***
Никита Ганеев с малых лет отличался не самым стандартным видом. Мальчишка был худ и бледен, но не смотря на это отличался проворностью и гибкостью. Он с легкостью взбирался на деревья, что неоднократно спасало его от нападок отчима или соседской ребятни, которая не взлюбила его за излишнюю честность. Кому понравится, когда кто-то идет против всех? Вот и им не нравилось. С самого своего рождения Никита имел невероятно красивые пепельные волосы. Конечно, это объяснялось неким генетическим сбоем, но особо это не утешало ни мать, ни, в последствии, отчима. Голубые глаза мальчика были как два маленьких озерца, в которых можно было утонуть, встретиться с русалками, а те, в свою очередь, отвели бы вас к омуту, где водятся черти. Они хорошо дружили там. Мальчишка рос умным и сообразительным, казалось, он видел больше, чем другие, за что его не раз наказывала мать. Слишком не такой как все, слишком странный, слишком уродливый. В шесть лет Никита ослеп на правый глаз. Напившийся и не рассчитавший силы отчим хорошенько приложил его о пол виском, тем самым повредив зрение. По непонятным причинам, посветлев от слепоты, правый глаз приобрел к верху сиреневатый оттенок, ставший причинами больших издевательств. И хоть теперь Никита вырос, а его мать нашла достойного мужчину, тени прошлого не покидают его, и никогда не покинут. Как бы он не старался, ему не под силу изменить что-то. Но это же не навсегда, верно?***
Время. Что это за прекрасное и одновременно безжалостное и капризное явление. Оно тянется тугой патокой, когда мы чего-то нетерпимо ждем, пролетает, когда наслаждаемся сладостью жизни и абсолютно замирает, превращая дни в непрерывно повторяющейся цикл, замкнутый круг, выход из которого невероятно сложно найти. Никита тоже искал, точнее старался. Пробуя себя в новых вещах, зарываясь в книги и музыку, он уносил самого себя за рамки реальности, становясь еще более странным, чем был до этого, хотя такие мелочи его вовсе не волновали. Для других он страннее не станет. Какой нормальный человек, будет радоваться, найдя ключ, думают они. А в это время мальчишка с радостью открывает новую дверь своего сознания этим самым ключом и другими, так бережно хранимые в шкатулке, когда-то совсем давно подаренной любимой бабушкой. Он любил ключи за их загадочность и странность, за возможности и открытия, тайны и загадки, которые они хранили в себе. Ведь за каждым ключом хранится дверь, а за ней целая непонятная нам жизнь, со своими законами и правилами. И, представляя раз за разом все новые двери, Никита находил спасение в выдуманных и прожитых им жизнях. Время в них не тянулось патокой, но и не летело так быстро, как этого бы хотелось. Как наркотик, мир грез и снов манил его все чаще и сильнее, однако же оставляя либо с разбитыми слабыми мечтами, либо вовсе с горьким чувством досады и одиночества. Что же ему делать с этим? Пролетели мимо сентябрь и октябрь. Школьники уже полностью вернулись к обыкновенности школьных будней, учителя уже успели приесться, но сделать что-то с этим было нельзя. Серость будней окрасило появление новенького. Слухи по школе проносятся быстрее пожара и даже самые отстраненные ученики слышат их, впитывают информацию как губки, и, невольно, сами начинают рассказывать их. То, что новенький сменил уже очень много школ, начиная с седьмого класса, что он не задерживается дольше месяца, что он хулиган или еще кто похуже, что взгляд у него какой-то не такой и еще много-много бреда и чепухи, которые успевают придумать школьники, пока виновник сея бедлама не является в школу. Что же, некоторые слухи не врут, он действительно сменил много школ, а глаза..