Hanahaki byou (ханахаки бьё) — вымышленная редкая болезнь, при которой больной откашливает лепестки цветов из-за неразделенной любви. Полное выздоровление возможно лишь при взаимной влюблённости, в противном случае пациент умирает от удушья или остановки сердца.
Когда Хару выблёвывает лепестки белой лилии, она вспоминает один интересный факт: «древние египтяне украшали лилиями тела умерших молодых девушек». Она выпивает стакан ледяной воды, вытирает рукавом губы и усмехается, горько и с обидой: как символично, я — мёртвая молодая девушка, ага. Ханахаки бьё даёт заболевшему ею пять дней, чтобы выжить и остаться счастливым со своей второй половинкой, или же чтобы сдохнуть от удушья, размазывая кровь и слёзы по заплаканному лицу. О том, что Хару заболела, узнают на третий день. И первой приходит Киоко, напуганная и настороженная. Она садится рядом с больничной койкой, с жалостью смотрит на наполовину заполненное цветами и кровью ведро. — Тебе больно? — участливо спрашивает она, и Хару, стараясь не закатить глаза от столь глупого вопроса, грустно кивает. Киоко гладит её по плечу. — Я знаю, что это из-за твоей любви к Тсуне. Тсуна добрый, и он согласится быть с тобой, чтобы спасти тебя. Хару слышит в её голове опасное «но», склоняется над ведром, в которое падает цветок жёлтой гвоздики. Киоко вздрагивает и отворачивается. — Тсуна очень хотел бы спасти тебя, Хару-чан, ты знаешь это, — продолжает говорить Киоко, не глядя на неё. — Но я призналась ему в любви, и он, — она запнулась и перевела на неё взгляд, лишённый каких-либо сожалений о судьбе болеющей подруги. — Он так счастлив, Хару-чан. Ты же хочешь, чтобы он был счастлив? Со мной. Хару кивает. Когда Киоко уходит, она плачет так, как не плакала никогда. Громко, с надрывом. Ей хочется кричать, но кричит только её сердце, из которого вырастают, принося ей боль, бархатцы. Хару в отчаянии, и её сердце кричит об этом на языке цветов (и от боли — тоже). Хару любит Тсуну, и Киоко в чём-то права: она желает ему счастья с той, которую он действительно будет любить, а не от любви которой будет убегать, визгливо крича. Хару просыпается на четвёртый день, чувствуя, как начинают цветы душить её изнутри. Тсуна не придёт, чтобы спасти её. Он не придёт, потому что счастлив от любви Киоко. Он не придёт, потому что ему будет стыдно смотреть ей в глаза, стыдно за своё счастье, стыдно за желание избавиться от назойливого внимания, пусть и ставшей подругой, но совершенно ненужной девочки. Хару понимает. Но Хару не готова умереть от дурацкой цветочной болезни на расцвете своей шестнадцатой весны. Хару любит Тсуну, однако ей хватает одной ночи, чтобы понять, простить и с цветочной нежностью проклясть его будущую совместную жизнь с солнечной, доброй, как жало пчелы, Киоко. Когда к ней приходит Гокудера, Хару со вздохом ожидает от него злых насмешек. Глупая женщина, вот и сохнешь от любви, как последняя идиотка. Гокудера — он другой, он отличается от Тсуны. Хару рада с ним ругаться, мириться, находить компромиссы. Они оба — грани одной гениальности. Гокудера — мастер убивать, служить, играть в восторженного идиота. Хару — мастер создавать, удивлять и строить из себя восторженную идиотку. — И как только умудрилась, глупая женщина? — бурчит Гокудера, вытирая струйку крови у уголка её губ. Он не смотрит на неё, но Хару понимает, что ему не всё равно. Хару знает Гокудеру достаточно хорошо. Не будь она так охвачена Тсуной, влюбилась бы в Гокудеру. Хару думает, что от безответной любви к этому итальянцу умереть было бы легче, потому что он так великолепно отверг бы её. Грубо, открыто, искренне — Хару знает это, потому что сама такая, открытая и искренняя. Она пытается благодарно улыбнуться, но изо рта вновь выпадает испачканный кровью и желчью цветок белой лилии. Гокудера смотрит на него без жалости и задумчиво. — Древние египтяне украшали лилиями тела умерших молодых девушек, — говорит он ей. Хару кивает, показывая, что знает об этом. Взгляд Гокудеры полон какой-то ненормальной решимости, и Хару с каким-то смешанным чувством понимает, что ей этот взгляд хорошо знаком. — Ты живая, женщина. Не мёртвая. Хару знает о мафии и о битве колец, о которой ей рассказывали отрывочно, но зато самое основное. Гокудера готов был умереть ради того, чтобы доказать свою значимость. А исход боя научил его ценить свою жизнь. Так ей рассказывал Ямамото, когда они сидели на кухне в будущем; он много рассказывает, когда хочет поделиться с кем-нибудь мыслями, а Хару, почти как сестра, слушает и одаривает вниманием. Гокудера научился ценить свою жизнь. И, кажется, собирался научить её тому же. — Женщина, прими мои чувства. — Он действительно старается, чтобы это звучало не так требовательно, но Гокудера неисправим, а Хару слишком привыкла с ним ругаться, мириться и приходить к компромиссам. — Я читал, что от этой дряни можно избавиться двумя способами: взаимность или принятие чувств другого. Я тебя не люблю, но ты мне нравишься больше, чем другие женщины. Что скажешь? Я делаю это не ради тебя! — Поспешно добавляет он и отворачивается. — Просто Джудайме… В общем, просто скажи «да» и я попробую поцеловать тебя так, чтобы меня не стошнило, окей? Хару смеётся, кивает, тянет к нему ладонь и понимает, что ей становится легче дышать. Хару тоже ценит свою жизнь, и умирать из-за любви к Тсуне — глупо и бессмысленно. Она это понимает. Гокудера, как бы он не уважал Тсуну, — тоже. Она целует Гокудеру, и его даже не тошнит от этого. Значит, всё хорошо._______________________ белые лилии - чистота, благородство, невинность; жёлтая гвоздика - ты меня разочаровала, отказ, пренебрежение, "Ты избегаешь меня?"; бархатцы - отчаяние, печаль, ревность. /материал из Википедии и сайта о цветах/