Трудный отпуск

ТРУДНЫЙ ОТПУСК

***

      Начало нынешнего отпуска мне предстояло провести в одиночестве.       Точнее, на огромном сборище, именуемом научным симпозиумом; в гигантском отеле, где проживало одновременно несколько тысяч человек. Но муж и сыновья не сопровождали меня, именно поэтому я чувствовала себя одиноко и немного неловко, думая о том, что начинаю свой отпуск без них.       В этом году мы планировали свой семейный отдых несколько иначе. Сыновья отчаянно выпрашивали поездку в Индию. Я же не горела желанием посещать эту экзотическую страну, поскольку любая экзотическая страна с низким уровнем жизни и неблагополучным санитарным положением по всяким лихорадкам, полиомиелиту и прочим недугам, вызывала тихий ужас только при мысли о ней. Мужу было всегда глубоко наплевать на любые болезни, ядовитых насекомых и прочие «подводные камни» экзотических стран, но я, как искренне любящая мать, просто обязана была подходить к выбору страны для семейного отпуска, прежде всего, с точки зрения безопасности детей. Индия таковой совершенно не представлялась. Детей — в силу их возраста — неудержимо тянуло к приключениям, я же все никак не могла придумать разумную причину, чтобы оттянуть знакомство с Индостаном еще хотя бы на год. Доводы о том, почему отвергаю Индию, детям казались совершенно нелепыми, и вот, когда настал момент сдаться, вдруг подвернулась уникальная возможность сменить Индию на нормальную, цивилизованную европейскую страну.       Меня пригласили на весьма крупный и донельзя значимый научный симпозиум, который должен был состояться на Кипре. Симпозиум был крайне важен для дальнейшей научной работы, потому благоверный, который всегда яростно поддерживал мое увлечение наукой, однозначно и бесповоротно вынес вердикт не в пользу Индии: в этом году совмещаем приятное с полезным — мамин симпозиум и семейный отпуск. Дети, на удивление, поныли совсем недолго. Единственное, мужа не устраивало, что пока я буду проводить время со светилами мировой науки в кондиционированных конференц-залах, ему придется тусоваться на пляже с двумя гиперактивными мальчишками. И если шестилетнего младшего еще хоть как-то можно приструнить строгим отцовским криком, то у десятилетнего старшего в авторитете — только мама. Супругу страшно не хотелось возиться с детьми во время отпуска, и поэтому было принято быстрое рациональное решение: на симпозиум еду одна, и вдоволь занимаюсь наукой; а через неделю ко мне присоединяются на следующие 14 дней и мои мужчины: вместе купаемся в лазурном море, посещаем экскурсии и наслаждаемся прочими прелестями беззаботного семейного отдыха. Мы с мужем и старшим сыном, когда ему еще не было четырех, а младшим как раз была беременна, бывали на Кипре, останавливаясь в небольшой деревушке, и жили тогда в маленьком бунгало вдалеке от суеты.       Благоверный без труда забронировал семейный полулюкс на четверых в том же отеле, в большой двор которого из огромного туристического автобуса выгружали сейчас меня и мой совсем небольшой чемодан. Сегодня я стояла на пороге гигантского строения на большой территории, которую занимал прекрасный зеленый сад, что для Кипра большая редкость. Море громко шумело, скрываемое высоким широким зданием, я хотела поскорее ощутить на коже прохладное дыхание соленого бриза, потому заспешила в кондиционированный холл, к тому же, во внутреннем дворе отеля жара стояла истинно невыносимая. К счастью, чемодан легко прокатился по мощеной дорожке и даже ни разу не вздумал перевернуться, что постоянно с ним случалось, если его перегрузить. Зная, что придется везде таскать его в одиночку, я тщательно избрала минимум вещей, хотя, признаться, это нелегко: рационально подобрать одежду и для выступления на симпозиуме, и прогулочные варианты, и пляжный, и вечерний комплекты. В итоге, слезно упросила благоверного привезти мне через неделю еще кое-что. Муж, конечно, ворчал, зная, что помимо своего тряпья, придется тащить уйму всего для детей, а тут еще и мой сверток, но, зная подходы к своему супругу, я быстро уладила это недоразумение.       Итак, я впервые приехала за границу в роскошный отель без мужа и детей. Мне было немного стыдно, ведь они все еще находились в душном мегаполисе, тогда как их жена и мама уже дышала полной грудью чистым кипрским воздухом. Однако, утешила себя мыслью, что мой отпуск без них продлится совсем недолго, тем более — мне еще предстоит не одно длительное и, разумеется, скучное, заседание в рамках симпозиума.       Разве думала я, переступая порог этого отеля, о курортном романе? Разумеется, нет.       Я вышла замуж донельзя рано, родила мужу двоих сыновей, а после этого сразу занялась наукой, на поприще которой продвигалась семимильными шагами, хотя мне, честно признаться, заниматься ею было не больно интересно. Именно поэтому я частенько развлекала себя написанием коротких рассказов, которые с огромным удовольствием читали муж и ближайшая подруга, но пока дальше этого не заходило, и мой фанклуб не спешил расширяться.       Разве ехала я сейчас за приключениями? Вовсе нет!..       Имея за плечами больше десяти лет брака, всегда хранила супружескую верность. И даже не потому, что безмерно любила свою вторую половинку. Любовь, говорят, живёт всего три года, но после трех лет в нормальной семье, как правило, вспыхивает новое, еще более глубокое чувство, содержащее в своей сущности взаимное уважение, поддержку, доверие — а это и есть семейное счастье. И женщины, счастливые в браке, не ищут приключений, не заводят курортных романов, и даже не думают о любовниках. Может, я была одна такая во всем мире, но именно так представлялась мне семейная идиллия и оттого я искренне считала, что достигла ее, хотя вряд ли все в семейных отношениях было у нас с супругом так уж гладко.       Так я наивно полагала вплоть до сегодняшнего вечера.       Дверь отеля бесшумно распахнулась передо мной. Из вестибюля повеяло приятной прохладой. Я неплохо перекусила в самолете. Сандвич стоил непомерно дорого — целых девять евро, но оказался свежим и вкусным. Чай был пакетированным, чересчур сладким, по стоимости — как половина внушительной чайной плантации, но, тем не менее, я была сейчас совсем не голодна, но мучилась дикой жаждой. Хотелось освежиться в море, и успеть хоть немного изучить окрестности до ужина. Не успела я нырнуть во влажный, прохладный вестибюль, как портье буквально выхватил мой чемодан. У регистрационной стойки было немноголюдно, ибо прибыла я на симпозиум одной из первых, а основная масса ученых мужей прибудет завтра утром и к обеду. Завтра вечером — торжественное открытие, а мне не хотелось с корабля — на бал, поэтому я прилетела, не пожалев времени и денег, на сутки раньше. Мой свежий вид на завтрашнем торжественном открытии того стоил.       К моей величайшей радости, регистрация заняла не больше пятнадцати минут. Я не стала распаковывать чемодан, напилась тоника со льдом из мини-бара, и, едва только переодевшись в купальник, рванула на пляж. Соленый синий компот громко плескался всего метрах в пятидесяти от отеля, не занимая шезлонг, просто нырнула в воду и просидела в ней не менее двух часов.       Вдоволь насладившись своим любимым Средиземным морем, я пошлепала в сад, где провела еще не меньше часа, бесцельно бродя по мощеным тропинкам и вдыхая дивный аромат бугенвиллеи — очаровательного цветка с малиновыми лепестками — он пестрел повсюду.       Когда солнце коснулось вершины виднеющейся довольно далеко на севере горной гряды, я заспешила в номер. От соленой воды волосы спутались и стали походить на мочалку, и нужно было привести себя в порядок перед ужином. Чёрт, макияж, наверное, тоже весь поплыл, потому, напоминаю сейчас панду, а не благородную леди, роль которой придется старательно играть, пока не закончится этот проклятый симпозиум! Вот приедут мои сыновья — и опять можно вернуться в привычное состояние взбалмошной мамы!       За ужином и началось моё приключение.       Знала бы — заказала бы еду в номер! Но, не имея экстрасенсорных способностей, я не могла предвидеть, что же произойдет сегодня за ужином.       Имея достаточно времени, привела в порядок и лицо, и тело, и волосы. Хорошая стрижка после качественного отельного бальзама легко улеглась в приличную прическу; раздраженную соленой водой кожу смазала каким-то местным кремом, который тоже обнаружился на полочке в ванной — от чудодейственного заморского средства кожа просто засветилась; легкое платье безупречно подчеркнуло все достоинства фигуры, а вечерний макияж всегда умела делать довольно неплохо. Поэтому сегодня, на своём первом в отеле ужине, я выглядела блестяще! Элегантные лаковые лодочки и клатч придавали мне еще большую женственность, хотя я предпочла бы сейчас кроссовки, майку, джинсы и рюкзак. Но ведь не за ужином в дорогом кипрском отеле! Стараясь не думать о более комфортной одежде, — поплыла на ужин. Он проходил в шикарном ресторане на открытой площадке рядом с большим бассейном, а я была готова слопать слона на вертеле, если позволят.       Шведский стол ломился от изобилия салатов, супов, жаркого, морепродуктов, сыров, фруктов и сладкого. Я сразу же отбросила мысль перепробовать все, боясь на завтра получить жуткое несварение. Да и мой образ леди сейчас никак бы не вязался с полным подносом жирной сытной еды! Я положила в тарелку немного свиных рёбрышек в винном соусе, картофельный салат с какими-то зернами, несколько кусочков разных сыров, местную пресную лепешку, ложку ризотто с морепродуктами и большой персик. Потом не удержалась — и еще набросала на небольшое блюдце национальных сладостей, подходящих на пахлаву, хотя, может, это пахлава и была.       Не успела я занять отдаленный столик у бассейна, как из ниоткуда возник юркий коренастый старичок из местных, спросивший номер комнаты, и будет ли леди что-нибудь пить? На мое счастье, большинство киприотов, работающих в отелях и ресторанах, отлично изъяснялись по-английски, я тоже владела им неплохо. Была, конечно, далека от совершенства, но, стараясь, говорила вполне прилично, чтобы поддерживать любой разговор. Греческий почти не знала, но и с одним английским на Кипре не пропадешь.       Конечно же, леди хотела пить, потому как и думать было нечего — съесть сегодняшний ужин всухомятку. Собираясь есть его долго, наслаждаясь царящей вокруг атмосферой роскоши и великолепной обслуги, я заказала пуэр, уповая, что мне принесут настоящий китайский, который всегда действовал на меня, как энергетик, ибо спать совсем не хотелось, еще мечталось совершить после ужина длительную прогулку по набережной, чтоб не плюхаться спать на полный желудок.       