Pretzels

Солнце потихоньку снижалось за горизонт, но на улице всё ещё пели цикады. На стремительно розовеющем осеннем небе терялись очертания облаков, и казалось, большое одеяло, укрывающее солнце, вот-вот рассыпется бесчисленными белыми перьями. Почти тихо отметив новоселье, все члены группы разбежались муравьями исследовать дом. Не желая мусолить тему предстоящих завтра событий, весёлый Роджер спустился вниз к прекрасному новому роялю, бесцеремонно раскинулся на стуле, сделав хозяйский вид, откинул в сторону тапки и быстро пробежал пальцами по клавишам. Он уважительно оглядел инструмент, ознакомившись с непривычно лакированной поверхностью, сунул в рот сигарету и принялся играть Баха. Благодаря Фреду выпивка в доме была в изобилии. И хотя Роджер с удовольствием бы опустошил ещё пару стаканов, более подходящая посуда обилием не блистала. Так что он выпил на кухне чайку, потому как все, будто сговорившись, занялись исследованием помещения. Все, кроме Фреда: он, уставший, рухнул на скрипучую кровать, и вся мошкара, обитавшая под ним в комнате Джона, вмиг разлетелась. Эти сожители залетали туда при первой возможности с кухни, так как по ночам эта комната была для них настоящим раем — маленькая, нагревается быстрее остальных, а теперь тут и Джон поселился с отменной привычкой прятать еду. Роджер с удовольствием принял возможность поиграть на клавишном инструменте, пока недавно испечённый король группы прилип к своей кровати — ещё один шанс ему бы предоставился нескоро. Если король хочет играть, он играет, а делает он это часами и регулярно, так что грех упустить такой подарок! Увлечённый игрой, он не услышал звука шагов на лестнице и продолжал "колдовать". Наконец собрав разбежавшиеся зрачки, прихмелевший и немного уставший, Брайан окинул его удивлённым взглядом и, оперевшись на перила, решил немного послушать эти музыкальные чудеса. В глаза бросились непривычно взлохмаченные светлые волосы. Как так-то? Неужто Роджер в коем-то веке не уследил за своей укладкой? Но почему-то это выглядело очень приятно глазу и так по-домашнему классно… У него ведь самого, Брайана, всегда на голове кучерявая изба, как не крути курьими ножками, а тут, если даже не укладывать, красивая песчаная вилла! Или какой-нибудь аккуратненький загородный пентхаус, на клумбах которого всегда цветёт трах… трах… Трахелиум! И всё же при чём тут трахелиум… Его волосы всегда пахнут какими-то интересными фруктиками, которые в городе вообще даже не растут. Ах, ну да... Пентхаус же загородный. Болтая во рту какие-то кренделя, Брайан нервно постучал пальцами по перилам и понял, что ему хочется как можно скорее заткнуть уши от этой дикарской и непристойной вариации Ба-баха: — Фу, извращуга… Как только Роджер услышал это, по его мнению, неоправданное оскорбление, сигарета выпала у него изо рта. Он сразу импульсивно вздрогнул и прекратил игру. Его лицо на секунду выразило умилительный испуг, но тут же вмиг сменилось демонстративной серьёзностью. — Твою ж, Брайан… Вот чертила, — он окинул кучерявого друга уничтожающим взглядом. — Тоже мне, великий ценитель Баха! Вали давай, не мешай играть! — Да брось ты, Моцарт! — Брайан растянулся в улыбке и потихоньку зашагал в направлении недовольного Роджера. — Я бы на твоём месте затушил этот мусор. Пожары в день переезда — плохая примета. Замешкавшись, Роджер опустил взгляд вниз, быстро нашёл свою непогашенную подружку и опустил её в пепельницу. — Я даже не сразу понял, что ты тут кудесничаешь, — Брайан засунул руки в карманы джинс и вскинул бровью. — Оказывается — Бах! Да уж… Даже я так не издевался над ним в колледже. Это же надо было: так транспонировать несчастную сонату, что не поймёшь — то ли Бах, то ли что это вообще такое... — Не умничай, не для тебя играю! Ик… — Роджер, почти такой же уставший и немного охмелевший, оглянулся на своего товарища. — Д-дай поиграю, а? — В своём присутствии я таких извращений делать не позволю… — Так уходи давай! — щёки Роджера от недовольства порозовели, такие чистые на вид, без единой щетинки, что в случае Брайана было воистину удивительным. Мэй напористо зашагал к нему, желая продолжить этот милейший спор. — Э-э, нет… Не