Ловушка демона.

Один и, наверно, вечный вопрос — быть или не быть. Эта фраза взята из Гамлета, знаменитой трагедии, созданной Шекспиром. Она ярко отражает идею последующих действий, поступков человека. И если подумать, то каждый врядли задумывался об этом. Факт. Предъява. Доказательство. Что ещё требуется? Вот и я сидел взаперти, намертво подвешенный на цепи. Было много времени подумать об этом, насчёт прошлого. Бессмысленно проведённое мной время смогло уничтожить за такой срок целый мир, малое государства под названием — жизнь. Я сам виноват в содеянном, но признаться труднее. Сюда приходили многие, чучела в общем, плясали возле меня, танго разучивали, говорить заново научились, головы переломали и от**бались. Это коротко, а поподробнее скучно, больно, неприятно. Они уничтожили мой былой образ и заменили его. Сейчас я без понятия где нахожусь, но сознание более-менее, так себе. Главное — жив. Но это пока, а сейчас не хочется рассматривать себя. Мерзкая, липучая жидкость растекалась по телу, словно клей, притягивающий к себе куски тела и крови. Я прикусил, откусил губу и зажмурил глаза, отвратительно. Не жизнь, не смерть, а ад, преисподняя, царство Аида, да как угодно. И тут задумываешься, что ты сделал хорошего, да ничего. Ничего не было, ничего. Людям безразлично, что ты сделал хорошего, главное запомнить плохие поступки. А я — ничтожество, я даже ничего не делал, только балду гонял. Именно, вбесталку проведённое время, жизнью не считается. Поэтому ад мне обеспечен. Звуки стона не вырвались из уст, когда было по-настоящему больно. Только звон ножей, перемещавшиеся под действием силы, только пульсирующаяся кровь, только биение сердца, только частое и притихшее, чуть замеревшее дыхание и редкое позвякивание цепей — это способствовало появлению лишних звуковых колебаний. Камера покрасилась в красный, подобно червонной королеве. Звери, именуемые людьми, и не думали останавливаться. Pov. Конец.

***

Дорогая красная иномарка подкатила к белеющему от снега зданию. С неба падали хлопья снежинок, доставляя лишние хлопоты дворникам. Они тихо, как в замедленной съёмке, приближались к земле; сугробы постепенно увеличивались. Зима — поистине таинственное явление, красивое время. Снежинки — это результат холода, но неповторимый узор, появляющийся год за годом… Такое чувство, что это маленькие человечки тщательно вырисовывают их и по ближайшему рейсу отправляют на землю. Постройка представляла собой трёхэтажные здания, покрытые синеватым железом. На одном из из них отражали, как зеркала, синие окна. На ранее бывшем газоне из-под снега скромно выглядывали деревца в ряд и по мере удаления становились выше. Сама местность была отгорожена от внешнего мира закрытым небольшим перегородкой, тоже синей. У площади, находившийся между трёх из них, собралось скопление людей. — Па, нам туда, — равнодушно сказал блондин лет шестнадцати, гордо направляясь в ту сторону. — Па? — Что? — Н-ничего. — Если хочешь что-то сказать — говори, — также равнодушно прокомментировал ответ сына мужчина. Дальше они продолжили свой путь, сохраняя молчание. В толпе парень иногда замечал мелькающие знакомые лица, голоса, но подойти так и не решался. Вдруг отец отозвётся на это, как гулящий настрой на учёбу. На сцену выходили члены заведения, поздравляли поступивших, говорили, что не каждому выдана такая честь, что их учебное здание очень дорогое и только дети богатеньких родителей могут себе такое позволить, упомянули высокопоставленных и знаменитых учащихся, говорили, чтобы все усердно трудились и учились, не доставляя никому хлопот, чтобы все жили, как одна большая и дружная семья. Словом то, что особо хотят впихнуть беззащитному ученику в первый день, чтобы жить спокойно. Конечно, речь нудная, поэтому многие ребята балду гоняли. По прибытию в главное здание началось распределение учащихся и каждого отправили в кабинет. Родители или те, кто сумел придти отправились обратно на улицу и уехали, кто-то улетел, уплыл, побежал. — Харрис, ты? — сказал подошедший блондин с рыжеватыми у концов волосами. — Ховард, ты тоже поступил? — Как видишь. Здесь ещё Роза и Сергей. — Как? Сам Критер? — Отец настоял, говорил, чтобы авторитет семьи улучшал. — Сочувствую. Мой отец тоже… Мою личность выдвигает. — О, Харрис, привет! — сказала некая особа, мило улыбаясь, а после хихикая с подругами. — Харрис? Харрис! — позвал брюнет с изумрудными, как весенняя травка на солнышке, глазами. — Я тоже рад тебя встретить, — улыбался блондин, дружески протягивая руку Критеру, — как сестра, поступила? — Нет… Она… Это долгая история, давай после, в общежитии объясню. Учитель продолжил разъяснять правила, устав, порядок дня. Говорил, что в соседнее общежитие категорически запрещено входить и тем более причинять вред. День был насыщен разговором и осведомлением.