Чай принесли быстро, и уже по его насыщенному терпкому аромату стало ясно, что пуэр самый настоящий. Я подняла голову на официанта, наливающего мне чай и замерла. Он тоже был из местных — высокий, стройный киприот, с большими черными глазами и густыми непослушными кудрями. На его губах играла улыбка, вовсе не натянутая, как обычно это бывает у обслуживающего персонала, а искренняя, словно перед ним — его добрая приятельница. Я залюбовалась парнем. Он был, похоже, гораздо моложе меня, хотя, у киприотов есть такая национальная особенность — этому молодому человеку с одинаковой долей вероятности могло быть и немногим больше двадцати, а это означало бы, что наша с ним разница в возрасте — лет десять не в мою пользу, но с таким же успехом ему могло бы быть и лет тридцать пять, и в таком случае он всего немного старше меня. Хотя, на его возраст было сейчас, ровным счетом, наплевать. Я заворожённо смотрела на него все время, пока он тонкой струйкой наливал чай. Смотрела, любовалась, и не могла до конца понять, отчего у меня сердце колотится, как в лихорадке.       Волнение охватило все мое существо, и захотелось одного — просто прикоснуться к его руке. Накрыть своей ладонью его ладонь. Мысли вихрем закружили меня, и мгновенно перед глазами явственно нарисовалась картина, как этот Аполлон бросает меня на широкую кровать моего номера и любит всю ночь… Эта сцена настолько не укладывалась в сознании, что я чуть не свалилась со стула. Кажется, даже тряхнула головой, чтоб сбросить это наваждение. Со мной это было впервые — я подумала о близости с совершенно незнакомым мужчиной, которого видела секунд 30. Да что там подумала — моя фантазия столь реалистично обрисовала мне эту сцену любви, что первым возникшим чувством стало желание убежать от этих мыслей как можно дальше. Но вторым — гораздо более сильным чувством — стала необходимость, чтоб этот молодой человек не уходил. Задержать его, заставить подойти к столику еще раз, сделать что угодно — только бы продлить знакомство!       — Что-нибудь еще? — вежливо поинтересовался он на прекрасном английском, чем ужасно меня обрадовал. Проблем с коммуникацией не будет — это уже хорошо!       — Кристиан… — я, очарованная парнем, прочла его имя на бейджике, кажется, вслух, потому что он тут же отреагировал:       — Да, мисс!       Я встрепенулись, мобилизовав все внутренние резервы, дабы не показаться дурочкой:       — Кристиан, принесите мне, пожалуйста, еще одну такую же порцию чая.       — Должен Вас предупредить об исключительной крепости этого напитка.       — Да-да, знаю, не переживайте, пью его дома литрами, чтобы работать ночью!       Парень вскинул брови, но переспрашивать больше не стал. А у меня в голове внезапно возникла идея, как продлить знакомство. Я не понимала, зачем мне это нужно, ведь секс с незнакомцами никак не вписывался в мои планы, но сейчас была уверена только в одном: хочу познакомиться с Кристианом ближе и пообщаться вне стен этого ресторана. Именно поэтому я поспешно добавила:       — Я — писательница.       Парень заулыбался еще шире:       — Какая увлекательная профессия!       — Скорее хобби!       Казалось, он хотел спросить меня еще о чем-то, но мы оба вдруг увидели, что на нас пристально смотрит тот самый старичок, который первым подходил ко мне. Наверное, это был старший над официантами, а им не разрешалось болтать с клиентами попусту.       — Вторую порцию чая принести сейчас или немного позже?       — Думаю, не раньше, чем через час, я собираюсь провести здесь весь вечер. Ваш отель и этот ресторан — просто великолепны!       Кристиан еще раз улыбнулся и с легким кивком отошел.       Итак, следовало действовать необыкновенно осторожно. Откуда-то я знала, что обслуживающему персоналу отеля категорически запрещено вступать в любые взаимоотношения с постояльцами. Выполнение своих служебных обязанностей — и баста. Вместе с тем, я была уверена, что многие парни и девушки, работающие здесь, несомненно, периодически грешили этим, только если они не безумно дорожат своей репутацией и местом в этом заведении. Я надеялась, что Кристиан принадлежал к первому типу, но, тем не менее, действовать в открытую на глазах у его начальства и всего честного люда, конечно же, не могла.       Странное волнение, которые вызвал у меня Кристиан, аппетит, однако, не отбило, возможно, потому что еда выглядела просто восхитительно и источала такой аромат, что даже самые сильные любовные переживания не смогли бы убить желание попробовать такую вкуснятину. То, что меня захлестнули именно любовные переживания — я не сомневалась ни на секунду. Хотя последний раз я их испытывала на свиданиях с мужем, а больше за столько лет совместной жизни — никогда. Может, именно поэтому все эти годы и хранила супружескую верность? Просто не было подходящей кандидатуры для любовных переживаний… Когда я ехала сюда — у меня и мыслей не было о том, что в отсутствие мужа можно хорошенько развлечься. Но Кристиан возбудил не только мои мысли, но и тело, которое возжелало ласк, и не чьих-либо, а именно его — этого получеловека-полубога, быстро сновавшего сейчас между рядов с подносом, и ловко обслуживающего клиентов.       Он был одет, как и все официанты здесь: в строгие черные брюки и белоснежную рубаху. Чтобы не испачкать ее, мой официант позволил себе некоторую вольность — засучил рукава. У него были сильные руки и длинные «музыкальные» пальцы. Наверняка, имея слух, он мог бы играть на рояле. Стан Кристиана туго охватывал длинный, сшитый из грубой ткани, передник. Я попыталась представить мужчину обнаженным: у него были узкие бедра и широкие плечи — как раз все для того, чтоб иметь безупречную фигуру. На его шее красовалась нелепая черная «бабочка», не скажу, чтобы она слишком ему шла, но здесь ее носили абсолютно все из обслуги, даже женщины. Я медленно поглощала свой ужин, не отрывая взгляда от Кристиана, и забыв на некоторое время обо всем: о том, что я вообще-то приехала на важный симпозиум, что скоро ко мне присоединится мой муж — тело так жаждало ласк Кристиана, что похотливые мысли затмевали любые здравые доводы рассудка.       Когда тарелка передо мной почти опустела, Кристиан принес вторую порцию пуэра и еще раз вежливо, но довольно сухо вопрошал, желаю ли я еще что-нибудь. Как же мне хотелось рассказать ему обо всем, чего желала, но сделать этого, конечно же, не могла. И поэтому я только осторожно попросила, чтоб он подошел ко мне через некоторое время. Кристиан опять улыбнулся, кивнул и исчез в толпе, которая, несмотря на довольно позднее время, еще клубилась в ресторане. До конца ужина оставался еще почти час, но я надеялась, что скоро народ, наевшись и наобщавшись, рассосется, и тогда можно было бы незаметно провернуть ту операцию, которая могла бы продлить знакомство с понравившимся официантом.       Вынув из клатча свою визитку, я набросала на её обороте короткую записку. Путем несложных расчетов определила, что Кристиан должен освобождаться приблизительно после полуночи. Ужин длится до 22:30, не менее полутора часов обслуга еще возится, убирая ресторан после вечернего пиршества. Но вряд ли их задерживают на всю ночь, ведь спать им тоже когда-то нужно, а завтра к обеду они опять в строю! Прикинув все это, я написала на своей визитке записку: «Пишу книгу о жизни отеля и была бы Вам очень признательна, если бы Вы помогли мне в этом, и рассказали немного о его внутреннем устройстве, которое недоступно простому туристу. Это займет совсем немного времени. Буду ждать Вас у моря после полуночи».       Теперь следовало незаметно для чужих глаз передать Кристиану эту записку. Я сложила визитку вдвое, чтобы ее не было видно в ладони. Я не знала, принято ли здесь давать чаевые, но, все же, приготовила монету в два евро. Когда Кристиан направился ко мне, чтобы убрать чайную посуду, в голове пронеслось: «Сейчас или никогда!» В ресторане как раз поубавилось народу, официанты, в их числе и мой, стали работать намного спокойнее, пик вечера был давно пройден, и рабочее напряжение для обслуги стало понемногу спадать. Вместе с тем, больше половины столиков еще было занято и народ двигался по проходам. Главное — чтоб старичок-начальник не видел, как я протягиваю Кристиану записку.       Возможно, подобная конспирация была излишней, однако чутье подсказывало, что если я буду действовать в открытую, это спугнет Кристиана, хотя на небольшую прямолинейность, все же, решилась. Когда молодой человек уже сложил чашки и блюдца, я легко тронула его руку, которая буквально обожгла мою ладонь своим жаром. Голова закружилась от одного прикосновения, и так хотелось получить ответ на вопрос: да что же со мной такое?       — У вас тут разрешено принимать благодарность за прекрасную обслугу?       Кристиана явно смутили мои слова, и показалось, что его смуглые щеки залил румянец.       — Чаевые остаются на усмотрение клиента! — понизив голос, проинформировал он.       — Прекрасно! — расплылась в улыбке я и протянула ему монету вместе со сложенной визиткой.       Кристиан взял и деньги, и записку. Я успела заметить, как его брови подпрыгнули вверх, но больше он ничем не продемонстрировал свое удивление. Я еще раз поблагодарила Аполлона во плоти за чудесное обслуживание, и он умчался на кухню. Больше мне в ресторане делать было нечего.       Меня до предела распирало от пьянящего восхитительного чувства влюбленности, которое не посещало меня столь долго! Вместе с этим, охватило такое волнение, что ноги подкашивались. Прочтет он мою записку или нет? Захочет ли увидеться тет-а-тет? Догадается ли, что я не только хочу расспросить его об отеле, или примет все за чистую монету? Наверняка, у такого красавца нет отбоя от похотливых клиенток! Но мне удалось мысленно заверить себя в своей уникальности. Хотелось верить, что Кристиан меня не отвергнет, иначе завтра за ужином, увидев его, сгорю со стыда!       До полуночи оставалось почти два часа. Я передумала отправляться на прогулку, чтоб не оставаться наедине со своими мыслями, ибо они и так завели меня Бог весть куда! Поэтому решила развлечь себя более чем часовым разговором по скайпу с сыновьями. Они возбужденно прыгали, а скорость интернета была далеко не такой, какую я ожидала от респектабельно отеля, потому изображение немного подтормаживало, звук тормозил вслед за изображением. Меня это несказанно бесило, детей — забавляло, но через час бурных переговоров утомились и они, не только я. С мужем беседа вышла недолгой и вялой, пришлось сослаться на усталость.       Для ночной прогулки по пляжу платье не подходило, и я переоделась в джинсовые шорты и майку, чтоб ещё хоть ненадолго занять себя, ибо до полуночи было еще почти тридцать длиннейших минут! Разумеется, я солгала мужу, сказав, что устала, ибо не чувствовала ни грамма усталости, хотя позади был такой длинный день! Но меня прекрасно взбодрило море, здешняя атмосфера и перспектива завести потрясающий роман. Тонизирующий пуэр сыграл также не последнюю роль.       Направляясь к пляжу и гадая, придет Кристиан или нет, я успела еще поразмыслить о том, что один бурный секс под влиянием гормонального взрыва — это еще не измена. К тому же, муж никогда об этом не узнает. Я не собираюсь уходить из семьи. И один раз за много лет брака могу позволить себе подобную вольность, если того так требуют и душа, и тело. Это как раз освежит мои чувства к мужу. Вот к какому выводу я пришла, повинуясь зову сердца и напрочь откинув всякие здравые помыслы об угрызениях совести и нарушениях собственных моральных ценностей.       