No light

Бледнолицая ночь с ухмылкой опускает на город сшитую из вселенских нитей шаль, кусочками душистого мыла отмечая места для звёздных камней и разноцветной иглой вшивает их крепко-крепко; чёрные клубни облаков, подобно китам, плывут над тусклым светом фонарей, упрятав в серых кучерявых покрывалах сгорающую луну. Ежевичная даль, до которой сколько не тянись — не дотянешься, исчезает в мутных водах, посылая вместо прощания ультрафиолетовых единорогов, стучащих своими копытами по крышам домов/машин. Эдди выходит на балкон с пледом на плечах и кружкой горячего какао в руках, наблюдая красочный парад планет через зияющую червовую дыру на небесном полотне, и даже приглушенный свет телефона не отвлекает, белыми бликами отражаясь на потолке. Ставит кружку на подоконник, разводя в разные стороны руки и дышит, дышит этим осенним воздухом, что заполняет собой каждый сантиметр комнаты, леденящим языком проводя по векам/щекам. Эдди шире улыбается, когда горячие губы целуют в висок, шепча: — Ты, наконец-то, пришёл. И падает, падает в чернеющий омут желанных рук, пока космос стелется под их ногами, звёздными блёстками внедряясь в кожу. — Такой момент я бы ни за что не упустил. Хрипит Тозиер, выдыхая на чужое ухо и носом зарывается в его волосы, пальцами очерчивая абрис челюсти. Неоновый город продолжает целовать яркими огнями ресницы, знаки свои выцарапывая на шеях, и Эдди хочется-хочется до одури целовать Ричи, говоря разные бредни, но он лишь выдавливает из себя: — Как думаешь, когда космос решит нас поглотить, одурманив потоком голубых озер? — Эдс, из тебя романтика так и блещет. Он и так нас поглотил. Тозиер щурит глаза, прикусывая мочку уха, шепчет-шепчет на ухо поток бессвязных предложений, и мир перед глазами Каспбрака превращается в размытое акварельное пятно, а после осыпается шпаклевкой на мокрый от дождя асфальт; проходящие под окнами люди застегивают куртки и пудрой рассыпаются по мегаполисам, отражаясь в глянцевых витринах дорогого магазина. Эдди облизывает пересохшие губы, головой облокачиваясь о плечо Ричи, произносит: — А знаешь, эту ночь по праву можно считать самой удачной из всех. — Почему это? Тебе не понравился вчерашний поход в парк? А я ведь так старался сделать его незабываемым, и все это, между прочим, ради тебя, тыковка! — Потому что ты не болтал, как обычно. И Каспбарк целует его, на чужих губах оставляя вкус виноградного саперави.