Дьявол без силы или Драконья эра

      Эту девушку я знаю не так давно, но всегда, когда она рядом я чувствую умиротворение, будто бы все на своих местах, будто бы ничего плохого не происходило... Это странно, наверное...        Сколько я бежал? Час или всего несколько секунд? Сейчас это просто неважно, но тогда это казалось вечностью. Душу до сих пор терзают сомнения, укоры совести только угнетают, а она сама разъедает мою душу. Интересно, от нее ещё что-то осталось?... Ха, что за бред я несу?        Ее небесные глаза это все, что я сейчас вижу. Туманная пелена на ее лице никак не даёт мне увидеть лицо светловолосой.       — Иккинг, Иккинг, что с тобой? — она трясет меня за плечи, хватает руками лицо поднимая мой взгляд и тут же в ее глазах можно увидеть шок. Её руки медленно отпускают мое лицо и она начинает пятится назад, понемногу и кажется уже отдалилась от меня на несколько миль. Но это не так, она всего лишь ступила шаг назад...— Что с... Что с твоими глазами? — я ничего не ответил, только опустил голову и горько усмехнулся. Минуту мы не могли выгородить и слова, просто стояли молча.       — И как я должен идти в школу, Дагур, с таким-то зрением?— я почти ничего не видел ни в далёкое, ни в близости. Наконец я немного пришел в себя, успокоив бешеный поток эмоций и наконец смог разглядеть черты лица Астрид. Она выглядела обеспокоенной, держала в руках какую-то цепочку: серебро давно почернело, но цепочка была как будто ручной работы; аккуратно выгравированные рисунки на каждой из переплетённых лент серебра, на одной из таких лент я мог увидеть две буквы С.Д. — Почему ты здесь бродишь? Вроде же после нападения драконов сюда вход воспрещён!— я первым подал голос, на что услышал как Астрид слегка засмеялась и подняла на меня печальный взгляд.       —А сам то, что тут забыл? Я гляжу, что у тебя что-то стряслось? — не в бровь, а в глаз, Астрид!       — И ты тоже здесь не спроста, та цепочка у тебя в руках с буквами С.Д. принадлежит человеку, что погиб тут вчера? — и откуда у меня такие догадки, но скорее всего я прав судя по тому как девушка сжалась и спрятала цепочку в карман джинсов.       Зря я сказал такое, пожалел сразу же после того как поизнес из небесных глаз посыпался град слёз. И как бы девушка не пыталась проглотить из, запечатать в душе, но они просачивались сквозь раны души и сердца.        Внезапно ее глаза перестали плакать, слез не хватало, и пусть иногда мы рыдаем будто дети, а разве проблемы и потери мы можем вернуть?! Разве мы сможем увидеть родных, что погибли, разве сможем им сказать, как любили, как бы хотели вновь улыбнуться отцу, маме или брату, снова стать семьёй, вот только с душой ты не поговоришь, ты её просто не заметишь, посчитав обычным воздухом.       Прощай... Прости, умоляю, я не хотела..!— мысли девушки были поглощены одним воспоминанием, таким как казалось бы незначительным для других, но таким болезненным для неё.       Мы не ценим, забываем важные вещи, но, почему-то, помним самые глупые мелочи. Больно, когда тебя считают серой массой, больно, когда все твои друзья не понимают тебя, больно когда тебе врут и искренне улыбаются, больно когда на твоих глазах погибает родной человек... Мы всегда заняты только своими проблемами, слепые люди, глухие олухи, вот кто мы...       Неужели так сложно подбодрить растроеного, помочь разочаровавшемуся, вернуть к нормальной жизни готового пойти на самоубийство. Сейчас разве это кому-то важно, разве мы хотим хоть что-то сделать во благо..?       Мы даже об этом и не думаем, мы не знаем слова доброта,ведь в нашем мире выживает самый жестокий УБИЙЦА...

