***
Оставь свое злополучное тело на Кона – и огребешь неприятностей. Всего-то на пару часов Ичиго отлучился по работе: гонял многочисленную, но слабосильную стайку холлоу. А вернувшись, застал Кона во дворе, машущего боккеном. Ну, хоть не дрочащего втихаря, и то спасибо! Кстати, на взгляд Ичиго, Кон вовсе даже неплохо управлялся с оружием, было на что посмотреть. В общем, лучше бы душа-плюс воспользовалась телом Ичиго в привычных непристойных целях, горько думал он пятью минутами позже, выслушивая гневные вопли отца, оказывается, наблюдавшего тренировку в окно. – Никуда не годится! – голосил Ишшин, бегая кругами по гостиной. – Я умру от стыда, глядя на это! Мой сын столько лет занимался боевыми искусствами, а получилось такое позорище! – Пап, я рукопашкой вообще-то занимался, – буркнул Ичиго, даже не надеясь унять отцовское красноречие. Так и есть: получилось только хуже. – Все в воинском деле взаимосвязано! – заорал Куросаки-старший. – Тело и дух должны быть гармоничны и безупречны! Неважно, что у тебя в руках: пустота, меч или палочки для еды! О, Масаки! Наш сын – недоучка! Позор на мою голову! – а затем, внезапно понизив голос, грозно заявил: – Ты немедленно отправляешься учиться фехтованию. Я напишу рекомендательное письмо. – Куда?! – завопил теперь уже Ичиго. – Зачем?! Когда?! У меня дела! – На две недели в Киото, – буркнул отец, который, оказывается, совершенно не шутил: он достал бумагу и ручку и что-то ожесточенно строчил, примостившись у края стола. – У тебя каникулы, а дела подождут. Про каникулы была прискорбная, но правда. Школу прикрыли на карантин из-за какого-то мерзкого вирусного заболевания. Вот только Ичиго рассчитывал провести эти две недели в полезных тренировках, а не в обучении классическому и нафиг никому не нужному фехтованию! Угу, но поди объясни это Куросаки Ишшину. – Вот, – сказал неумолимый отец, запечатывая письмо, – поедешь в Киото, квартал Гион – там сложно не найти. Место называется Ко Каку Рю, хозяина зовут Мибу Ория. Передашь это ему, я полагаю, он не откажется поучить тебя уму-разуму. Когда Ишшин говорил таким тоном, спорить с ним было бесполезно. Ичиго тяжело вздохнул, уточнил, когда ему ехать, получил ответ, что немедленно... и поплелся собираться и обзванивать друзей, объясняя, что все планы полетели кувырком.***
Из Каракуры в Токио, из Токио в Киото и от вокзала до Гиона в общей сложности добираться было часов пять с половиной. То и дело Ичиго отметал недостойную мысль о том, чтобы свернуть с полдороги и ни в какой Киото не ездить. Телефоны никто не отменил, с отца станется позвонить этому господину Мибу и проверить... и ох, какой скандал ждет тогда Ичиго по возвращении. И откуда только у отца такие знакомства – учитель фехтования из Киото, надо же! Ишшин на вопрос ответил гордо: – Ичиго! Твой отец – врач! А у врачей более чем широкие связи! Но ладно бы он был врач с мировым именем, к которому отовсюду едут, так нет же... Впрочем, еще через два часа Ичиго уже ненавидел всю эту затею до глубины души. Квартал Гион невелик, за полчаса можно обежать его весь. А вот найти там одно конкретное заведение... особенно если оно, от скромности или, напротив, от большого понта, не обзавелось вывеской... А стучать в каждую дверь Ичиго что-то не очень хотелось. Он уже сообразил, что это за место такое – Гион. Уже давно стемнело, улица постепенно пустела, когда Ичиго, проклинавший отцовскую придурь на все лады, внезапно влетел лбом в фонарь с надписью «Ко Каку Рю». Нет, он мог поклясться, что