Сбросив босоножки, я побрела вдоль линии прибоя. Ночная жизнь в отельных барах только закипала, но пляж после полуночи пустел. Огромные прожектора на крыше отеля разрывали темноту ярчайшими лучами, добираясь даже до воды. Потому пришлось уйти немного в сторону, чтобы темнота могла скрыть меня и спутника, которого я так ждала! У небольшого деревянного причала болталась моторная лодка. Волны с шумом накатывали на берег, наверное, начался прилив. Вода была не просто теплой, а горячей, так и тянуло искупаться. Но не хотелось потерять вид, поэтому ограничилась только тем, что опустила ноги в воду, присев на край причала лицом к дорожке, по которой, как я рассчитывала, должен был прийти Кристиан. В своей записке я написала очень неопределенное время, но не могла ограничить парня, ибо не знала, во сколько заканчивается его смена, и могла только догадываться, что в 0:00.       Я не захватила с собой даже телефона, чтоб ненароком не потерять его. В заднем кармане моих шорт лежали только карта от номера и, прости меня Господи! пачка презервативов. Одна здравая мысль посетила меня, когда я опустила ноги в воду — бросить все, умчаться в свою комнату и оставить всякие мысли о том, чтоб переспать с официантом. Где это видано, чтоб уважаемые дамы, приезжая на научный симпозиум в дорогой отель, устраивали оргии с обслуживающим персоналом?! Беда была только в том, что я никогда не знала разницы между собой и простым, к примеру, дворником. Я не считала, что Кристиан чем-то хуже меня, только потому, что он работает в этом отеле, а я — его гостья. Здравая мысль быстро улетучилась, потому как ее вытеснила другая — вспомнила о том, что ножки — один из наиболее удачных элементов моей фигуры, и потому шорты — наилучшая одежда для соблазнения мужчины. Вырез на майке был не таким глубоким, чтоб выставить напоказ мою грудь, но и достаточным, чтоб при взгляде сверху вниз, мужчина мог заметить ее упругие очертания в дорогом атласном бюстгальтере.       Время тянулось нестерпимо долго. Я не знала, долго ли просидела на причале, хотя могла поклясться, что целую вечность. Того и гляди, светать начнет. Хотя сейчас вряд ли было еще слишком далеко за полночь. Однако каждая минута чудилась бесконечной.       В голове пронеслась еще одна здравая мысль, что Кристиан раскусил мою уловку, и, зная подлинно, чего мне от него надобно, решил не приходить. А потому и мне следует убраться восвояси. С каждой минутой мысль эта все крепла. Я даже спустилась с причала на песок и приготовилась, поджав хвост, уползать в номер оплакивать свое поражение.       Вдруг я различила на дорожке длинную мужскую фигуру. Я была не в силах поверить — но это действительно был Кристиан! Он шел медленно и внимательно осматривался по сторонам. Я заспешила к нему. Мне хорошо был виден его силуэт на фоне переливающегося огнями отеля, меня же он в темноте мог не различить. Я не могла его окликнуть, чтоб не привлечь внимание. Когда Кристиан заметил меня, его лицо просияло, он белозубо заулыбался. Было видно, что он нес под мышкой покрывало, а в руках у него была тарелка с виноградом!       — Простите за опоздание, мы не условились о точном месте нашей встречи, потому я искал Вас на другом пляже, слева от отеля. А это Вам! — он протянул мне тарелку.       Подумать только! Этот восхитительный молодой человек не просто пришел к незнакомой тетке на темный пляж, а еще и просит у меня прощения за опоздание? Еще и этот ароматный виноград! Я так жадно посмотрела на него, будто не ела винную ягоду целую вечность. Хотя, на самом деле, еще не ела виноград в этом сезоне.       — Боже мой, спасибо! — я совершенно искренне поблагодарила своего нового знакомого. — Надеюсь, не причинила Вам слишком много неудобств, пригласив сюда?       Кристиан только пожал плечами:       — Моя смена закончена, завтра мне следует приступить к работе в двенадцать, еще успею отоспаться.       — А разве Вам не нужно домой?       Молодой человек расстелил покрывало, жестом приглашая меня присесть, и начал свой рассказ, из которого я узнала, что живет он далеко отсюда, вся его семья обитает в небольшой деревне на севере острова. При слове «семья» у меня остро заколотилось сердце, но потом оказалось, что он имеет в виду маму и младшую сестру. Он один содержит их, сестре нужно учиться, а отец оставил их так давно, что сестра его даже не помнит. Потому Кристиану часто приходится работать сверхурочно, особенно в летние месяцы, и он подолгу не ездит домой, ночуя в небольшой комнатке при отеле. Рассказывая все это, он совсем не сетовал на жизнь, напротив, гордился тем, что у него есть неплохая и недурно оплачиваемая работа.       — Вам, наверное, не разрешено общаться с постояльцами в такой обстановке, в которой мы находимся сейчас?! — заволновалась я.       — Отчего нет? — развел руками Кристиан. — Во-первых, я же не у Вас в номере, а, во-вторых, наше руководство не слишком уж следит за тем, чем мы занимаемся в свободное от работы время. Да и вряд ли кто-то обнаружит нас здесь и сейчас. Основная жизнь там! — он махнул рукой сначала в сторону гремящего музыкой бара, потом — в направлении мощеной набережной. — Вы не возражаете, если я лягу на покрывало? А то за смену успеваю набегать много километров, и ног сейчас не чувствую.       Я, конечно же, не возражала. Кристиан растянулся на покрывале во весь рост и подложил руки под голову. Он тоже успел переодеться, сейчас на нем были джинсы и футболка. Судя по восхитительному аромату, который источало его тело, он еще и успел принять душ. Я легла рядом с Кристианом на бок, и принялась медленно поглощать виноград. Кристиан тоже изредка, видимо, чисто машинально, протягивал руку в тарелку, отрывал одну виноградину и, подбрасывая вверх, ловил ее ртом, что вызывало у меня бурный восторг.       — Вы не будете записывать то, что я говорю? — удивился он, не заметив у меня ни диктофона, ни писчих принадлежностей.       Да уж, дала маху! К счастью, мне удалось быстро выкрутиться:       — Я же писательница, у меня замечательная память, оттого прекрасно могу запоминать мельчайшие детали, не упуская общего фона.       Кристиан продолжил свое повествование, и если вначале он рассказывал больше о себе, то сейчас наш разговор касался, в основном, отельной жизни. Его речь была настолько грамотна, и говорил он так интересно, что я через некоторое время пожалела, что, в самом деле, не взяла с собой ничего, чем могла бы фиксировать его слова, ведь память у меня, признаться честно, не такая отличная, какой я ее описала.       Как выяснилось, этому молодому человеку было двадцать семь, и этот факт несказанно меня порадовал, ведь он практически сводил на нет нашу с ним разницу в возрасте. Я, раскрыв рот, слушала его, и даже забыла на несколько минут о винограде. Не глядя в тарелку, я в который раз протянула руку за ягодой, Кристиан также одновременно со мной потянулся за очередной виноградиной и наши пальцы впервые встретились. Я чисто инстинктивно попыталась убрать руку, но мужчина не позволил мне сделать это. Он еле слышно сжал мои пальцы, потом поднес мою руку к своим губам и запечатлел на запястье легкий, едва ощутимый поцелуй.       Всегда считала, что такой поцелуй в нашей культуре означает не что иное, как ухаживание. Но вдруг в его культуре, которую я совсем не знала — это только знак уважения?! Что это — простая обходительность с женщиной, или же я ему нравлюсь?!       Наверное, на моем лице были написаны смешанные чувства, потому что Кристиан начал импульсивно размахивать руками и, как по мне, излишне громко вопить «Простите! Простите!»       — Все в порядке! Вам не за что извиняться! Все хорошо! — попыталась остановить его я, но мужчина меня не слышал. Его крики могли привлечь к нам внимание, что нам было вовсе ни к чему.       Весь разговор мы вели с ним на английском. Не скажу, что мне это было трудно, но постоянно приходилось напоминать себе об этом. Но сейчас, в момент отчаяния, что мужчина никак не замолкает и вопит на весь пляж, я на какое-то мгновение забыла об этом и следующую фразу выпалила по-русски:       — Да замолчи же, наконец! Успокойся, все хорошо!       Мужчину мой окрик отрезвил, он разом замолчал. На его лице появилось удивление:       — Вы знаете русский?       — Это мой родной язык!       — Не может быть! Ваш английский настолько хорош…       — А Вы тоже знаете русский?       — Как тут не знать? Ежегодно на Кипр приезжают миллионы русскоговорящих туристов. Но я его пока выучил не настолько хорошо, чтоб говорить на нем, хотя понимаю многое.       Наш разговор плавно потек дальше. Больше тактильного контакта не было, а потому и бурных криков — тоже. Похоже, Кристиан решил за мой счет подтянуть свой русский, я же была не прочь поупражняться в греческом, потому разговор шел на странной помеси трех совершенно не родственных языков, еще и перемежался взрывами хохота, и наблюдавший за нами со стороны мог бы решить, что мы — сумасшедшие.       — С Вами безумно интересно! — наконец, выдал мужчина. — Но мне нужно спать, простите. Я готов просидеть здесь с Вами всю ночь, но тогда буду завтра подобен сонной мухе, а это у нас не приветствуется. Я могу рассчитывать на ещё хотя бы одну встречу с Вами?       Разумеется, я энергично закивала и пообещала себе завтра захватить еще и ручку с блокнотом. Мои похотливые мысли были немного оттеснены на задний план. Для того, чтобы переспать — много времени не нужно. Да и на это способен почти каждый представитель сильного пола. А вот поддержать интересный разговор — смогут далеко не все.       — Прекрасно! — Кристиан тут же среагировал на мои энергичные потрясывания головой. — Завтра в этом же месте, после полуночи.       Мы выпрямились во весь рост.       — Хорошо… — прошептала я.       Мужчина наклонился ко мне и быстро расцеловал в обе щеки. Конечно же, это был простой дружеский жест — не более. Уж это я знала наверняка. Мы — восточные славяне целуем в щеку только близких людей, для европейцев же поцелуй в щеку — обыкновенная норма уже после нескольких часов знакомства. Потому я ушла к себе в номер, не питая совершенно никаких иллюзий на счет того, как дальше будут развиваться отношения с Кристианом. Плотское желание продолжало бурлить во мне, но к нему примешался здоровый интерес. Я получила увлекательного, милого собеседника. Мне было приятно слушать его, смотреть на него, осязать и даже нюхать. В целом, он пробуждал и дразнил все мои органы чувств, и от этого душе становилось тепло и уютно.       Нахлынувший океан эмоций не позволил быстро уснуть, к тому же, я вползла в номер только без четверти четыре. Не меньше получаса ушло у меня на то, чтобы избавиться от макияжа и принять душ. А потом еще — столько мыслей в голове! В итоге уснуть вышло только с рассветом. Благо — на окнах имелись светонепроницаемые шторы. К рассвету отель уже начинал оживать, но сквозь металлопластиковые окна в номер долетали лишь очень отдаленные, вполне убаюкивающие звуки. С мыслью о Кристиане я уплыла в царство сновидений.

