Не будите спящего дракона

      Джоанна натянула на плечи тонкое одеяло и, убедившись, что остальные спят, снова погрузилась в чтение. От окна сильно сквозило, с пола тянуло, но это давно воспринималось как самой собой разумеющееся: Джоанна Гарднер никогда не жила роскошно, и даже не могла представить, что еды может быть сколько угодно, платья и ботинки могут покупаться только для нее, а кровати могут быть удобными и без провисшей ржавой сетки.       Сколько раз Джоанна устраивала скандалы перед приездом попечителей — им, всем пятидесяти воспитанницам, — выдавались новые платья и обувь, кровати застилались красивыми покрывалами, на тумбочках появлялись конфеты и фрукты, а столовой — вполне аппетитная еда, в спортзале — мячи, скакалки и обручи. Но как только попечители уезжали, все убиралось обратно, а девочкам приходилось довольствоваться тем, что есть.       Приютская библиотека не отличалась большим разнообразием, но девочка нашла любимые книги и старалась перечитывать их как можно чаще, отвлекаясь от неприглядной реальности. Сейчас в руках юной мисс Гарднер была очередная книжка о Гарри Поттере, потрепанная и щедро заклеенная со всех сторон.       Соседки по комнате не разделяли любви Джоанны к чтению и книги, взятые в библиотеке, не трогали. Она всегда ревностно относилась к своим личным вещам, не давая прикасаться никому к тем мелочам, что остались у нее от прошлой жизни — рубашка с вышивкой на воротничке, летний сарафан, рюкзак, заколка для волос, фенечки, сплетенные ею на уроке домоводства, и сборник детских сказок, потрепанный, но пахнущий домом, а потому любимый. Полтора года назад родители девочки сгорели в пожаре: пьяница-отец уснул с сигаретой, дом выгорел дотла, сама Джоанна не пострадала лишь чудом — она с классом поехала на экскурсию. Не сказать, что гибель родителей ее слишком расстроила — гораздо страшнее оказались перспективы жизни в приюте, и то, только до двенадцати лет. Дальше ее ждал либо интернат, либо опекуны — но этот вариант девочка отметала, потому что никогда не верила в чудеса.       Иногда, перед сном, закутавшись в одеяло до самого подбородка, Джоанна начинала мечтать о том, как сбежит из интерната и отправится путешествовать, а еще лучше, вернется в родной Гилфорд, в котором остались школьные друзья и подружка Милли. Конечно, они изредка переписывались, но ничто, по мнению самой Джоанны не могло заменить живое общение. Или о том, что ее однажды заберут домой, в семью, какие-нибудь скромные, добрые люди, и у нее даже будет щенок, обязательно хорошенький и с именным ошейником.       Друзей, в приюте имени Святой Елены для девочек, у нее было достаточно — целых четверо. Они сдружились не сразу, но теперь Гарднер не могла представить себя без Хлои, Эммы, Лоррейн и Бекки. В той, «до интернатской» жизни, с девчонками Джоанна почти не общалась, круг ее общения составляли дворовые мальчишки от восьми и до четырнадцати лет. Может быть, они занимались не самыми подходящими для нее делами, но Джоанна в компании мальчиков научилась драться, курить крепкие папиросы, стрелять из рогатки, лазить по деревьям и воровать. Да так ловко, что никто ни разу не замечал, что в кармане не хватает кошелька, или что из сумки пропал сверток с сэндвичами.       Увлекшись чтением, Джоанна вздрогнула от въедливого голоса воспитательницы, мадам Томсон. Она отвечала за побудки и отбой, провожала воспитанниц в столовую, следила за ними во время внеклассных занятий и пребольно била по спине или рукам тонкой указкой, приговаривая при этом что-нибудь вроде «Мерзкие девчонки, я научу вас хорошим манерам!». — Подъем! Кому сказано, живее поднимайтесь, в душ и на завтрак! Вас никто ждать не будет! Подъем, копуши!       «Как всегда… И что за голос, въедливый, визгливый, фу», — Джоанна быстро убрала книжку в прикроватную тумбочку, села на кровати и, обувшись в дешевые тапки на резиновой подошве, стала заправлять постель. — Ой, как же хочется спать… — Лорейн зевнула, спуская ноги с кровати. — Джоси, сегодня кто дежурит по комнате? — Мы с тобой, — отозвалась Гарднер, укладывая подушку так, чтобы комендант не придралась на утреннем обходе. Ей не хотелось лишиться возможности ходить в библиотеку или десерта за ужином. — Вставай давай. Иначе опять будем умываться остатками воды, как на прошлой неделе.       Лорейн кивнула, накидывая халат коричневого цвета с дурацкой вышивкой «СЕ».       На отточенные действия ушло всего пару минут, затем девочка достала умывальные принадлежности и, сдернув с сонной Эммы одеяло, первой прошла в душевую — из каждой комнаты вела отдельная дверь в умывальную, на гигиенические процедуры отводилось всего десять минут. На шестьдесят девочек приходилось по две душевых, поэтому имело смысл торопиться, чтобы занять нормальную кабинку.       Джоанну, идущую по коридору вместе с соседками, остановила младшая из воспитанниц, Бетси. Несколько месяцев назад Гарднер отбила ее у обнаглевших одиннадцатилеток, пытавшихся отобрать у восьмилетней Бетси посылку и теперь девочка всячески пыталась отблагодарить спасительницу. — Джоси, там…там… — Что? — В твоих вещах роется какая-то девчонка из старших, — пролепетала Бетси, переступая с ноги на ногу. — Ты уверена? — Да, но нам надо торопиться, иначе мадам Томсон лишит нас завтрака. Сегодня овсянка и рыба. — Девочки, вы идите, я сейчас. С воспитательницей сама поговорю, — выпалила Джоанна и не дожидаясь реакции подруг, бросилась обратно по коридору. Остальные же не торопились бежать за Джоси — лишиться завтрака не хотел никто.       Их комната находилась в противоположной стороне, и двери ее выходили на старую, аварийную лестницу, спуск по которой был категорически запрещен вот уже пару недель.       Гарднер чувствовала, как закипает от злости и отвращения — в их приюте случалось и не такое, но каждая из девочек прекрасно знала, что связываться с ней себе дороже. Воровку с бумажным свертком в руках Джоанна догнала уже у самой старой лестницы, причем Кристина — так звали девочку, — даже не думала отпираться или прятаться. Она ухмылялась, глядя на то, как сжимаются кулаки у Джоанны, а губы непроизвольно кривятся от злости. — Ты ничего не перепутала, Кристина? Это моя комната и мои вещи! — А тебя мамочка с папочкой не учили, что нужно делиться? — Кристина, как более рослая и крупная, надвигалась на Джоанну, оттесняя ее к первой ступеньке. Прекрасно зная, что еще с пол-десятка ступеней и дальше будет только пустота. Их спальни находились на третьем этаже, а лестничные пролеты развалились до самого основания — кое-где торчали только гнилые доски да гвозди. — Не смей трогать моих родителей, дура! Отдай, — Джоанна протянула руки к свертку, но Кристина толкнула ее в плечо, заставляя тем самым отступить еще на пол-шага. Нога, обутая в туфлю на шнуровке, подвернулась и Джоанна, нелепо махнув руками, стала падать вниз. Еще один толчок все предопределил — поймать равновесие не получилось. — Не отдам! Почему тебе все, а мне ничего? — Мама! — успела крикнуть девочка, прежде чем ступени под ее спиной закончились и тело почувствовало ужасающую пустоту.       На крики и звук падающего тела прибежала испуганная комендант, но было уже поздно. На грязном каменном полу первого этажа лежала Джоанна, лицом вверх, неестественно раскинув руки и ноги. Из-под затылка, пачкая светло-русые волосы, растекалась лужа крови. А вокруг тела в хаотичном порядке валялись задетые при падении доски.       Кристина, сообразив, что случилось, кинула сверток следом, после чего решила, что быстрее сбежать получится через пожарную лестницу. Проблемы ей были ни к чему.