посмею же я упустить возможность поучить тебя правильному Баху, — Брайан хотел было двинуться вперёд, чтоб сесть, но тут ему в живот уткнулось что-то худое и твёрдое. Он неспешно опустил взгляд вниз и увидел по-боевому настроенную ногу Роджера в красных носках, уже готовую его отпихнуть: — Мило, — мягко, почти заботливо он накрыл рукой наглую стопу, немного согнул её от себя и опустил вниз. Брайан, наивно полагая, что уже можно присоседиться на относительно широкий стул, подался вперёд, но Роджер будто моментально протрезвел, быстро среагировал и схватил его руку. Мэй утомлённо закатил глаза. — Давай, двигайся уже, — он ухватил свободную руку горе-пианиста и перекинул ногу через стул благодаря отсутствию спинки. Умостившись вплотную к Роджеру, он оглядел инструмент: — Шикарная вещь… Пожалуй, только Его королевское Величество отменно знал все тонкости игры на этой отпадной штуковине. Как только все заехали в новый дом, он сразу нашёл этого залакированного друга и непременно исследовал его во всём, как первую любовницу, хотя этот рояль был далеко не первым. После празднования он был очень уставшим, так что помещение с роялем было временно свободно. Роджер, который на первый взгляд имел нормальные отношения только со своей установкой, был так же очарован и влюблён с первого взгляда. Вероятно, эта участь ожидала и Мэя. Последний закатный свет просочился в комнату. Немного ошарашенный, Роджер с подозрением стрельнул глазами на друга, который ухватил его за руку так крепко и никак не отпускал. Но даже когда он это сделал, Тейлор сидел как окаменевший и рассеянно хлопал ресницами. — Так… Будем, значит, вместе играть… — проговорил Мэй. — Вместе? — Ну, в четыре руки, — с лица Брайана не сходила улыбка, а у Роджера внутри будто происходил тюремный бунт со всеми его красками и эмоциями. — Ты чего завис? Помнишь, мы с Фредом на прошлой неделе баловались в студии? — И… Ты хочешь со мной сыграть эту муть? — ступор сменился удивлением, но тут же Роджер широко улыбнулся. — Серьёзно? — Эта "муть" будет получше твоих извращений. Брайан, уже ожидая не самой приятной реакции, пробежал пальцами по первым октавам. Ему потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к инструменту, а после он уже более серьёзно и напористо принялся за игру, раскинув ноги и хозяйничая во всю, даже не поглядывая боковым зрением на соседа. Роджер не сразу сообразил, что эта наглая особа начала играть, не дожидаясь его согласия, но тут Брайан добавил ещё каплю масла в костёр: — Давай, присоединяйся! Несмотря на недовольство, Роджер пытался уследить за действиями товарища, но его пьяные зрачки едва поспевали за пальцами Брайана, и казалось, они вот-вот разбегутся в совершенно разных направлениях. В итоге, он плюнул на это, так как понял, что дело безнадёжно, но с другой стороны, ему было так приятно видеть рядом Брайана, и он уже явно не спешил его выгонять. В голове у Роджера мелькнула мысль, что ему, по сути, терять нечего, и приоритеты расставились сами собой. Он прокрутил в голове мелодию и, наконец отставив свою поруганную гордость на задний план, решил потихоньку присоединиться на вторую партию, подстраивая темп и оживляя игру. Роджер делал вид, что не обращает внимание на своего соседа и абсолютно сосредоточен. Но волей-неволей он концентрировался на руках Брайана, которые казались очень умелыми и привлекательными в текущем освещении. И Роджер почему-то не мог оторвать от них взгляд, совершенно не концентрируясь на своих. Мелодия ушла не в то русло, цепляя неправильную "струну", но Брайан, всё ещё довольный, сделал вид, что не заметил этого, и с каким-то особым старанием закончил игру. Солнце скрылось в свои покои, и облака значительно присерели, накрывая уже переливавшуюся огнями улицу вечерним одеялом. Фред часто говорил, что эти осенние вечера переполнены магией и созданы для любви. Только сейчас это было совсем не очевидно, так как тишина в комнате позволила услышать его храп через этаж. — Да что с тобой такое? — встрепенулся Брайан спустя минуту молчания, так как по виду Роджер уже ловил Дзен. — Ты сейчас выглядишь уставшим от жизни, как персики соседской тётки