***

      Конечно же, завтрак я проспала. Потягиваясь в удобной постели, со сладко-щемящим чувством в груди вспомнила все события прошедшего вечера. Ни о ком, кроме Кристиана, я сейчас думать не могла, и не хотела. Потом с ужасом осознала, что сегодня начало симпозиума. А это требовало определенной сосредоточенности. Мне ничего другого не оставалось — но до полуночи я просто обязана была забыть о кипрском Аполлоне. Меж тем, мне предстояло много дел. К счастью, ощущая себя вполне отдохнувшей и бодрой, готова была провести день максимально насыщенно.       Тот факт, что я проспала завтрак, ничуть меня не расстроил. Выпив в баре кофе, полезла в море. Была еще мысль поплавать в бассейне, ибо в море я скорее не плавала, а просто с наслаждением нежилась в горячей воде, несомненно, крайне благотворно влияющей на мою кожу. К тому же, вода в Средиземке настолько солона, что без очков для дайвинга особо и не поплаваешь, а я не хотела иметь на вечер красные глаза. Чересчур соленая вода способствовала быстрому обветриванию, а потрескавшиеся губы также были мне ни к чему. Потому от плавания в бассейне пришлось на сегодня отказаться в пользу spa салона. Наверняка, он ломил при отеле бешеные цены, но сегодня было наплевать. На открытие симпозиума я явилась в прекрасном настроении, мое самочувствие и внешний вид не могли быть лучше ни при каких обстоятельствах.       Пленарное заседание в огромном конференц-зале прошло быстро, и, к счастью, не утомило. После него начался фуршет, организованный в специальном банкетном зале. Я старалась не налегать на шампанское, ибо трезвость ума нынешним вечером была необходима, как воздух. Вот тут сказался утренний отказ от завтрака, и я с трудом сдержала себя, чтоб не натрескаться под завязку. От желающих познакомиться и пообщаться не было отбоя, я провела в банкетном зале не один час, и даже не заметила. Когда я поняла, что у меня разболится голова, если я сейчас же не удалюсь с этого сборища, мне как раз удалось отвязаться от одной крайне назойливой особы, жаждущей беспрерывного общения. Хорошим предлогом стал разговор с детьми по скайпу.       Дети, на самом деле, заняли у меня много времени, потому как потребовали подробного отчета за сегодняшний день. Поскольку народу в сравнении со вчерашним днем в отеле стало раза в два больше, скорость интернета от этого вовсе не выиграла, а даже еще сильнее пострадала. Детвора опять скакала, словно оголтелая, предвкушая скорейшее присоединение ко мне, а разговор с мужем опять удалось скомкать, потому как пора уже было идти на ужин. Я не слишком была голодна, но не могла не пойти в ресторан, ведь там был Кристиан!       Я увидела его сразу же, как только села за вчерашний столик. Он работал споро, и с его лица не сходила улыбка. Когда же он увидел меня, то просто просиял! Его лицо осветило безграничное счастье. Сегодня он был еще приветливее, чем вчера, то и дело посматривая на часы. Было очень похоже, что он ждал нашу встречу не меньше, чем я, с нескрываемым трепетом.       Я заполнила свою тарелку только до середины, чем встревожила Кристиана, который заметил это, принимая у меня заказ на напиток.       — С Вами все в порядке? Как Вы себя чувствуете? — шепнул мне он с деловым видом, будто принимает мой заказ.       — Превосходно! — абсолютно искренне ответствовала я.       — Пуэр?       — Нет, сегодня я настроена на что-то менее крепкое. А давайте-ка зеленый чай, сорт — на Ваше усмотрение.       Мужчина привычно кивнул, а буквально через пять минут на моем столике уже дымился чай. Вместе с чаем Кристиан приволок какой-то коктейль в высоком бокале.       — За счет заведения! — прокомментировал он, улыбаясь от уха до уха.       Как же, знаю я этот «счет заведения». Подобные места ничего не предлагают клиентам бесплатно. Этот коктейль явно пришел ко мне за счет Кристиана. Мне стало ужасно неловко, но нельзя было от него отказаться — это страшно обидело бы мужчину. После двух бокалов шампанского в банкетном зале алкоголь больше не входил в мои сегодняшние планы, но я не могла его не выпить — это тоже уязвило бы Кристиана сверх всякой меры. Также мне было крайне неудобно, что мужчина заплатил за меня. Я могла бы преспокойно купить себе этот напиток сама, если бы хотела. Чтобы хоть как-то отблагодарить своего ухажера, сунула ему целых пять евро чаевых, чем тоже поставила его в затруднительное положение. По его лицу было ясно, что дала я непомерную сумму, но и не взять мою монету он тоже не мог. Где это видано, чтобы отказывались от чаевых?!       Сегодня Кристиан пришел на нашу встречу первым, и было заметно, что он вздохнул с облегчением, увидев, как я приближаюсь к нему. Неужели он решил, что я могу не прийти? Конечно, я немного задержалась, но не по своей вине. Я, вероятно, пришла бы на пирс одновременно с Кристианом, если бы меня не задержала та самая чересчур разговорчивая тетка, от которой едва отвязалась в банкетном зале несколькими часами ранее. Наши номера оказались соседними. Такое соседство привело ее в неописуемый восторг, я же только огорчилась, вовсе не желая общения с ней так сильно, как она со мной, а как вежливо намекнуть ей об этом — не знала. Когда я вкратце рассказала Кристиану о причине моего опоздания, он только расхохотался.       — Вам понравился коктейль?       — Очень! — незамедлительно выпалила я, ибо он, и в самом деле, оказался восхитительным. — Только не стоило так беспокоиться!       Кристиан ничего не ответил, а вместо этого запечатлел на моих щеках троекратный поцелуй. Все мое существо потянулось к этому мужчине в тот момент, я зажмурилась от удовольствия и порывисто выдохнула. Была уверена — Кристиан не мог не заметить мое волнение. Я же совершенно не могла себе представить, во что выльется сегодняшний вечер, и потому сегодня запаслась не только презервативами, но бумагой и ручкой.       — Как Вы собираетесь писать в такой темноте? — изумился мужчина.       Я только отмахнулась:       — Писать — не читать. Писать можно и вслепую, а тут вполне достаточно света, чтоб даже кое-что различать.       Наш разговор потек, как звонкий ручеек, мы провели вместе несколько часов, которые прошли, как один миг.       На какое-то время Кристиан замолчал. Он, как и вчера, лежал на спине, подложив руки под голову и устремив взгляд к далеким звездам. Я отложила ручку и блокнот, который успела исписать почти целиком и тоже запрокинула голову. Ночь была безлунной и ясной. Большие прожектора на крыше отеля уже погасили, потому россыпи далёких небесных светил были видны довольно отчетливо.       — Красота… — выдохнула я.       — Хотите увидеть еще нечто захватывающее?       Конечно же, я хотела.       — Встретимся на рассвете вон там! — мужчина махнул рукой куда-то в темноту.       Я занервничала, и попросила более конкретно рассказать, где и когда.       Кристиан охотно пояснил:       — В пять утра. Пройдете метров 200 в ту сторону, там будет такой же причал. Я буду ждать. А пока — нужно немного поспать.       Я была согласна с последним тезисом. Уже было около трех, значит, на сон нам остается не более двух часов. Мужчина второй раз за сегодняшний вечер с жаром расцеловал меня в обе щеки и убежал. Я побрела в номер, размышляя, стоит ли вообще ложиться. Но не успела я завести будильник на 4:30, как тут же уснула.       Как ни странно, но я вскочила через полтора часа сна довольно бодрой. Если бы я проспала дома такое ничтожное количество времени, то была бы подобна зомби. Но сегодня чувство нечеловеческого любопытства, страсть и Бог знает еще какие чувства немыслимо подгоняли меня.       Я за рекордный срок в двадцать минут вымыла и высушила голову и сделала легкий макияж. Невозможно было даже представить, какую авантюру выдумал Кристиан, потому решила захватить купальник, легкую куртку, фотоаппарат и все те же презервативы. Все это пришлось затолкать в пляжную сумку. Стараясь не шуметь, я поспешила к причалу. Солнце еще не взошло, но на улице было уже достаточно светло. Кристиан уже ждал меня у причала, сидя за штурвалом небольшой моторной лодки. Энергия била из него ключом.       Я обрадовалась перспективе морской прогулки, потому как всегда питала к такому досугу особую страсть. Получив от Аполлона еще один троекратный поцелуй и руку для опоры, я осторожно забралась в лодку. На какое-то мгновение, помогая мне перелезть через бортик, Кристиан обнял меня за талию, от чего меня бросило в дрожь. Я опять по-детски зажмурилась, наслаждаясь моментом. От гладковыбритых скул Кристиана исходил божественный запах чего-то пряного. Мужчина не мог не заметить моего волнения, но вида не подал.       Взревел мотор и, яростно рассекая почти неподвижную водную гладь, лодка стремительно помчалась навстречу рассвету.       От восторга у меня перехватило дыхание. Встречный ветер трепал мои волосы, под бортом вздымалась и пенилась вода, осыпая нас мириадами соленых брызг. Море лениво катило тёмные волны, облизывая прибрежные скалы, а небо с каждой минутой становилось все светлее. Темная ночная синева постепенно сменилась лазурью в цвет воды, а спустя некоторое время и море, и бездонные небеса засветились багрянцем. Солнечный диск показался над горизонтом, и я завизжала от переполняющих меня эмоций. Какое счастье, что захватила фотоаппарат. Такого буйства красок давно не видала.       Кристиан тоже смеялся, наблюдая за моей бурной реакцией. Он внимательно вел лодку, почти все время глядя только вперед. Руки его были вытянуты и немного напряжены, идеально ровная спина легко прогибалась в пояснице, а профиль его был строгим, хотя он и улыбался.       Куртка мне пригодилась. В открытом море, да еще и на рассвете, было довольно свежо. Чтобы достать ее, мне пришлось вывалить на сидение все содержимое пляжной сумки. Я очень надеялась, что Кристиан не заметил презервативов, которые я едва не выронила прямо ему под ноги. Мне стало так неловко, что даже покраснела. Я уже давно сложила все вещи назад, и натянула куртку на плечи, но предательский румянец все не сходил. Может, мужчина решит, что я раскраснелась от эмоций?! А их впереди хватало.       Солнце уже взошло довольно высоко, а мы все мчались куда-то на восток в нескольких километрах от ломаной линии берега. Я любовалась то пейзажем, то Кристианом, не знала, какие слова подобрать, чтоб выразить свой восторг и фотографировала все подряд.       — На заднем сидении сумка, достаньте её пожалуйста… — сказал Кристиан спустя минут тридцать нашей бешеной гонки. Я уже немного привыкла к ритмичным подпрыгиваниям лодки, но чтоб достать сумку, мне, все же, потребовалось совершить некоторое усилие. Я с восторгом обнаружила в сумке сандвичи и термос с кофе. Признаться, свежий бриз пробудил во мне нешуточный аппетит, но не могла же я сказать об этом Кристиану! Мы пили еще горячий кофе из одного термоса, я кормила мужчину сандвичем, чтобы он не отрывался от управления лодкой, и с огромным аппетитом ела сама. Это было весело и непринужденно, словно мы знали друг друга всю жизнь.       Позавтракав, я поинтересовалась, куда мы держим путь. Кристиан загадочно улыбнулся и заверил меня, что такой красоты я еще не видала.       Вскоре он сбавил скорость, и мы вошли в небольшую бухточку, окруженную отвесными скалами. В одном месте прибой, работая не один год, выгрыз в скале весьма живописный грот. В нем и сейчас волны со страшным грохотом ударялись о прибрежные камни, создавая особо бурную атмосферу. На срезах рыжих скал был хорошо виден отпечаток многих сотен веков. А вода в бухте была еще более лазурной, чем во всей остальной Средиземке.       Не выходя из лодки, я начала фотографировать, ибо не знала, будем ли мы сходить на берег. В объектив моего фотоаппарата попали и бухта, и грот, и скалы, и пенный прибой. На самом деле, мы не стали останавливаться. Кристиан пояснил, что пришвартоваться здесь крайне трудно. Мы обошли бухту, и вышли назад в открытое море. Я сделала еще несколько снимков издалека и осталась довольна результатом. А мы, меж тем, не спеша входили в ещё одну бухту, поменьше. С одной стороны я заметила некое подобие каменной площадки. Чутье не подвело меня, и мы действительно подошли именно туда. Потом я увидела металлический крюк, к которому Кристиан привязал лодку. Значит, сюда часто приходят на лодке. С площадки прямо по скале вела деревянная лесенка, переходящая в довольно крутую тропинку. В другое время я ни за что не стала бы карабкаться, но рядом с Кристианом я не страшилась ни лесенки, ни тропинки. К счастью, подъем оказался не слишком длительным. Однако когда мы оказались на вершине скалы, я поняла, что лезла, надрывая спину, не напрасно. Я громко ахнула, обнаружив, какой восхитительный вид открылся нам с этой скалы — внизу простиралось море, вдалеке виднелся город, ярко освещенный лучами солнца, которое успело взойти уже довольно высоко. Воздух был так чист, что я видела достаточно четкие очертания всех городских строений, несмотря на то, что они были довольно далеко. Кристиан пояснил, что на эту скалу нужно взбираться только на рассвете, пока солнце за спиной. Буквально через несколько часов оно поворачивает и уже начинает слепить, тогда ничего не увидишь.       Я восторженно поблагодарила мужчину за то, что показал мне такую красоту, и в знак благодарности позволила себе крепко обнять его. Он тоже обнял меня за шею и прижал мою голову к своей груди. Несомненно, ему давно хотелось это сделать, потому что сердце его заколотилось громко и часто. Я подняла голову, решив, что именно сейчас настал момент для нашего первого настоящего поцелуя. Чтобы ускорить действия Кристиана, который отчего-то медлил, я запустила пальцы в его смоляные кудри и немного наклонила к себе его лицо. Кончик его носа коснулся впадинки над моей верхней губой и наши дыхания смешались. Я закрыла глаза, еще больше запрокинув голову и приготовившись к поцелую. Казалось — вокруг замерло. Утих ветер, море перестало неистово бросаться о скалы. Наступила идеальная тишина, в которой был слышен только грохот наших учащенно бьющихся сердец.       И вот, эту совершенную тишину разорвал отвратительный резкий звук. Кристиан с досадным стоном полез в карман за мобильником. По его лицу я сразу поняла, что идиллии конец. Это был шеф моего Аполлона, который интересовался, где его носит. Мы начали быстрый крутой спуск к лодке. По дороге Кристиан пояснил, что сегодня — огромный банкет для участников симпозиума и потому его требуют на работу раньше обычного. Холера! Я совсем забыла об этом треклятом симпозиуме! Пришлось виновато рассказать, что именно на этот симпозиум я сюда и приехала. Кристиана позабавил мой извиняющийся тон, и он сказал, что для меня будет стараться с удвоенной силой.       За разговором мы почти на четвереньках спустились в лодку без увечий. Чтобы Кристиану не влетело за опоздание, летели назад подобно молнии. Уже швартуясь, Кристиан с горечью признался, что этим вечером мы не увидимся из-за того, что ему необходимо подменить товарища из ночной смены и сегодня он будет работать с 10 утра до 6 утра следующего дня — 20 часов без перерыва. Потом — шестичасовой сон и опять 12 часов смены. Я совершенно искренне ужаснулась, и подумала, что если при таком графике у него хватает сил и есть желание общаться со мной, то я ему, действительно, не безразлична. Кристиан пообещал мне, что мы обязательно увидимся завтра в полночь. Он спросил, надолго ли я здесь, и я почему-то ляпнула, что надолго. Лицо Кристиана озарила великолепная улыбка, он привычно расцеловал меня в обе щеки и быстро исчез.       На завтрак я опять не попала — сегодня просто опоздала. Но кофе и сандвичи, заботливо приготовленные Кристианом, полностью утолили мой голод. Через четыре часа начиналось заседание научных секций, и я сделала единственное мудрое умозаключение за последнее время — решила поспать. Правда, это мне не сильно помогло — я все равно клевала носом все заседание, которое было прескучнейшим. Если бы не собственное выступление — ей-богу, там бы, прямо за столом, уронила голову на руки, и уснула.       Вечером был тот самый грандиозный банкет, я наелась, напилась шампанского и поняла, что просто обязана воспользоваться занятостью Кристиана и хорошенько отоспаться. Разговор по скайпу вышел короткий, муж удивился, чем же я занималась весь день, что в десять вечера на ногах не стою от усталости. Я промямлила что-то об утомительной работе секции. Супруг напомнил, что послезавтра они выезжают, и очень скоро мы воссоединимся, чтоб начать настоящий семейный отдых. Я настолько хотела спать, что пропустила слова благоверного мимо ушей. Душ занял пять минут, и в четверть одиннадцатого я уже спала, как младенец. Всю ночь мне снилась лазурная бухта, а море громко шумело, яростно ударяясь о вековые скалы.

