Заполняя пустоту

Земля Поворот головы в такт — темные локоны падают на лицо. Сквозь них — лишь вызывающий взгляд черных глаз. Ее губы чуть приоткрыты. Ее руки скользят по груди, по бедрам в облегающей коже. Что же ты — коснись! Она резко поднимает рукой волосы, открывая идеальную линию шеи. Локоны темными змеями рассыпаются по оголенным плечам. Широко расставив ноги, она садится все ниже и ниже, почти касаясь земли. Бедра двигаются в ритм. Черная кожа брюк сзади натягивается до блеска. Ну же — дотронься! Она касается тонким пальцем своих губ, раздвигая их. Кроваво-красные, они манят, как блуждающие огоньки на болоте. Влажным языком она проводит по зубам. И тут же откидывает голову в такт рвущейся музыке. Давай — целуй! Серо-зеленые густые тени на веках. Слишком темные для ее бледной кожи. Она бросает на танцующих вокруг нее взгляд полной вседозволенности и доступности. С ней можно делать все, что угодно. Ее можно любить и целовать. Ее можно повалить на пол прямо здесь, можно ласкать, нежно касаться языком, оставляя влажные следы, доводить ее до мурашек, до стонов, до криков. Хочешь — рискни! Ее локоть двигается резко и точно. Один удар — она танцует дальше. Один удар — и она опять отдается музыке. Один удар — они на земле. Эти вокруг даже не способны сбить ее с ритма. У них не хватит сил на нее. Ее не надо любить. Ей не нужны нежности. Она не чувствует ласку. Только ритм. Лишь танец продолжается в этих обтянутых черной кожей бедрах, в этих метких ударах ее острых локтей, в этих коленях, врезающихся в животы и скулы. Она в секунды ломает их ритмы и кости. И двигается дальше, перешагивая через павших. Она проводит пальцами по белой шее, задевая тонкое украшение. Будто черная колючая проволока впилась в ее горло. Не хватает лишь красных капель, стекающих по шее на ее грудь. Еще один черный взгляд в сторону. Эти больше не подходят, не попадаются на ее доступность. Они готовы упасть на землю, если она просто махнет рукой, даже не коснувшись их. Что ж, слабаки… Она грубо и зло проводит рукой по волосам, заставляя их падать на лицо темным потоком. Она не хочет любви. Она ненавидит нежность. Ее нужно бить, царапать ногтями, кусать до крови, связать так, чтобы веревки впивались в запястья, ее нужно целовать, разбивая губы, размазывая помаду. Ее нужно трахать, в нее нужно вставлять, всаживать, вонзать, загонять… Чтобы был только ритм. Заглушающий пустоту. Вода Адвокаты. Правильная одежда, правильные кабинеты, правильная речь. Течет, как вода. Бесцветная и безвкусная. Сквозь пальцы… Поймать! — Кого я должна убить? Почти удар. Опять журчат. Пустая правильно-красивая речь. — Его зовут Ангел, — в глазах Линдси МакДональда пляшут чертики, но его речь все равно льется слишком гладко. — Он — что-то вроде частного… Прервать нудный поток. Поворот головы — взгляд сквозь темные локоны. Будто сквозь упавшую черную решетку. — Нет проблем. Ли Мерсер опять выпускает скучную речь. Как вода из крана. Фейт выхватывает громкие слова акцентами, расставленные по его предложениям: вознаграждение, плата, ничего общего, должна понять, не хочу выглядеть плохо… Слишком скучно и пусто. Даже более пусто, чем внутри нее самой. — А как ты выглядишь теперь? — она бьет адвоката лицом об стол. Еще. И еще. Волосы соскальзывают с плеч в такт ударам. Она изящно и грубо взмахом головы отбрасывает их назад. Ее темные глаза внимательно рассматривают кровавые разводы на журнальном столике. Будто не удовлетворившись зрелищем, Фейт скользит к подлокотнику кресла, почти нежно берет адвоката за руку. И в одно движение ломает ее. В ее ушах еще долго звучит хруст костей и нелепые повизгивания Ли Мерсера. Воздух Она подходит сзади. Ее никто не замечает. Все живут своей жизнью, в своем мире, в своем ритме. Среди них ей легко спрятаться. Притвориться, что она — такая же. Легко. Даже то, что у