Бэтси. — Что ты сказал? — от этого Роджер словно протрезвел, и его светлые брови вмиг подскочили домиком. — Да ты… — А что я? Нет, я, конечно, не сомневаюсь в гипнотических свойствах фредового храпа, но ты меня действительно пугаешь. — Ты даже не представляешь, как иногда пугаешь меня ты! — негодующе фыркнул он. — Что? — Ш-што! Взгляд Брайана упал на руку, которая всё ещё неподвижно лежала на клавишах. В тот же миг в его голове родилась гениальная мысль. — А я знаю, что с тобой делать, Родж! — он хотел было откинуться на спинку, но, благо, вовремя вспомнил о её отсутствии и радостно грянул пальцами по клавишам. За пару коротких секунд тюремный бунт внутри молодого барабанщика набрал обороты с ураганной скоростью, и эта тусовка моментально ударила в голову. — I'm in love with my car! — сразу вспетушился Тейлор. Была бы у него кофеварка, он бы без раздумий запульнул её в Мэя. — Ты что, по машинам? — Конечно! Вот, как раз одна передо мной! — Эт… Ик… Это ты как меня назвал? — Роджер, вскочив с места, бесцеремонно ухватил Брайна за руки, чтобы помешать ему играть, а тот, улыбнувшись, даже не попытался оказать попыток сопротивления. — А ну-ка, повтори! — Я не про тебя, а про рояль, идиот… Тоже мне, машина! Роджер, предполагая вовсе иную реакцию, тут же дёрнул рукой вниз, на что Брайан лишь залился лёгким смехом. — Ты невыносим! — тут же обиженно пискнул Тейлор, ещё более звонко, чем сотня "Галилеев". Уловив это, Брайан почувствовал, как наглая стопа вероломно уткнулась ему в бедро, хотя как и куда Роджер так быстро отполз, он не понял. Как бы то ни было, силы у барабанщика были явно не в избытке. Брайан, который иногда гремел своими костями, что было, пожалуй, самым очевидным признаком отсутствия как таковой мускулатуры, удивлённо оглядел тыкающую его ногу. Не раздумывая, он ухватил располыхавшегося коллегу за щиколотку и потянул на себя, но Роджер, явно промазав мимо нужной опоры, попытался за что-нибудь ухватиться. Вот только сделал он это, просто скребя руками воздух. К счастью, даже в пьяном состоянии Брайан обладал довольно неплохой реакцией. Он тут же подхватил его за спину — благо, не промазал. У Роджера сразу сработал, пожалуй, самое верное тому название — инстинкт самосохранения, и он сразу ухватился за рубашку Брайана. Замерев в довольно странном положении, они встретились взглядами, и Роджеру явно не понравилась возникшая неловкость. Но Брайан быстро разбавил обстановку, издав негромкий смешок, и Роджер, ведомый реакцией, прыснул смехом в ответ. Тишина благополучно расставила всё на свои места, и эти двое безудержно засмеялись. Роджер, которому показалось таким забавным и приятным всё происходящее, потянулся к Брайану и лёгким движением прошёлся рукой вдоль его спины. Мэй подался вперёд и обхватил второй рукой его под спину, немного подминая под себя. У него вдруг возникло секундное желание стиснуть Роджера почти до хруста в костях, пусть даже чуть грубовато лаская бока, хотя бы немного их изучить и сделать что-нибудь ещё, от чего ему, а вернее, им обоим могло стать неудержимо приятно. Роджер будто отпустил все ненужные мысли и в тот же миг осознал, что ему всегда хотелось… Вот так, взять и просто обнять зануду Мэя, не только по-дружески ударить в грудь и после, даже не пересекаясь взглядами, продолжить запланированные дела. Конечно, не раз эта не свойственная его мировоззрению мысль приходила в голову, но он постоянно её отгонял, мол — со временем пройдёт. — Я представляю, что бы подумал Дикки, — Роджер неожиданно нарушил тишину. — Заклинило беднягу бы на фразе: "мужики, вы чё?" — И ты говоришь, это я невыносим… — Мэй улыбнулся и коротко, негромко засмеялся. Роджеру это очень понравилось — его смех чем-то напоминал мурчание кота. — Так это даже не обсуждается, — тихо заворчал он в ответ, но прозвучало это не слишком убедительно. Брайан мягко пустил пальцы в светлые волосы, и Роджер почувствовал вверху живота будто небольшой укол. Барабанщик протяжно выдохнул со звуком, подходящим на стон, от чего ему стало даже в какой-то степени стыдно. — Уж кто бы говорил… — тихим, мягким голосом сказал Брайан. Сейчас его действия казались совершенно