***

      Наконец, мне удалось выспаться! Потому весь следующий день я была бодра, успела накупаться в море и позагорать, мужественно вынесла еще одно заседание секции и поняла, что превыше всего сейчас жду скорейшее наступление вечера. За ужином почти не видела Кристиана. Он обслуживал столики в другом конце ресторана. Я не успела присесть за свой столик, как инициативу по моему обслуживанию захватила молоденькая девушка. Трудно было заставить себя возненавидеть ее за это, ибо она была мила и приветлива, да еще и выполнила мой заказ, пожалуй, даже быстрее Кристиана.       Я с нетерпением ждала полуночи. На другом конце планеты мои дети с нетерпением ждали отъезда и соскучились по мне. Я тоже внезапно осознала, что также соскучилась по ним сверх всякой меры и хочу поскорее увидеть их и обнять. Разговор с мужем, в который раз, скомкался, сегодня, к счастью, по его инициативе: он был всецело поглощен сбором сумок. Я, разумеется, написала ему список необходимых вещей, еще и приписала указания, что в каком порядке складывать, чтоб все поместилось, но муж, тем не менее, боялся что-то пропустить или забыть. Несмотря на его раздраженность, связанную со сборами, он в конце разговора успел добавить, когда ребятишки выбежали из комнаты, что дико соскучился по моему телу, и что нас сразу по его приезду ждет нешуточная ночь любви. Я неплохо сыграла бурную радость и отключилась.       До полуночи у меня оставался почти час, и я успела обо многом за этот час подумать. В первую очередь подумала о том, что мне, несмотря на увлекательнейшие приключения, не хватает мужа, а детей — особенно. И даже учитывая страсть, вспыхнувшую к Кристиану, несмотря на мой интерес к нему, как начитанному и весьма эрудированному собеседнику, я никогда не променяю свою семью на него. Этот однозначное решение отрезвило меня. Впервые за все дни, проведенные на солнечном Кипре, я поняла, что ни за что не оставлю свою семью, даже если мне предложат сотню Кристианов. Но, чёрт подери, куда уж мне их сотню, если я и с одним не знаю, что теперь делать?!       И, все же, мысли о Кристиане разжигали в моей груди нешуточный огонь, который обжигал мое нутро и сводил с ума. Так и не придумав ничего путного, разве что, только утвердившись в мысли, как дороги мне мои муж и дети, я в подавленном настроении явилась после полуночи на пирс. Кристиан уже был там, но меня ужасно встревожило его состояние, не успела я его увидеть. Тёмные круги под глазами, несомненно, свидетельствовали о его нешуточной усталости. Я совершенно искренне спросила, не лучше ли нам сейчас же разойтись и хорошенько отдохнуть. Кристиан отрицательно покачал головой, но честно признался, что устал, на самом деле, за прошедшие сутки просто сверх всякой меры, однако, тут же добавил, что я придаю ему сил одним своим присутствием.       Он снова попросил у меня разрешения прилечь. Я легла рядом с ним. Мы просто лежали и смотрели друг на друга. Я изнывала от беспокойства и не знала, о чем говорить. Внутри все сильнее нарастало чувство, что меня здесь сейчас не должно быть, и мы зашли слишком далеко, а Кристиан должен был стать обыкновенной не реализовавшейся эротической фантазией, но все сложилось по-другому, в большинстве своем из-за того пламени, которое разрывало изнутри мою грудину и я не в состоянии была его затушить. Только когда Кристиан был рядом, пламя превращалось в теплый, добрый огонёк, ласково греющий меня.       Мужчина аккуратно взял меня за руку и вновь его губы коснулись моего запястья.       — Я все время рассказываю только о себе! — тихо сказал он, заглядывая мне в лицо. — Но сегодня я, на самом деле, очень устал, может, теперь Вы мне расскажете о себе? Я о Вас почти ничего не знаю!       Он держал меня за руку, а я впала в ступор и похолодела. Если б на меня сейчас выплеснули ведро воды со льдом — я бы, пожалуй, похолодела меньше, чем от его слов.       Что я могла ему сейчас рассказать?! Что у меня дети, муж, которые через два дня будут здесь?! Что я позвала его первый раз на рандеву только ради секса, но теперь, кажется, передумала? Мало того, что мне нечего было ему рассказать, так я еще и ни в чем не была уверена — ни в своих чувствах к нему, ни в том, как должна себя вести и как с ним поступить. Вихрь тягостных дум подхватил меня, и даже закружилась голова. Я начала мямлить что-то совершенно скучное о своей работе, избегая любой конкретики и ограничиваясь общими фразами. Кристиан мужественно меня слушал, крепко сжимал мои пальцы и смотрел в мигающее звездами небо.       Я продолжала вяло говорить, мне тяжело было в этой ситуации правильно подбирать английские слова, ведь я всегда гораздо лучше понимала английский, чем могла на нем говорить, да еще и от волнения все слова, как на грех, вылетели из головы. Я думала о том, что основательно порчу о себе впечатление. Когда я почти окончательно скисла, то обратила внимание, что веки мужчины сомкнуты, он дышит ровно и медленно — не было сомнений — Кристиан уснул! Я не стала гадать, что стало причиной: мой скучнейший, монотонный рассказ, или его нечеловеческая усталость. Но мне это было на руку. Признаться, вздохнула с облегчением: избежала лингвистического позора! Однако теперь передо мной встала другая дилемма: я не могла просидеть над спящим мужчиной всю ночь; просто оставить его здесь тоже не могла; тащить его в номер было бы вовсе верхом безрассудства. Оставалось одно: как бы мне ни было жаль, но следовало Кристиана разбудить.       Я осторожно позвала его, но никакой реакции не последовало. Тронула мужчину за плечо, но его лицо продолжало выражать полную безмятежность. Мне не хотелось кричать, чтоб не напугать его, потому я наклонилась к нему как можно ближе и еще раз тихо позвала:       — Кристиан!..       До чего же неблагодарна и трудна работа этого замечательного человека! Его стремление сделать лучше свою жизнь, и жизнь своих близких заслуживала уважения. Он готов был работать сутки напролет, чтоб обеспечить достойное будущее своей сестренки. Он знал не только свою работу, но и досконально жизнь всего отеля — сложного организма, полного нюансов и не такого простого, как кажется нам, обыкновенным туристам. Оставалось только догадываться, откуда у Кристиана есть свободное время, чтобы заниматься самообразованием и много читать. Его эрудиция, несомненно, говорила о том, что читает он немало и при этом — различную литературу. Идеальный мужчина, еще и с его внешностью. Похоже, единственное, на что у него не остается времени — так это женщины.       Я провела тыльной стороной ладони по скуле Кристиана, вдыхая дурманящий запах какого-то довольно неплохого мужского одеколона. Еще раз назвала его по имени. Но нет! Он спал, безмятежно, словно младенец у материнской груди, на его губах можно было прочесть улыбку.       Как много разнообразных эмоций пережила я за прошедшие несколько дней — благодаря этому человеку. Как многое осознала! Прекрасно, что не поддалась первому плотскому желанию; как повезло мне, что Кристиан не отдал мне свое тело, а вместо этого — предложил свой интеллект. Да, я бы удовлетворила желание своей вскипевшей крови, муж никогда бы не узнал о случившемся, но тем хуже для меня — я осталась бы на всю жизнь наедине со своими воспоминаниями и угрызениями совести по поводу нарушения супружеской клятвы!       Если вы всегда честны со своей второй половиной — оставайтесь такими всегда! Плоть всегда будет тянуться к плоти, а вот родство душ — это, на самом деле, такой таинственный союз! И если супруги стали родными, зачем разрывать эту хрупкую нить бременем измены?       Измену в своем натуральном виде я всегда ассоциировала только лишь с удовлетворением сексуальных потребностей. Потому сейчас решила, что если не воспользуюсь редчайшей возможностью — и не поцелую Кристиана, пока тот спит — буду потом долго корить себя за нерешительность. Поцелуй — еще не измена. А если поцеловать спящего — то это все равно, что поцеловать постер любимого актера — все равно кумир никогда не узнает об этом.       Я со всей своей возможной нежностью и осторожностью прильнула к улыбающимся губам Кристиана, и сразу ощутила их сладость — неповторимый вкус, который я очень долго потом не могла забыть и ни в чем не могла отыскать подобный. Видимо, такой вкус имеет страсть. Мне не хотелось прекращать поцелуй, но Кристиан мог в любой момент проснуться, и пришлось нехотя оторваться от его губ. Было немного жаль, что мужчина спит. Потому что я испытала настоящий кайф от произошедшего, кровь застучала в висках и голова закружилась. Скорее всего, если бы он не спал, он испытал бы такое же наслаждение!       Я еще раз тронула Кристиана за плечо и немного потрясла. Наконец, хоть что-то возымело эффект: мужчина встрепенулся и посмотрел на меня загнанным зверем:       — Я спал?! Какой позор! Простите меня, умоляю! Как это могло случиться?! Не понимаю! Простите великодушно!       Я не знала что ответить, потому что испугалась: никогда бы не подумала, что Кристиан так расстроится.       — Все хорошо, все хорошо… — забормотала я, но мужчина меня не слышал, продолжая истошно просить прощения. Я испугалась, что на его стенания, чего доброго, сбежится весь отель! Не видя лучшего способа заставить его замолчать, я порывисто его обняла. Какая же все-таки интимная вещь — объятия! Сколько нежности можно вложить в них — даже не во всякий поцелуй вложишь. И сразу видно, насколько человек к тебе расположен по тому, как обнимает. Кристиан прижал меня к себе крепко, властно, но несказанно нежно. Прижал, и, судя по всему, не хотел отпускать.       Его рука скользнула по моим волосам и вниз по позвоночнику. Все тело покрылось пупырышками, и я поняла, что пора прекращать, иначе Кристиан опять сведет на нет все мои убеждения и здравые доводы, приведенные самой себе. Это была невыносимая сладкая пытка — знать, что нужно тот час отпустить этого человека как раз тогда, когда именно его больше всего на свете отпускать не хочется.       Я плавно подалась назад, а Кристиан медленно опустил руки.       — Завтра. Я обещаю. Я буду завтра в наилучшей форме. — Отчеканил он.       — Хорошо… — это все, что я могла ответить.