нее в руках арбалет, никому не важно. Только она всегда подходит сзади. Ее не видно. Ее не слышно. Ее почти нет. Она двигается слишком плавно и уверенно, чтобы кто-нибудь подумал, что она хочет убить. Привычным жестом поднимает арбалет. Убивать — это тоже привычно. Как дышать. Ни нервов, ни волнения, ни возбуждения. Сердце не стало биться быстрее. Работа. Рутина. Лишь память и прошлое делает ее чуть более приятной. Чуть более желанной. И чуть более страшной. С такого расстояния не надо даже целиться. Просто спустить курок. Пепел в воздухе станет ночным звонком для Баффи. Это так просто — убить. Просто, как дышать. Она умеет это. Умеет, как умеет ходить, смеяться, драться и брать то, что хочет. Это также легко, как дышать. Воздух не движется вокруг нее. Ее взгляд не изменяется, когда она смотрит в спину. Она спускает тетиву. Короткий звук взрезаемого воздуха. Один такт до смерти. Арбалет, курок, стрела, сердце, в пепел, Баффи — четкая выверенная линия. Она сделала все легко и свободно. Как дышать, как смеяться… Она внимательно следит за полетом. У нее билет в первый ряд… Стрела в руке. Глаза Фейт вспыхнули огнем. Арбалет, курок, стрела — Ангел поймал ее. Ритм нарушился. А люди вокруг даже не вышли из своих миров. Не заметили этого порыва воздуха. — Это было так круто! — она почти светится. Арбалет, курок, стрела — ее поймал Ангел. В дюйме от груди, но ритм сорвался. Фейт усмехнулась. Дыхание сбилось. Сердце забилось чуть быстрее. — Будет весело, — она метнулась к дверям, ощущая, как воздух движется вокруг, свистит в ушах, творя другие такты. Она улыбается. И где-то глубоко в душе чувствует, что этот новый ритм может, наконец, исполнить ее желание. Она отдается ему, вцепляется руками, обхватывает ногами. Лишь бы не выпустить эту возможность. Убить пустоту. Огонь Они падают вдвоем. Вместе с осколками стекла больно ударяются о ящики и скатываются на асфальт. Тяжело дыша, они мгновение смотрят друг на друга. Фейт делает шаг вперед и бьет, выплескивая в удар всю силу, огонь и единственное желание. Оно полыхает в ней. — Ты умрешь! Ангел почти не успевает уворачиваться от нее. Стены домов, решетки, лестницы — он почувствовал все. Фейт злится еще сильнее оттого, что он может не дать ее желанию сбыться. Но и просто остановиться она не может. Никогда не может. Только движение гасит мысли и пустоту. — Ты даже не знаешь, каково быть злым! А она знает. Сердитый и тяжелый удар в челюсть. Ангел едва удержался на ногах. Она всегда знает. Знает, каково сравнивать себя с кем-то. Знает, как быть лучше всех. Знает, как стать хуже всех, если не получилось быть лучшей. Она всегда знает, чего хочет. Она бросает Ангела на оконную решетку, тот соскальзывает на мокрый асфальт вместе с обжигающим дождем. И Фейт знает, что, чем бы ни кончилась сегодняшняя ночь, ее желание сбудется. СБУДЕТСЯ! Она заставит его сбыться. С Ангелом, с Уэсли, с адвокатами, с Баффи — с кем угодно. Только сегодня. Она заставит! Она с размаха бьет Ангела кулаком. — Хорошая попытка, Фейт. Он уворачивается, хватает ее за руку и бросает в лужу, уже собравшуюся в разбитом асфальте. Фейт на мгновение удивляется, как это вода не зашипела под ее полыхающей кожей. — Я знаю, чего ты хочешь. И не собираюсь этого делать. Фейт натыкается на такой же знающий и темный, как у нее самой, взгляд, и ей кажется, что это она налетела на стену. Кажется, что ледяной дождь все-таки пробрался внутрь нее и тушит огонь. Если не заставить, то доказать. — Ангел, я плохая. Я зло, Ангел. Я плохая. Плохая… Он почти не отвечает на ее удары. Да и это уже не сила Истребительницы. Бьющаяся девчонка… — Ангел, пожалуйста… Если не заставить, то хотя бы упросить. — Просто убей меня, пожалуйста… Умолять. Умолять. Умолять. Но он знает. Так же хорошо, как и она. И не выполнит. Так же, как и она. Слезы и капли дождя текут по ее лицу.