ох, эти невероятные зеленые глаза с еле заметными светло карими, почти оранжевыми прожилками. Но он не хулиган, нет. Довольно дружелюбный и интересный, он способен был поддержать разговор со всеми. Никита лишь робко смотрел на него одним глазом, не закрытым челкой, так как второй всегда был завешан копной волос. Ему, в общем-то и не особо интересно было, он-то знал, что им точно никто не заинтересуется, но что-то в этом человеке казалось мутно знакомым, но что именно, мальчишка не мог понять. Как и ожидалось, ни через день, ни через два, ни через неделю, Ганеев не имел чести стать похитителем внимания ученика с параллели. Как оказалось в последствии — Влада Шевченко. Хотя такая мелочь не трогала его вовсе, но кое-что все-таки казалось странным. Он начал находить ключи. Везде. Дома, на улице, в школе..Разные, необычные ключи, явно не от настоящих дверей и замков. И это казалось ему чем-то невероятным и трепещущим, заставляющим сердце стучать быстрее от восторга. Но с каждым ключом, он понимал, что ищет один особенный. Какой? Не понять и ему самому. И вновь окунаясь в дремоту сна, он надеялся найти ответ, ведь теперь, хоть и отрывками, он помнит свои сны.***
Это так странно, я не понимаю. Почему мои сны так похожи? Так было и раньше, или они стали такими сейчас? Не знаю. А нужно ли мне знать? Нелепо, ведь не могло же что-то просто так щелкнуть в моей голове, чтобы заставить отрывки снов откладываться в памяти. Теперь на тумбочке, где раньше лежал только телефон, неизменно лежит и блокнот с ручкой. Они очень помогают, так как мне кажется, что все это не просто так. Дни стали какими-то...не такими. Я ощущал себя так, словно готовится важное событие, словно забыл нечто важное, а оно тут, рядом, находится на виду, упорно игнорированное мной, а я ничего не могу сделать, чтобы взяться за это. И ничего не остается, кроме как ждать. А мне это искусство уже давно подвластно. Сидя за столом, у раскрытой шкатулки, переполненной ключами, я бережно перебираю их пальцами, рассматривая, как самое большое сокровище, но теперь они скорее вызывают во мне вопросы, чем ответы, которые я получал от них раннее. И это пугало, словно меня бросили в пустоту, когда раньше все было переполнено красками. Словно туман обволок лес, в котором я жил, спрятав деревья и небо. Задумываюсь, хмуря белесые брови, и тихо выдыхаю. Нет, не могу я сложить все в одну картинку, не могу решить загадку. Вздыхаю и резко встаю, отодвинув стул подальше от стола и открываю шкаф, доставая затертую толстовку. В доме в принципе никто не волнуется обо мне, так что, собрав портфель с тетрадями и ручками, я спешно натянул ботинки и куртку, выходя за массивную железную дверь. На улице темнеет, хотя за тучами это не очень хорошо заметно. Стоя у самой кромки подъезда, я выдыхаю в холод комочек теплого пара. Значит, я еще жив. Хмыкаю, взъерошив свои волосы и натянув шапку, отправляясь в незамысловатое путешествие. Гулять одному намного приятнее, если умеешь присматриваться к вещам. Даже если они знакомы с детства, ты можешь находить в них нечто большее, чем то, что они на первый взгляд из себя представляют. Неспешно преодолевая арку, я смотрю на надписи, выведенные на кирпичной стене разными способами. Маркерами, баллончиками, мелками и даже углем. Выглядит так по-детски и по-взрослому одновременно, что я всегда засматриваюсь на них. Да, несомненно, в большинстве своем они не имеют никакого смысла и сводятся к обыкновенному :"Катя шлюха", "Люблю тебя, Рая" и прочее, и прочее, но есть и вещи, заставляющие задуматься, или просто выделяющиеся из общей серости. "Я пью облака и замерший дождь", "Не спеши взрослеть" — и прочие неброские, но одновременно яркие надписи встречаются глазам, заставляя улыбнутся. По привычному маршруту иду по улицам города, часто поднимая взгляд в небо и улыбаясь чему-то своему. Разве должна быть причина для счастья? Присев на первой попавшейся лавочке, дую паром на свои руки, потирая их и пряча в карманы, а после смотрю вверх. Красиво. Сквозь ветки старой березы видно хмурое небо, готовое вот-вот потемнеть, крыши домов, которые, казалось, впитали в себя тяжесть дней. Над глазами проносится собственный пар. Именно в такие моменты я особенно жалею, что не вижу одним глазом. Рука невольно тянется к челке, придавливая ее, приглаживая. Не страшно. Я привык, я справлюсь. Горько хмыкнув, вновь встаю и иду куда глаза глядят. Ночной город хранит в себе куда больше тайн, чем дневной. Поэтому, когда окончательно стемнело и зажглись фонари, я почувствовал какую-то знакомую истому и желание прогуляться по крышам, смотря на ночной город с высока..