***

      Тягостные думы долго не давали уснуть, и я вновь сомкнула веки лишь с рассветом. Поразительно, как можно быстро дойти от крайней точки эйфории до самого угнетенного морального состояния. Чтоб не добить себя окончательно, я поехала на экскурсию в рамках закрытия симпозиума, который пошёл, благодаря Кристиану, коту под хвост. Разумеется, отчет о его посещении напишу, но те знания, которые я рассчитывала из него вынести, так и остались за границей моего сознания. Экскурсия заняла почти целый день, я нажарилась на солнце, устала физически, но отдохнула морально от дурных мыслей, хотя никакое разумное решение ко мне так и не пришло. Но благодаря экскурсии я пришла в более бодрое расположение духа.       Кристиан ждал меня на нашем привычном месте, сидя на том же мягком, приятном на ощупь покрывале и вскочил, увидев меня. Сегодня он опять был бодр, весел, подтянут, и энергия его просто-таки лилась через край! Поразительно, что с человеком может сделать обыкновенный сон!.. Не успела я даже поприветствовать мужчину, как он жестом фокусника достал из-за спины огромный букет ярких, обворожительно пахнущих цветов.       — Что?.. Зачем?! — опешила я. — Кристиан! Я не могу… Господи, Вы тратите на меня слишком много!       Он ничего не ответил, только загадочно улыбнулся и, властно обняв за шею, притянул меня к себе. Я не успела ничего сообразить. Чтобы цветы не сломались, мне пришлось выдернуть их из руки Кристиана, он же, воспользовавшись этим, обнял меня и второй рукой, его широкая ладонь легла на мой крестец. Мне тоже пришлось закинуть руку с цветами за его спину, опять же — чтобы не угробить этот восхитительный и, несомненно, дорогой букет, благодаря которому мы оказались в объятиях друг друга.       Его губы скользнули по моей щеке и прочертили дорожку из поцелуев вниз, к шее. Моя голова закружилась, в ушах зазвенело. Где-то подсознание крикнуло «Нет!», но мужчина опередил мои нейроны. Его губы уже завладели моей нижней губой, и сердце мое загрохотало, разгоняя гормон желания по венам. Ничего вокруг не осталось, кроме его сладких губ, которые не просто целовали, они играли с моими губами, дразнили, испытывали меня на прочность. Сколько я смогу выдержать, чтобы не расплавиться?! Пока я приходила в себя после первого поцелуя, Кристиан отобрал у меня цветы и отложил в сторону. Потом уложил меня на покрывало. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться. Мужчина продолжал целовать меня, его нежные руки освободили от футболки мое плечо, а губы блуждали по шее, ключицам, вновь и вновь возвращались к губам, заставляя постанывать от наслаждения.       «Что я делаю?! Что я делаю?!» — мысль билась в черепной коробке, как отчаявшаяся птица в клетке, и не находила должного отклика в моем сознании, которое должно было дать команду то ли рукам, чтоб они оттолкнули Кристиана, то ли языку, чтоб я могла остановить его словами.       «Еще немного удовольствия! Еще капельку наслаждения!» — отвечал затуманенный разум. — «Это еще не измена! Я успею вовремя остановиться!»       На все действия Кристиана я отвечала страстью, потому он не мог даже догадываться, какая борьба происходила сейчас внутри меня. Как же мне хотелось сейчас наплевать на моральный долг и поддаться искушению! Но, все-таки, что-то здравое в недрах моего мозга не уснуло и продолжало бдеть. К тому же, Кристиан произнес нечто, что подействовало на меня как глоток свежего воздуха, когда теряешь сознание в душном помещении. Рука Кристиана скользнула под юбку, и вот тут я поняла — это как раз та черта, переступив которую, попаду только на одну дорогу: она приведет меня к Кристиану в постель. Но даже не это осознание заставило меня действовать, а услышанные слова. Целуя мочку моего уха, мужчина в исступлении прошептал:       — I love you…       Я не могла поверить, что все зашло настолько далеко.       — Нет! Стой! Подожди! — крикнула я по-русски, но, тут же, пришлось перевести, я выдохнула три слова порывисто, громко, отчаянно. — No! Wait! Stop!       Мужчина замер.       — Я что-нибудь сделал не так? — поспешил осведомиться он.       — Боже… Все так… — выдохнула я. — Но… Я не могу! Это неправильно! Ты — восхитительный, мне с тобой хорошо, я не могу подобрать правильные слова… от волнения… Прости! У меня к тебе нежнейшие чувства… Но у наших отношений нет будущего… О, Боже, прости, прости, прости…       Я закрыла лицо руками, ибо мне стало невыносимо стыдно. Как можно было?! Влюбила в себя парня, а теперь даю задний ход…       — Ты сказала, что у тебя ко мне нежнейшие чувства! Какие же?! — ответствовал мне на это мужчина.       Я беспомощно замотала головой, не зная, что ответить.       — Не пытай меня, прошу! Меня тянет к тебе, я все время о тебе думаю, но не могу себе позволить развиться нашим отношениям, потому что потом нам будет больно расставаться. А нам придется это сделать, как ни крути.       Теперь Кристиан замотал головой:       — Не придется! Я много думал о нас с тобой и понял — я готов на все! Готов сколько угодно работать, и принять любые перемены в своей жизни, только бы быть рядом с тобой!       — Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом поинтересовалась я, хотя и так было понятно, что.       — Я готов бросить все и ехать за тобой хоть на край света. Отлично понимаю: будут проблемы с визой и языком, но я буду учить, языки мне всегда давались легко. Я приму любой образ жизни, которым ты живешь!       — Но… как же твои родные?!       — Я буду работать ровно столько, чтоб обеспечить и тебя, и их. Я ведь мужчина, я готов.       Да, это были слова настоящего мужчины, и тем невыносимее мне становилось, чем больше я понимала, какого искреннего, трудолюбивого и достойного человека отвергаю. Почему я не сказала ему сразу, что у нас не может быть отношений? Зачем дала повод думать, что мы можем быть вместе и за пределами этого отеля?!       А Кристиан продолжал рвать мне душу:       — Признаюсь честно: когда ты дала мне записку вместе с чаевыми в первый вечер, я решил, что ты просто хочешь со мной переспать, знаю, моя внешность играет не последнюю роль — многие гостьи нашего отеля предлагают мне это. Ты мне тоже понравилась, и я решил: почему бы и нет? Но как только мы начали с тобой общаться, я тут же понял, как жестоко ошибся. И чем больше я тебя узнавал, тем больше убеждался, что ты действительно хочешь меня целиком, а не только мое тело. У меня было много женщин, но я ни к одной не испытывал того же, что испытываю к тебе. Я готов на все! Готов разбиться в лепешку — но если я тебе хоть немного нравлюсь… Мы можем попробовать быть вместе!       Я очень долго, пока Кристиан с жаром говорил, давила ком, подступающий к горлу, потому что всегда знала, что мужчины, как правило, не выносят женских слёз. Но после последней его фразы я не удержалась — начала громко, безудержно рыдать. Слезы не позволяли сказать мне хоть слово. Кристиан испуганно притянул меня к себе, а я сжалась в комок и, превозмогая истерику, начала рассказывать ему все, как есть. И пока рассказывала, то испытывала такое чувство стыда, какое никогда не одолевало меня прежде.       Пока я говорила о себе, муже, детях, о своих истинных намерениях в первый вечер нашей встречи, Кристиан все мрачнел, но из объятий меня не выпускал, скорее всего, просто чтоб я быстрее успокоилась. Я произнесла, наверное, тысячу раз слово «прости», понимая, что этого совсем недостаточно,ибо поступила гадко, подло, низко. Я, кажется, говорила и об этом. Но разве могло меня это оправдать? Ничуть. Разве могло уменьшить нанесенную мною боль? Ни капельки.       Спустя некоторое время я немного успокоилась и выговорилась. Кристиан, молчал все это время, а его лицо… Я не могла посмотреть ему в глаза, но знала: его хмурый вид не сулит ничего хорошего.       — Теперь ты вправе высказать мне все, что обо мне думаешь, хотя я и так все знаю. — Подытожила я, и, чтоб добить себя окончательно, добавила. — Теперь ты имеешь полное право меня ненавидеть.       Кристиан кивнул. По идее, сказать друг другу нам больше было нечего. Я размазала по скуле остатки туши и подумала о том, что похожа сейчас на бомжиху-алкоголичку. Вдруг мужчина засмеялся:       — Как странно! — воскликнул он. — Мне очень хочется тебя возненавидеть, но не выходит. Знаешь, почему? Потому что я люблю тебя.       Лучше бы он этого не говорил. По моим щекам опять заструились слезы.       — Когда приедет твоя семья?       — Завтра… — выдавила я и опять заревела.       — Не плачь! — он произнёс это таким тоном, словно отдавал приказы на плацу. Однако потом немного смягчился. — Пожалуйста, я не могу смотреть, как ты плачешь.       — Тебе противно, да?       — Вовсе нет. Мне больно. И от того, что все так вышло, а еще больнее от того, что ты плачешь. Неужели и тебе так же больно, как и мне?       — Думаешь, нет? Всего этого могло бы и не случиться, если бы я с самого начала включила мозги. Но теперь…       — Теперь уже ничего нельзя изменить. Знаешь, ты сделала правильный выбор. Ты поступила правильно. Семья — это священный союз. И если связал себя супружеской клятвой — ты должен выполнять свои обязательства. Не перед государством, которое выдало документ о браке, не перед Богом, если вас повенчали, но перед своей совестью. Государства появляются и исчезают, можно не верить в Бога, а совесть твоя с тобой всегда, даже если ты вздумаешь улететь на Марс, навсегда покинув матушку-Землю. Спасибо тебе, ты подарила мне восхитительные часы своего присутствия, преподала мне урок.       — Ты мне тоже. Я никогда тебя не забуду, и твои слова, что ты только что произнес.       — Похоже, нам пора прощаться. Только вот у меня остался еще один вопрос: не кажется ли тебе, что ты все-таки изменила мужу? Не физически — духовно.       Его слова перевернули во мне все. Которое потрясение за сегодня — не сосчитать. Выходит, не важно, была у нас с ним интимная близость — не было, но я предала мужа в тот самый момент, когда передала Кристиану записку, написанную на обороте визитки. И все, что происходило после — уже не имело значения. Да, я не оставлю мужа, детей — тем более. Но мое отношение к супругу изменится навсегда. Кристиан ворвался в мою жизнь, поселился в моем сердце, и мне теперь с этим жить. Всегда.       Даже сейчас, прощаясь, мы подарили друг другу неоценимые вещи — знания и опыт. Мои слезы высохли. Я подобрала цветы и встала.       — Этот букет… Я заберу его, ты не против?       Кристиан усмехнулся:       — Никогда бы не подумал, покупая эти цветы, что сегодняшний вечер закончится так. Это твои цветы, и совсем не важно, что так все сложилось.       — Прости меня, Кристиан. Прощай.       Глотая слезы и прижимая к груди букет, я побежала в отель. Больше всего хотелось сейчас прорыдать всю ночь. Но я не могла себе этого позволить. Моя детвора вряд ли что-то заметит, но если муж увидит завтра мои опухшие глаза — не миновать расспросов, а я этого не вынесу. Сочинив какую-то ересь на ресепшн, выпросила у них сильнодействующий снотворный порошок. И хотя голова лопалась от мыслей, а слезы то и дело подступали к горлу, химия сделала свое дело: сон победил, и я провалилась в безмятежную дрему, лишенную сновидений и эмоций.

