" I love you, but love is poison "

Лежим на нашем старом диване, точнее засыпаем. Ты лежишь, а я на тебе. Странно, но так привычно. По телу бегут мурашки, холодно. — Ты замерз? — с любовью спрашиваешь ты. — Есть немного. Ты обвиваешь свои руки вокруг моей груди и живота, прижимая к себе крепче, зарываясь горячим дыханием в мою шею. Но твои руки и объятья уже не греют меня. Я не чувствую тепла исходящего от тебя. Раньше даже твои ледяные руки обжигали меня, а сейчас твое горячее дыхание, не вызывает даже мурашек. Это одновременно причиняет боль, но и простое равнодушие, к данной ситуации. — Мне Все равно холодно. — ворчу я. Ведь мне правда холодно. Ты больше не греешь меня. — Давай займемся любовью? — тихо, будто чего-то боясь, предлагаешь ты. Я молча переворачиваюсь и перекидываю ноги по обе стороны твоих бедер. Нежно целую тебя в шею, ты откидываешь голову, сжимая мои ягодицы. Заставляя, тереться об тебя. Вдыхаю твой запах, я ненавижу как он действует на мое тело. Ты запускаешь руку в мое нижнее белье, проводя пальцем межд половинками и чувствуя как там уже мокро. Стонешь, громко стонешь. Ты любишь, что я так быстро возбуждаюсь от твоего запаха. А я это ненавижу. Тебя ненавижу. Снимаешь с меня футболку, припадая губами к груди. Вызавая у меня стоны. Через некоторое время я остаюсь полностью голый, а ты в футболке. Тянусь руками, чтобы снять ее с тебя. Но ты перехватываешь мои руки. Я смотрю в твои глаза, боясь в них увидеть, то, чего больше всего боюсь. — Не надо, — тихо, почти без звука шепчешь ты. — Хазз, — я упрямый, тяну ее вверх. — Луи, милый, — умоляешь ты меня. Но я тяну ее вверх, снимая с тебя. Вижу на груди, на плечах, на чертовой бабочке царапины. Я вижу их везде. На татуировках посвященных мне. Больно и все-равно одновременно. В носу мгновенно защипало. Глаза покраснели. Я роняю голову тебе на грудь. — Почему? — тихо-тихо говорю я. — Тебе надо поспать, — говоришь ты и поднимаешь меня на руки. Бережно укладываешь на кровать. Собираешь уходить, но я хватаю тебя за руку. — Не уходи, прошу, останься со мной. — ты киваешь и ложишься рядом. Обнимаешь меня сзади. Ночью я слышу звук застегивающегося ремня и хлопок двери. Провожу рукой по твоей стороне кровати. Ты опять ушел. Опять ушел к ней. * * * Просыпаюсь утром и слышу шум воды. Вылезаю из кровати, ничего не надев га голое тело, захожу к тебе в ванну. А ты стоишь в трусах и стираешь рубашку, бурча себе под нос ругательства. Что-то светло розовое сходит с рубашки окрашивая, и воду, и рубашку в розовый. — Задолбала, своими помадами мазаться, — мммм, теперь понятно. — Не правильно, — говорю я и забираю рубашку с твоих рук, ты же широко раскрываешь глаз. — так ты только размажешь, нужно было аккуратно замочить грязное место в отбеливателе. Но сейчас только в стиралку. — Закидываю рубашку в стиральную машинку. Попутно выгружая корзинку, со светлыми вещами. — Есть светлые вещи на стирку? — равнодушно спрашиваю я. Ты отрицательно мотаешь головой. — А я думаю, да. Ядовито бросаю я и стягиваю с него светло серые боксеры, с таким же только более бледным, розоватым пятнышком. — Лу, — сейчас ты опять начнёшь оправдываться, но я перебиваю тебя. — Заткнись, Гарри. Просто заткнись. — громко выдыхаю и продолжаю. — Прими душ и спускайся на кухню. — абсолютно холодно бросаю я. — Зачем? — немного виновато спрашиваешь ты. — Завтракать! — вскрикиваю я, уже за захлопнувшейся дверью ванны. * * * — Я пиздецкий устал! — кричишь ты заваливаясь в квартиру. Я лишь зажимаю пальцами виски и шмыгаю носом. — есть че пожрать?! Ненавижу, что-то у тебя просить, но у меня нет выбора. — Хазз, — хриплю я. — Луиии? Ты где, милый? — ох. черт. больно. — Я здесь, в спальне, — уде более громко проговариваю я. И ты заходишь в комнату. — Ох, Лу, малыш, ты заболел? — притрагиваясь своими холодными губами, к моему горячему лбу, бормочешь ты. Нет, блять, не заболел. Конечно, после твоей очередной пьянки, когда ты пришел злой, сорвался на меня, выкинул за порог дома. И оставил там на три с половиной часа. Конечно, никто бы не заболел. — Купи лекарства, пожалуйста, — я вынужден просить у тебя помощи. — Хорошо, милый. Какие именно? — На тумбочке в коридоре список. — больно говорить. — Сейчас, дорогой, буквально минут 10-15 и вернусь, потерпи. Ты выбегаешь из комнаты и я слышу хлопок двери. Проходит десять минут, еще десять минут, и еще десять минут. Потом двадцать минут. Сорок. Час. Два. Потом я засыпаю. Просыпаюсь семь утра. А тебя нет. Конечно, ты же понял, что сегодня тебе не светит секс и ушел к этой шкуре. Горло чертовски болит. Голова, я ее даже не чувствую. Я всего тела не чувствую, пытаюсь поднять руку, но это отдается зверской болью во всем теле. Слезы отчаяния, боли, обиды, и непонимания вырываются наружу. За что, ты так со мной поступаешь? За что? * * * — Лу, я дома, Малыш. — кричит парень на всю квартиру. Но не слышит ответа. Проходит в спальню, смотрит вокруг, падает на колени и закрывает глаза. Боль пожирает все изнутри. Пустота, абсолютно пустая комната без его вещей. Он ушел оставив Гарри одного. Он поступил так, как Гарри поступал с ним каждый раз. Но он ушел навсегда, а не на одну ночь — Нет, нет, нет, нет, нет, — как сумасшедший повторял парень. Но увы. На кровати лежит розовый листок Гарри кидается к нему как ошпаренный. Хватает, а там корявым подчерком « I love you, but love is poison 🖤 » ¹ сердечко и роспись этого малыша. Невозможно больно. Гарри сжимает в руках розовый листок и плачет навзрыд. — I Love You Too, Baby…² Тихо шепчет Стайлс и роняет голову на кровать. Больно. Слишком больно. °°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°° Я думаю большинство знают как это переводиться, но все же. ¹ — Я люблю тебя, но любовь — это яд. ² — Я тоже люблю тебя, Детка (Малыш).