даже не смотря на то, что я не делал этого никогда. Нагулявшись, все же решил идти домой. Уже подходя к родному двору, я вижу новенького, случайно завернув в один из переулков и тут же замерев от страха. Его бил какой-то мужик, явно подвыпитый, хотя как бил..скорее наоборот. Сначала пьяница прижимал подростка к стене, а потом, с помощью сильного удара в челюсть, оказывается прижатым сам и получает по лицу и животу, отправляясь в свой эдем. — Ты...ты как? — дрожащим голосом произношу, поражаясь, насколько жалко я выгляжу здесь и сейчас. Мне бы не хватило времени даже понять происходящее, когда он уже со всем разобрался. Зыркнув на меня сердитым взглядом, парень переводит дух и, приняв более дружелюбный вид, улыбается. — Бывало и хуже. Ты...Никита, да? — слегка подумав, произнес он и подошел ближе, протягивая руку с окровавленными костяшками. Вперив в них свой взгляд, я все же протягиваю руку и пожимаю ее, ощущая, насколько горячая у него кожа. — Д-да... Приятно познакомиться. Ты же Влад, верно? Кивок с его стороны и я слабо улыбаюсь. Встрепенувшись,сбрасываю со своих плеч портфель, шарясь в маленьких кармашках в поисках всегда лежащего там пластыря. Вот и пригодился. Я часто ранил руки, когда лазил на чердаки или в подвалы, одному мне известными путями. Поэтому и перекись, и бинты, и пластыри , и даже зеленка были постоянными обитателями простенького школьного рюкзачка, который умел вмещать в себя непомерно много вещей. — Давай обработаем тебе руку? Все же...не очень приятно. Но он лишь отмахивается. — Ничего страшного, это все пустяки. Ты лучше скажи, что делаешь тут так поздно? —слегка сузив глаза, он смотрит прямо на меня, не давая и шанса на отговорки. — Я гулял. Шел домой, а тут..это, — тихо выдохнув, проговорил. — Ну, значит, чтобы это, — он презрительно посмотрел на уходящего пьяницу, который успел прийти в себя и поднять свою тушку. — Не стало помехой тебе снова, я провожу тебя. И даже не думай отказываться. Ты не очень-то сильный противник, а я не хочу чувствовать себя виноватым. Вроде как мне даже обидно. Отвожу взгляд, тихо вздыхая. Ведь он тоже теперь думает, что я слаб и ничтожен. Ничего, привычно, но от этого не менее больно. За своими мыслями совсем не замечаю его приближения, поэтому, не успев отстранится, с ужасом смотрю на парня видящим глазом. Он поднял мою челку, заглядывая в лилово-голубой глаз. Я вздрогнул и оттолкнул его, закрывая глаз рукой. — Он..красивый... — завороженно говорит парень, а я лишь отступаю, а потом убегаю, подальше от него, там, где никто не заметит моего уродства. Там, где оно уже стало нормальным..Не успев даже завернуть, ощущаю горячую, даже слишком, ладонь на соей ладони. Только сейчас ощущаю ее сухость, словно это чешуя, а не кожа. Не решаюсь оборачиваться, но остановится пришлось. Слова застревают в горле, я не знаю что говорить, лишь выдыхаю пар изо рта. — Прости, я не подумал... — произносит парень, с сожалением смотря на меня, а я..а мне стыдно. За то,что позволил это увидеть. — Я..пойму,если скажешь, что я урод, только...не трогай меня, прошу... Я так устал от чужих насмешек, что уже просто не выдержу того, чтобы такой человек присоединился к ним. Вырываю свою руку и на этот раз бегу прямо до дома, не замечая, как на улице пошел первый в году снег. Маленькими снежинками спускаясь на землю, путаясь в моих волосах и закрывая собой те печали и невзгоды, что тревожат мою жизнь. Унося своим белоснежным одеялом все плохое, оставляя душевный покой и умиротворение. Пришла зима, а ты так и не перевелся.