***

      Утро — это время суток, когда все выглядит по-другому. Что бы ни произошло с тобой вчера — но утро следующего дня — это магический рубеж, до которого обязательно надо дожить. Любая боль уменьшается вдвое утром. Чтобы она ушла совсем — иногда может понадобиться много времени, но и разделенная надвое боль — это уже большое облегчение.       Качественное снотворное максимально приблизило для меня наступление магического утреннего часа. Проснулась я довольно бодрой, конечно, сразу же нахлынули воспоминания, в груди закололо, но реветь, к счастью, уже совсем не хотелось. Я осталась не совсем довольна своим внешним видом, и вместо завтрака отправилась в spa салон. Два часа процедур и хороший визажист сотворили чудо не только с веками, но и со всем лицом.       Я ждала своих в холле отеля. К счастью, они еще не успели приехать, когда дама за стойкой регистрации, увидев меня, поинтересовалась, все ли у меня в порядке и как мне спалось. Я порадовалась, что она спросила меня об этом сейчас, а не в присутствии мужа, и заверила, что у меня благодаря ее дивному средству все хорошо.       — Не злоупотребляйте! — улыбнулась женщина. — Может возникнуть привыкание.       Как странно! Ведь такое же привыкание вызывает у нас и человек, если употреблять общение с ним в больших количествах. Сначала ты принимаешь дозу общения однократно — чтоб помочь себе в какой-то определенный жизненный период. Потом ты вынужден все увеличивать дозу, ее отсутствие становится для тебя более болезненным. В итоге ты уже не можешь остановиться, потому что этот человек стал для тебя наркотиком, ибо без него — ты ничто, ты пуст и одинок.       Я сидела в холле, недалеко от ресепшн и нервно подергивала ногой. Если самолет не задержался — мои приземлились минут тридцать назад. Трансфер из аэропорта в отель занимает не более четверти часа — мои вот-вот будут на месте. Мне предстояла процедура выселения из моего стандарта и общее заселение в семейный сюит. Я собрала свои вещи вчера, еще до встречи с Кристианом. Администрация знала о моем переселении, а я даже знала, в какой номер нас заселят, и тихо радовалась смене обстановки. Еще лучше было бы сменить отель — но, увы! придется терпеть.       Из размышлений выдернули знакомые голоса. В холл ворвались с диким гиканьем мои сорванцы. Сзади тащился супруг с неподъемными чемоданами, и пытался кричать ребятам что-то вразумительно-отрезвляющее. Но разве могли они сейчас вести себя как подобает? Да еще и увидев маму! Младший с разбегу запрыгнул на меня, едва не свалив с ног. Старший понимал, что Боливар в прямом смысле двоих не вынесет, и пританцовывал рядом, рассказывая, как прошёл полет. Младший тоже что-то возбужденно вопил, перекрикивая брата, но не возможно было разобрать ни слова, я только глупо улыбаясь и постепенно осознавала, что как только услышала голоса своих детей — почувствовала, как с души падает огромный камень. Дети — они всегда придавали мне сил, лечили от любых невзгод и внушали веру в себя. Муж был менее эмоционален, хотя тоже улыбался до ушей.       Весь день прошел в суете. Мы менялись впечатлениями, дети до потери сознания катались на водной горке и до посинения плескались в бассейне. Только перед ужином я осознала, что не хочу идти в ресторан. Не хотела причинять Кристиану еще большую боль. Нет сомнений — ему будет очень неприятно видеть меня рядом с моим благоверным. К счастью, у меня было прекрасное оправдание — не хотела есть после 18:00 и отказалась идти с ними на ужин, дабы не поддаваться соблазну. Я, и правда, была не голодна, и пока мои гурманы вкушали местные вкусности, пошла прогуляться по набережной.       Вечер оказался на удивление свежим. С моря дул гораздо более прохладный ветер, чем в предыдущие дни, было приятно ощущать на коже его охлаждающее дыхание. Утро уменьшило мою душевную боль, дети — придали сил, а ветер привел в порядок растрепавшиеся мысли. И потому уже через сутки произошедшее вчера не казалось столь трагичным.       Вчера мне страшно хотелось повернуть время вспять, чтоб мои отношения с Кристианом даже не начинались, сегодня же я воспринимала все, что произошло, как должное. У меня нет машины времени и прошлого не изменить. Зачем же отравлять себе еще и будущее?       Это решение принесло мне некоторое утешение. Слабое, но все же. Мужчины рано легли спать, утомленные перелетом и впечатлениями от знакомства с отелем и всеми его развлечениями, и я вместе с ними.       Весь следующий день мы провели на длительной экскурсии. Нас повезли на великолепном джипе вглубь острова, мы оказались приобщены к какому-то национальному веселью, и там же, на празднике, нам организовали роскошный национальный ужин, что опять избавило меня от необходимости идти в ресторан при отеле, где я, несомненно, встретила бы Кристиана.       Едва мальчишки улеглись, а они просто падали с ног, и потому отчалили к сновидениям почти мгновенно, муж осторожно поинтересовался, не устала ли я, чтоб продолжить вечер. Я честно ответила, что нет.       В какой-то момент, несколько дней назад, когда мои мысли были заняты только Кристианом, я испугалась, что мне не захочется близости с мужем, а это вызвало бы у него нешуточные подозрения относительно моего досуга до его приезда. Но сейчас, когда он принялся целовать меня, я поняла, что волнения мои были напрасны: я ничуть к супругу не охладела, даже напротив — у меня сложилось впечатление, что мы с ним начинаем все с чистого листа, хотя он даже не догадывался об этом. Я сама не понимала, что со мной творится.       Скорее всего, в объятиях мужа я искала утешение и спасение от всего, что произошло со мной. И его нежность определенно мне помогала. Я даже задала себе вопрос: а всегда ли благоверный был настолько нежен и чуток, прислушиваясь ко всем моим желаниям, или на него так действует здешняя атмосфера? А, может быть, это мое к нему отношение изменилось и все дело в моем восприятии? В тот вечер, превратившийся в нежную, но довольно страстную ночь любви, я так и не нашла ответа на свой вопрос.

