вдыхай (меня).

холодные декабрьские снежинки неприятно щиплят румяную и нежную кожу рыжеволосой, которая только вышла на улицу из большого двухэтажного здания, именуемого старшей школой бейкон-хиллса. на улице двадцать два градуса по фаренгейту, это не так сильно холодно для этого места, но это не помешало ей надеть длинное пальто модного в этом сезоне нейтрально серого оттенка с пуговицами контрастного белого. на нее оглядываются множество других учеников, так как не привыкли, что лидия-заклинательница-всех-лучших-вечеринок-в-этом-городе ходит одна, без какого-нибудь очередного молодого горячего красавчика, которые на уже следующий день будут притворяться, что совершенно не знают друг о друге. все так привыкли к этим стереотипам, ненавистным для лидии, хотя она сама год назад делала все, лишь бы они узаконились и сразу же всплывали в памяти у всех при одном только малейшем упоминании ее имени. теперь она каждый вечер жалеет о том времени, когда доказать свой высокий статус в обществе считалось превыше всего. сейчас же у нее совершенно другие, не менее важные проблемы. к одной из них, кстати, она спешит в этот момент. подходя к месту желанной встречи, она оглядывается, оборачивается, поворачивается, так как совершенно не хочет, чтобы их застали, так как потом от вопросов: «вы вместе?», «кто он?» и, пожалуй, самого коронного, «а вы уже трахались?» будет не убежать, спрятаться не получатся — они найдут тебя везде, достанут, в прямом смысле слова, из-под земли. любопытство очень губит людей. прежняя лидия, как вы, наверное, могли уже догадаться, загадочно улыбнулась и ответила правдиво на все вопросы, но та девушка, которая сейчас мерзнет от холода одна и ждет его — совершенная противоположность. она пытается укрыть свое счастье (?). мартин топчется на одном месте, из-за чего получаются непонятные почти бесформенные следы на только что выпадшем, еще не окрепшем снеге. хоть она и стоит тут от силы минуты три-три с половиной, ей кажется, что целая вечность прошла, но ничего не поменяла внешне. сверхпунктальность зеленоглазой иногда любит играть с ней очень злую шутку, подкалывая черным юмором побольней. но, видимо, не в этом раз, так как из-за двух близко стоящих друг к другу вечнозеленых туй выходит он, и сердце отмирает. у лидии стопроцентное зрение, поэтому она даже издалека видит, как он улыбается самой искренней улыбкой, и в его карих глаза отражаются белые блики, связанные, возможно, с тем, что он глядит по сторонам или же вниз, ибо на большую фокусировку не способен, но очки он почти никогда не одевает, так как «я слишком страшный в них, и ты можешь меня разлюбить.» она заливисто смеется над этим, потому что понимает, что это далеко не правда. рядом с ним она по-настоящему расслабляется, и возможно, потихоньку-помаленьку превращается в тот образ каноничной девушки, который мы так часто встречаем в потертых старых романах, сидящей у большого камина, выложенного белым мраморным камнем и верующей во все эти глупые сказки про любовь. мартин хорошо помнит тот день, когда они познакомились. она думала, что так попросту не бывает. она не знала, что такое происходит в жизни. она думала, что попала на наизусть зачитанные страницы любимой истории и путешествует между черных букв. она шла по своей улице, возвращаясь домой из школы. на улице был гололед, но девушка, несмотря на это, надела свои любимые черные челси, у которых, конечно же, подошва была ровной, что сыграло ей не на руку. лидия уже было подскальзнулась и ей грозило долгое пребывание в столь нелюбимом ей месте — больнице. нелепо размахивала руками, пытаясь ровно устоять на кроме подсохшего льда. если бы не сильные мужские руки, вовремя схватившие ее чуть ниже подмышек, она бы с вероятностью в сто процентов из ста упала, гарантировав себе сотрясение мозга. ее подталкивают не слишком сильно, и ей наконец-то удается встать прям, походя на нормального человека. она поворачивается и тонет. тонет в тех ореховых глазах, тонет в тех флюидах, которые исходят от совершенно незнакомого человека. лидия ещё не знает, что крупно влипла в то, что называют любовью, зависимостью или чистым самоубийством. — привет, рыжик, — голос — бритвой по венам, частыми молоточками в висках и покалыванием в кончиках пальцев. по-другому это называют страстью. ее ноги подкашиваются от интонации, выдавая немногое возбуждение. — привет, — очень тихо. сомневается, что он услышал это, но повторять дважды не в ее приоритетах, одних из немногих, которые пытается не рушить молотком времени и переосмысления. стилински протягивает левую руку, а лидия кладет ладонь сверху. тысячи маленьких петард внутри тела взрываются, устраивая большой фейерверк. и так каждый раз. иногда ей нужно очищать свой организм от оставшихся (не)сгоревших искр, но нет, ей это ни к чему по собственным словам. и они заново горят и полыхают при новом прикосновении. он достает из черного "рибукского" портфеля сигарету. если бы настоящая лидия шла сейчас в другой компании, то непременно бы отстранилась в сторону и зачитала маленькую/большую лекцию о вреде курения и то, как это укорачивает продолжительность вашей "итак жалобной, никчемной и короткой" жизни. но сейчас она только сильнее прижимается к стайлзу, вдыхая чуть-чуть резкий аромат летней черники. проходя вдоль аллеи, она действительно расслабляется. ей действительно нравится вдыхать тот чертовый никотин. и ей действительно нравится стайлз. мартин закрывает глаза от наслаждения (непременно возникшегося от такой близости). дым сигареты смешивается с духами "whisky homme sports" и любовью. вы когда-нибудь могли подумать, что сможете так сильно любить? любить до дрожи в коленках, заикающего голоса и нежных поцелуев под омелой? лидия мартин мечтала об этом перед сном, представляя е г о как принца на коне, с букетом пышных любимых красных роз, с голубыми глазами (в белом, идеальном в целом)*. но вместо этого она идет под руку с кареглазом на синим старом джипе и с тлеющим окурком в руке.

мечты не всегда сбываются. иногда это к лучшему.

стилински поворачивает лидию к себе, против своей воли закапываясь в изумрудных глазах. апельсиновые волосы нелепо развиваются на ветру, и когда одна прядь попадает на верхнюю часть лица, шатен аккуратно отодвигает ее, чуть-чуть посмеиваясь (доброй) улыбкой. перемещает руку с виска на щеки, он поддается чуть вперед и целует. и лидия мартин так рьяно ненавидит все плохое и неправильное, что так искусстно сочетается в нем; и лидия мартин так рьяно обожает, когда он целует ее с привкусом черники и никотина. и все это так (не)правильно.