сознательными, не находящимися во власти алкоголя. Роджера это в какой-то степени тронуло, и сейчас ему хотелось за раз выразить всё то, что он так долго держал в себе. Он закрыл глаза и в следующий миг почувствовал, как немного потрескавшиеся тёплые губы коснулись его кожи у виска, а затем опустились чуть ниже — к щеке, к шее. Но от этих едва незаметных прикосновений лицо просто горело... То ли "чудодейственный эликсир" был таким крепким, то ли у Роджера в коем-то веке проснулся явный стыд. Он никак не мог решиться открыть глаза, и даже просто не хотел. Почувствовав, насколько близко тёплое дыхание, Роджер безрассудно распахнул горящие от ожидания губы навстречу другим губам. Он ждал этого долго, на самом деле, ещё с их знакомства, когда они выпускали свои первые демки... Но почему-то только сейчас в дурную пьяную голову пришла такая идея, сподвигшая его на столь решительное действие. И Роджер настойчиво перехватил инициативу на себя. Едва Брайан от него отстранился, он запустил пальцы в его кудрявые, густые волосы. Роджер снова притянул его к себе и уже сам накрыл его губы своими, углубляя поцелуй. С каждой секундой в груди становилось горячее, и помимо этого он замечал, как тяжело дыхание Мэя. Роджер неспешно отстранился от него, схватив более насыщенный глоток воздуха, обнял Брайана и устало налёг ему на плечо. На чернеющем небе почти потерялись очертания облаков и уже начали появляться первые звёзды. Прохладный ветер окутал дом невидимой пеленой, и сухие листья закружились чарующей сальсой. — Я хочу быть нормальным, правда… — сказал Брайан, нарушив тишину. Глаза Роджера вмиг округлились, и он тотчас спешно добавил: — Но это не значит, что мы с тобой закончим нашу практику! У тебя получается… Просто невероятно… Только утихомирившиеся заключённые юркими взглядами изучили положение охраны и тут же обезоружили её, нещадно дав всем сотрудникам в пах. Немедленно вскочив с места, где он только что тёрся о Мэя, как котёнок о ногу, и скулил, как изголодавшийся по любви кобель, Роджер импульсивно дёрнулся и тут же отпихнул его от себя. — Вот же ты всё-таки кретин! — рявкнул он. — Я тут, значит, дум... Ик... Д-думаю, как вообще поступать после этого, а ты... — Роджер… — Не перебивай меня! — он хотел было опереться на спинку стула, но в отличие от Мэя, благополучно забыл о её отсутствии. Тем не менее, Брайан вовремя ухватил его за запястье, однако Роджер тут же его отпихнул. — Ишь какой! Хватает он меня… Я и сам могу. Будешь со своей фан-базой практиковаться, а не со мной! Или с этим стручком усатым… С Полом. Этот уж как раз "по машинам"! В этот раз Брайан всё же не удержался и захихикал себе под нос. — Ты чего это смеёшься? — напыжился Роджер. — С Полом не интересно… — Брайан с каким-то неясным посылом посмотрел в недовольно горящие глаза. — Или ты думаешь, он действительно такой талантливый как ты в этих делах? — Откуда мне знать? Вот пойди и проверь… — и тут беднягу осенило: — Или ты… Ты с ним практиковался! Роджер, как обычно не раскинув мозгами и даже не собрав оставшиеся силы в охапку, тут же кинулся на весёлого друга, но снова промахнулся. Брайан ухватил его под мышками и сгрёб за грудки. — Родж… Роджер… — он легонько трухнул его за плечи. — Взгляни на меня. В ответ тот лишь скривился, но всё же оставил попытки сопротивления. — Ни на ком я не практиковался, — Брайан стиснул обиженный "груз". — Шутки надо понимать, Моцарт! А то и сам стукнешься, и меня раздавишь — не пушинка ведь… Роджер демонстративно закатил глаза. За этот день усталость его хорошенько обуяла, и в целом, наличие такой опоры как Брайан, его вполне устраивало. Так что, примерно прикинув дальнейшее положение вещей, он вновь оставил поруганную гордость на второй план. — Моцарт… В ответ тишина. — Мо-оцарт… Роджер, всегда нетерпимый к ожиданию, собрал все оставшиеся силы, если они, конечно, ещё имелись в наличии, и потянулся расслабленными руками к запутавшейся "гриве". Пройдясь пальцами между прядей, Роджер растянулся в довольной улыбке. Брайан крепче стиснул наглого коллегу и прижался тёплыми губами к его щеке. Была бы зима, языки пламени в камине нещадно бы переводили сосновое полено…