***

      Дни мчались, как техасское торнадо, кружа голову массой впечатлений. Дети не давали расслабиться, мы ни дня не позволили себе просто проваляться у бассейна. Я продолжала игнорировать ужин, ссылаясь на боязнь поправиться, но, к сожалению, принцип «с глаз долой — из сердца вон» по отношению к Кристиану не действовал. Чувство вины глодало мои кости и терзало душу, с каждым днем с момента нашего объяснения на пляже, я все больше понимала, какую невыносимую боль, должно быть, причинила парню, но как теперь ее уменьшить?..       До нашего отъезда оставалось всего несколько дней. Поразительно, как можно провести в полной праздности почти три недели и не заметить! Благодаря мужу и детям, бушевавшая в душе адская буря улеглась, но что-то не давало мне покоя: то ли недосказанность какая-то, то ли желание просто еще раз увидеть Кристиана, еще раз сказать ему «прости», то ли еще что-то, неведомое моему сознательному «Я».       Именно из-за этого неясного ощущения я сплавила своих на вечернюю прогулку по заливу, а сама, не теряя ни минуты, отправилась в ресторан, надев свое лучшее платье и, действуя согласно какому-то первобытному инстинкту, небрежно растрепав волосы. Когда я села за барную стойку, моей целью было только одно: обзор всей площади ресторана. Заказав шот на усмотрение бармена, выпила его, как и полагается, залпом, и заказала еще. Сидя боком, я внимательно высматривала знакомую фигуру, знакомые черты лица. От коктейля разгорелись щеки, да еще и воспоминания явственно возродили картину, когда Кристиан целует мои обветренные соленым бризом губы. Я знала: уеду отсюда — и постепенно вихрь дел отодвинет мысли о Кристиане на второй план, но еще я была уверена, что никогда не смогу его забыть. НИКОГДА. Эта неотвратимость меня пугала, я злилась на чертовски привлекательного киприота, но не могла сейчас не искать знакомые черные глаза.       К счастью, пытка моя длилась недолго. Мужчина вынырнул из снующей возле шведского стола толпы с тяжелым подносом наперевес. Поднос был полон грязной посуды. У Кристиана был его привычный подтянуто-приветливый вид, и только в глазах можно было заметить едва уловимую грусть. Или, может, мне так хотелось, чтоб он тоже думал обо мне, как и я о нем все это время? А он, на самом деле, ни разу обо мне и не вспомнил? Что поделаешь, он имел на это право.       Когда наши глаза встретились, я едва удержалась на высоком барном стуле, чтоб не свалиться, а он каким-то чудом не уронил тяжеленный поднос. Ему удалось сохранить самообладание и ничем не выдать своего волнения. Мне это удалось намного хуже, и я очень надеялась, что мое состояние, все-таки, осталось тайной для чужих умов. Мы ничего не могли сказать друг другу, ибо бармен, другие официанты, посетители были слишком близко. Но взгляд Кристиана, один только взгляд, говорил об очень многом! Я надеялась, что и мое выражение лица тоже соответствовало ситуации.       Пока я думала об этом, Кристиан исчез в недрах кухни. Я сидела и смотрела на то место, где он только что стоял. Все вокруг опять кружилось, как и в тот день, когда я впервые увидела его.       Громом с ясного неба стал его мягкий, бархатный голос:       — Леди, Вы что-то обронили.       Я вздрогнула:       — Что?       — Вы обронили! — рядом стоял Кристиан и широко улыбался, протягивая мне что-то. Я дотронулась до его длинных пальцев, которые едва заметно дрожали, и вынула из зажатой ладони клочок бумаги.       — О, спасибо, я такая растяпа! — воскликнула я как можно более невинно.       — Прошу!       С легким кивком Кристиан удалился.       Я сунула бумажку в сумочку, швырнула на барную стойку бумажку в 10 евро, и, не дожидаясь сдачи, бросилась в номер. Только там, трясущимися от волнения руками, я извлекла бумажку и развернула. Это был кусочек салфетки, на котором быстрой, но твердой рукой, было выведено: «Tonight. On the beach».       Я с трудом не задохнулась от эмоций. Кристиан приглашал меня на встречу. Сегодня. На пляж. Конечно же, мы оба прекрасно знали, где и во сколько. Я переборола в себе желание спрятать эту бумажку и хранить потом до конца жизни, разорвала ее на мелкие клочки и смыла в унитаз. Я знала, что приду, во что бы то ни стало, эта встреча — нет сомнений — сулила мне спасение от своих собственных мрачных дум и ноющего чувства в области сердца. Но как это сделать, чтоб мой поход не обнаружил муж?! Я не могла не пойти к Кристиану, но мне следовало быть настолько осторожной, что Джеймсу Бонду, пожалуй, такая конспирация даже и не снилась.       Когда часы показывали полночь, муж еще смотрел телевизор. И, как мне показалось, спать не собирался. Почему он именно сегодня решил его подольше посмотреть — оставалось для меня величайшей загадкой. Я ерзала на кровати, но обязана была скрыть свое нетерпение. Страшно подмывало язвительно вопрошать мужа, а не желает ли он спать, но это могло бы вызвать его недоверие. Потому я молчала. Еще через четверть часа, поняв, что конца и края теленочи не видать, я притворилась, что засыпаю. Мне не грозило, что я и на самом деле усну, ибо волнение аж подбрасывало меня на постели — какой тут сон! Еще через четверть часа супруг все-таки выключил чертов ящик.       Он долго крутился, вставал в санузел, регулировал кондиционер, делая то ли холоднее, то ли теплее. Необычайно сильно хотелось вскочить и дать ему по шее. Но я вынуждена была молча, стиснув зубы покрепче, лежать и делать вид, что не замечаю его манипуляций. Я только позволила себе отвернуться к стене, чтоб супруг не заметил моего злобно перекошенного лица. Муж никогда не был копушей, но то, как он сегодня укладывался — могло вывести из себя самого уравновешенного в мире человека.       Я боялась бросить даже короткий взгляд на часы, когда благоверный мерно засопел рядом. Наверняка, Кристиан уже ушел, не дождавшись меня! Я едва слышно сползла с кровати. Переодеться или привести в порядок лицо, волосы я не могла — в темноте потеряла бы еще уйму времени и наверняка разбудила бы мужа. Потому пришлось идти, в чем была: шелковой ночной сорочке, что едва прикрывала задницу. Чтоб не слишком привлекать внимание, я набросила на плечи еще и шелковый халатик, но и он был не намного длиннее.       Осторожно притворив за собой дверь номера, я еще какое-то время стояла в коридоре. Если супруг услышал, как я выходила, он встанет и выглянет в коридор, чтоб узнать, куда нечистая сила меня понесла. Но в номере стояла блаженная тишина. Я старалась не думать о своем виде, только слегка поправила волосы. Хорошо, хоть в халатике есть небольшой карман, куда я положила карту от номера, иначе пришлось бы держать ее в руках. Убедившись, что муж не проснулся, я побежала. Что есть духу, мчалась по длинному коридору, показавшемуся мне в тот момент бесконечным, словно бежала в дурном сне, когда даже малейшее расстояние растягивается на километры.       В холле, на глазах у ночного администратора, следовало принять наиболее беспечный вид, чтоб не последовало вопросов, куда это я так спешу в такое время, да еще и неглиже. На счастье, в холле были еще люди, да и у стойки как раз высился крупный мужчина с объемным чемоданом. Столь поздний заезд — тут не редкость. Самолеты прилетали на этот небольшой, но гостеприимный остров, круглосуточно.       Оказавшись, в саду, подальше от чужих глаз, я вновь бросилась бегом. Главное — не растянуться! Тут дорожка делает крутой поворот, здесь — небольшая незаметная ступенька, а в этом месте иногда проходит шланг для ночного полива. Какое счастье, что я хорошо успела изучить эти дорожки, и оттого мой забег через сад прошёл без увечий. На пляже я уже едва касалась пятками влажного песка, мчась в темноту как обезумевшая. Мужчины нигде не было видно. Неужели опоздала?! Конечно, сейчас, вероятно, половина второго, разве будет он с полуночи сидеть и дожидаться меня? Решил, что не приду — и ушел. Раздосадованная, я вертелась, но никого не видела.       Еще и ночь была на редкость темной, а море шумело дерзко, с сильным грохотом ударяясь о деревянные сваи причала, и мне чудилось, будто оно кричит мне: «Прочь!» В самом деле, что сказать мне Кристиану? Зачем я, чёрт подери, припёрлась в ресторан, а теперь, рискуя семейным благополучием, сюда? Если благоверный обнаружит мою пропажу — поднимет на ноги весь отель среди ночи. И мои оправдания, что не спалось, и просто вышла подышать, покажутся всем шитыми такими белыми нитками… Но что-то не пускало меня, я стояла, всматриваясь в липкую темноту и боролась с тем же чувством жгучей неопределенности, которая одолевала меня, когда ждала Кристиана первый раз.       Еще мелькнула мысль, что он, возможно, решит отомстить мне и приведет сейчас сюда моего мужа. Как тогда я буду оправдываться? От этой мысли все похолодело, я отогнала ее, подумав, что Кристиан не знает, в каком номере сейчас мой муж. Даже если я и обмолвилась ненароком, в какой комнате я обитаю, то мы же переехали в семейный сюит, а этот факт Кристиан знать не может. А если он узнает эту информацию на ресепшн? Придумает что-нибудь и выведает?! Хорошо, что он не знает моей фамилии… Чёрт! Знает! Я ведь давала ему свою визитку. Там все: фамилия и имя, место работы, контактные телефоны, даже адреса в социальных сетях. Я затравленно огляделась по сторонам. Почудилось, что из темноты сейчас вынырнет мой муж со всеми вытекающими из этого последствиями. Разве мог Кристиан так поступить со мной? Я не знала. Он казался добрым, искренним и открытым человеком, неспособным на такую подлость. Но после того, как поступила с ним я, он имел моральное право даже на такое.       Я провела на пляже еще несколько мучительных мгновений, и собралась было с такой же невообразимой скоростью ринуться назад, как в темноте показалась мужская фигура. Хорошо, что она появилась не со стороны отеля, а с противоположной, иначе я заорала бы от ужаса. Вот как разыгралась моя фантазия! Но это никак не мог быть мой муж, он просто не успел бы обогнуть огромную территорию отеля, чтоб попасть на пляж с другой стороны.       Боже правый! Я не могла поверить своим глазам — ко мне быстро шел Кристиан! Почему он не подошел сразу, а наблюдал, как я мечусь туда-сюда возле причала — осталось для меня загадкой. Наверное, тоже не верил, что я пришла. Я не знала, что говорить в такой ситуации. И у Кристиана, похоже, не было слов. Мы просто заключили друг друга в объятия. По истине, ничего нет ближе, чем объятия! Даже поцелуи не в счёт! Мы стояли, крепко прижимаясь друг к другу, слушая, как громко колотятся наши взбудораженные сердца, и были в объятиях друг друга одним целым, большим единым организмом, которому предстояло сейчас разорваться надвое и попрощаться навсегда. Да, это было прощание. Молчаливое, но такое красноречивое и трогательное! Мы просто обнимали друг друга, но каждый знал — эти объятия говорили гораздо больше, чем тысячи слов, сказанные ранее. Ибо ничего нет в мире более искреннего, чем крепкие объятия.       В моих глазах заблестели слезы, когда я, спустя долгое время, подняла голову и, посмотрела снизу вверх в лицо Кристиану.       — Я никогда тебя не забуду…. — прошептала я. — Ты — навсегда в моем сердце.       — Я тоже не забуду тебя, — ответил он в унисон. — И всегда буду рядом!       Тогда я не придала значение его словам, мне следовало вернуться в номер, а уже послезавтра — мы улетали домой. Слишком сильными были чувства, которые я испытала, встретившись с Кристианом в последний раз, но я впервые за все проведенное здесь время, ощутила хоть какое-то спокойствие. Мы никогда не будем вместе, но та любовь, которую Кристиан бережно положил в мое растерзанное сердце — будет греть меня всегда, несмотря ни на что.

***

      Самолет со свистом катился по рулежной дорожке. Почти все пассажиры уже отстегнули ремни безопасности и хлопали крышками багажных отсеков. Капитан радостно сообщал что-то об успешной посадке. Капитан очевидность, будто и так не видно, что при посадке ничего не отвалилось. Дети уже вскочили, и пытались выдавить нас с супругом из своих кресел, но мы не спешили к выходу. Мало того, что мы в хвосте, и нет смысла толпиться и толкаться, чтоб поскорее попасть к выходу, да и багаж еще наверняка придется ждать!       Я включила телефон, который сразу начал разрываться от всевозможных уведомлений. Поразительно, как мы стали зависимы от соцсетей и своих гаджетов! Пока мы были на Кипре, у меня почти не было времени на социальные сети, и я знала, что там куча новостей, но не спешила их читать. Контакт чирикнул очередным сообщением от близкой подруги, а Фейсбук прожужжал новым запросом на добавление в друзья.       Я лениво провела пальцем по экрану, отмахиваясь от назойливых уведомлений. Что-то неуловимое проскользнуло перед глазами, но строка уже растаяла и я в недоумении уставилась на черный экран. Вспотевшими от волнения пальцами я открыла Фейсбук, и чуть не сошла с ума, пока открывалась страница с запросами на добавление в друзья. Проклиная медленный мобильный интернет, я еле дождалась полной загрузки страницы. Синим по белому там значилось: Кристиан Аманатидис. И слева — иконка с его улыбающейся физиономией. Я, переполняемая счастьем, нажала кнопку «Подтвердить». От пережитых треволнений совсем забыла, в какой век мы живем. В век технологий, стирающих расстояние. Так вот, что имел в виду Кристиан, когда говорил, что всегда будет рядом! Я глупо улыбалась, понимая, что ежедневно смогу вести с ним переписку обо всем на свете, и мой неудавшийся курортный роман вполне может перерасти в крепкую интернет-дружбу.       Телефон коротко завибрировал от сообщения:       — Привет! Как прошел полет?..