***

      Мне было больно смотреть на Астрид: бедняжка сжалась, обхватила ноги руками, лицо спрятали светлые волосы, но даже они не могли спрятаться ее заплаканными, покрасневшие от града слез, глаза.       Я положил руку на плечо Хофферсон, в надежде, что девушка хоть немного приподнимать уста и наконец перестанет плакать. Астрид слегка вздрогнула от моих прикосновений, но не оттолкнула, наоборот обняла в ответ и положила голову на плечо.       — Посиди так чуть-чуть, не хочу, чтобы кто-то видел мои слёзы, — еле слышно прошептала Астрид, сжимая рукав моей кофты.       — Даже ветер...?— так же тихо спросил я, положив руку на светловолосую макушку немного поглаживая небесноглазку по голове.       — Даже он... — девушка спрятала свое лицо, и глубоко вздохнула, будто бы каждый вдох давался ей неимоверно тяжело. Так мы простояли ещё минуты две, пока Астрид окончательно не перестала всхлыпывать. — Спасибо, — голос светловолосой все ещё дрожал, но в нем звучала умиротворяющая благодарность, а на устах, слегка приподнимая уголки губ, проявлялась улыбка, что сейчас была для неё ужасной тяжестью, я понял это глядя в небесные глаза.       — Так, может ... — я не успел закончить фразу, как Астрид бросила на меня тяжёлый взгляд и покачала головой, намекая, что мое любопытство и напористый интерес не дадут плодов, а только сделают ей ещё больнее.       Мы вновь замолчали, ветер что-то нашёптывает каждому из нас, он остаюсь нашу горячие головы и сердца, выгоняя ненужные мысли и чувства; было время осмыслить все, что мы совершили во благо и во грех, или просто так, невзирая на последствия, ради шутки, что нередко заканчивается не совсем хорошим финалом, как мы предполагали раньше. Буйство эмоций застывало ледяным колпаком на болящем серце.       — Почему все случилось именно так? Ты ведь обещал, что мы беде жить долго и счастливо! Я ведь знала, что это всего лишь слова из сказки, но так надеялась оговорила себе: « он вернётся живым»! А что же теперь, я снова на распутье дорог, у меня нет карты, по которой я смогу понять куда же мне идти, я будто слепец, ищу невидимые пути...— глаза девушки вновь заволокла пелена слёз, однако в этот раз она проглотила ком грусти, обиды; сейчас в ее душе зреет семя ненависти, ужасной мести, но она его не заметит, правда до поры до времени, когда кто-то вновь затронет тему про умершего человека, девушка будет готова порвать всех и вся, крича на весь мир, что отмстит тому дракону, что убил ее любимого. Да, да, именно любимого...       Её светлыми волосами играл вездесущий ветер, возможно он пытался отвлечь девушку от проблем, но, казалось, будто бы он только ее сильнее раздражал, хотя Астрид и не пыталась убрать пряди волос, что цеплялись за длинные светлые ресницы. Внезапно она засмеялась, девушка попыталась убрать пряди волос, но они какие-то чудным образом легли браслетами на ее руки, крепко их обвивая.        Теперь перед светловолосой предстала ещё одна проблема — отцепить назойливые кудри от своих рук, вот только этого ей никак не удавалось, все становилось ещё хуже: теперь ее волосы торчали во все стороны, руки были намертво привязаны крепкими узлами из тисячи светлых нитей, поразительной для волос прочности.       Я проронил смешок, что как ни странно не утаилось от слуха Астрид, ветер действительно заставил ее отвлечься о печальных мыслей и навязчивых идей совершить месть.       — А тебе смешно! — укоризненно сказала Астрид, косясь на меня недобрым взглядом, от которого у меня по коже пробежалась мурашки по страху, но вскоре увидев мое замешательство, девушка засмеялась и сама. На душе становилось легче, словно камень с плеч; я наконец увидел ее искреннюю улыбку. Астрид, кажется, ты можешь светиться ярче солнца!..       — Господин, не соизволило бы ваше величество, помочь мне выпутаться?! — все ещё смеясь протараторила небесноглазка. Я ничего не ответил, послушно подошёл к девушке и изумился ее « мастерству».       — Госпожа, когда это вы научились плести паутину? — я поднял одну бровь для большей эффективности сказанного, поддерживая Астрид в ее официальном стиле разговора.       Девушка засмеялась мелодией лета*, но вскоре ее лицо приобрело серьёзный оттенок,а слова дополнили ее негодование.       — Может таки поможешь!? У меня уже руки затекли, — с обиженной посылкой смогу оплатить на меня небесноглазка и это заставляло меня широко улыбаться.       Я таки помог ей выпутаться из мертвой хватки ее же волос. Мы долго ещё блудили по заброшенным улицам, даже проведали те места, что несли нам боль потери, но почему то было совсем по другому, не так, когда сам себя укоряешь за совершенное, было только небольшое чувство отстраненности от обыденной жизни и совсем чуточку сожаления.       На обратном пути мы почти всю дорогу молчали, но и это время было для меня бузумно дорогим. Сердце иногда пропускало удары, когда я смотрел на ее лицо, на которое падали лучи садащегося солнца.       — Тот... Кто погиб, его звали Сэндоа Дэвис, — пробубнила себе под нос Астрид, всматриваясь в небо, будто бы идя там кого-то.       — Это его цепочкой ты так дорожишь, да? — улыбнулся я, странное чувство наводило смуту на мое сердце, довольно странным оно мне казалось.       — Да, — искренне улыбнулась девушка не сводя глаз с неба, которое покрывали багровые краски уходящего на сон солнца. — Он был единственным, кого я любила...— внезапно поникла девушка, спрятав глаза за густой светлой ёлкой, в один миг мне даже показалось, что по ее щеке вновь скатилась горькая слеза.       Дальше мы снова шли молча, меня что-то грызло изнутри, какая-то тяжесть снова опустилась на сердце, но вот я не знал, почему же мне стало настолько не по себе, когда Астрид упомянула про того человека, которого она любит?       Это на меня не похоже... Что же это значит, Астрид, объясни мне, прошу!...