулак. Стиснуть зубы и придумать любой смысл своим следующим дням, и ни одной причины — следовать за тобой. Но я последую. Сегодня что-то произойдёт. Стены твоей памяти расчерчены фресками, моя же память — угольная муть. Все перепутано, сложно верить себе. Собаки в панике скулят и скачут у двери. Стоит её открыть, как Бастер ныряет с крыльца и с лаем исчезает за холмом. Сквозь запахи печного дыма и стужи ловлю один — ясный, как блеск лезвия, как адреналин, горклый мускус и кровь. Я чувствую — это ты. Силуэты снуют между чёрных стволов, снег заметает следы. Едва успеваю схватить куртку и ружьё. Иду по следу, проваливаясь по колено. Пёс лежит на боку у первых деревьев и жалобно скулит, я запускаю пальцы в слипшуюся от густой влаги шерсть и ощупываю рану. Собачья кровь капает с моих пальцев, вмерзает в снег багряными разводами. Бастер слабеет, но продолжает скалиться и рычать на смыкающуюся вокруг черноту. Мой взгляд мечется от дерева к дереву. Лес еще никогда не был ко мне так враждебен. Здесь я беззащитен перед зверем. Сгребаю Бастера под мышку и бегу к дому. Едва не заваливаюсь в рыхлый сугроб, но ловлю равновесие. Оборачиваюсь и вижу, как зверь несётся за мной, взрывая снег. Это охота, и она открыта на меня. Упасть сейчас — значит умереть. Вваливаюсь в дом, собаки гомонят. Чуют опасность. Невольно уподобляюсь им, и теперь целиком — движение, зрение и слух. Отступаю от двери и жду своего хищника. Долго, как же долго. Дом погружается в темноту. Время всё так же размалывается в крошку. Ты решил не оставаться в долгу, решил испытать меня — и ты увидишь, на что я способен. Краем глаза замечаю тень. Оконная рама разлетается в щепки, стекло сверкает и вьется метелью, рассекает воздух, рассекает кожу… «Думаю, это делает нас равными, я послал кого-то, чтобы убить тебя. Ты послал кого-то, чтобы убить меня» Колени дрожат и подкашиваются, мой демон смотрит на меня с толикой гордости. «Это было откровенно» Ты приближаешься, и пульс замедляется до ритма твоих шагов. Мою ладонь влекут властные пальцы, намеренно задевая сбитые костяшки. Кровь клубится в воде как акварель, раненую плоть щиплет. Но после — с такой проникающей заботой ты укрываешь под бинтами мои кисти, что все предшествующее меркнет и затирается. Чтобы заслужить твоё признание, мне следует перестать быть тем, кого я так долго привыкал изображать? Чтобы заслужить твою нежность, мне нужно убить? Скажи мне. «Не замыкайся в себе. Будь со мной» «А куда мне ещё идти?» Я дал тебе то, чего ты хотел. Это твоя подлинная суть. Твои ощущения наконец-то сходятся с реальностью, видимой мне. Это твоё преображение. Оно и моё. Таков мой замысел.