предыдущие четыре раза, когда он проходил это место, не было тут никакого фонаря! И какой кретин вешает фонари так, чтобы прохожие в них врезались! – Молодой господин Куросаки? Ичиго подпрыгнул, разворачиваясь на голос и неосознанно нащупывая над плечом рукоять Зангецу. Рукояти, естественно, не было – он же в собственном теле. Сначала ему показалось, что на пороге стоит женщина. Уж больно цветаст был наряд, да и длинные волосы... Да нет, сообразил он через мгновение, это мужик, и довольно немолодой, где-то, может, ровесник отца. И чем-то смахивающий на персонажа кайдана. Ну, наверно, как раз волосами... или трубкой? кимоно? или просто общим видом... не слишком, кстати, приветливым видом. На лицо мужик был, пожалуй что, красивый – только какой-то такой нехорошей красотой. Опасной. Папаша Бьякуи, наверно, где-то так примерно мог бы выглядеть. – Мне бы господина Мибу, – сказал Ичиго вслух, когда до него дошло, что он уже какое-то время молча пялится на «папашу Бьякуи». – Это я, – сказал персонаж кайдана и выпустил из трубки причудливое колечко. – Ишшин предупреждал, что ты приедешь. Входи. После чего невежливо развернулся и скользнул внутрь, совершенно бесшумно ступая босыми ногами по полированным доскам. Ичиго никогда не умел так ходить, все время шлепал, как каппа. – Обувь поставь внутри, там слева стойка, – донеслось до него из сумрака за дверью. Ичиго нарочито медленно расшнуровал кроссовки, скинул их, подхватил за шнурки и – была не была! – тоже ухнул в темноту дома. Впрочем, нет, не слишком-то там было и темно – просто снаружи очень ярко горели фонари, а в передней царил вполне сносный полумрак, и даже стойку ощупью искать не пришлось. – Прошу сюда, – хозяин дома помаячил в проходе и снова исчез, не дожидаясь гостя. Ичиго вздохнул и пошел, куда сказали. В следующий момент ему показалось, что он снова в магазинчике Урахары. Сходство было поразительное. Даже мебель – такого же цвета. Вот только хозяин на Урахару не походил. Ни грамма приветливости. Сидит себе, как статуя в музее... – Письмо, – сказал господин Мибу, требовательно протягивая руку, и Ичиго сначала почти выхватил отцовское письмо из сумки, а потом уже задумался, с чего это он так спешит выполнять этот полуприказ. Впрочем, хозяину дома до душевных метаний гостя дела не было – он читал письмо. Дочитав, поднял глаза и уставился на гостя. «Ну точно, они с Бьякуей родня», – подумал Ичиго, стараясь не ежиться под пронзительным взглядом. От леденящего эффекта Бьякуи его по первости в какой-то мере охраняли боевая ярость и страх за Рукию, но тут-то он сам приперся, да еще с просьбой... – Учить тебя фехтованию? – медленно поинтересовался господин Мибу. – Позволь спросить, для чего? Тьфу! Это отца надо спрашивать, для чего! – Хорошо, я задам вопрос иначе. Зачем тебе владение искусством боя? О, вот это проще. – Чтобы защищать. – Хорошо. Это заслуживает обучения. И где отец такого только откопал? Как из самурайского фильма мужик. Такие, оказывается, живьем еще бывают! – Приступим завтра, – сказал Мибу и поднялся. – Тебе покажут твою комнату, отдыхай. Подъем в шесть. Девчушка в кимоно, прибежавшая – подумать только! – по щелчку пальцев хозяина, чем-то напоминала Уруру: такая же мелкая и застенчивая. Впрочем, насчет застенчивости... – Приветствую вас в Ко Каку Рю, дорогой гость, – прозвенела она с таким поклоном, что Ичиго открыл рот и какое-то время не мог его закрыть. – Мое незначительное имя Кацуко, я буду прислуживать вам, если вы соблаговолите принять мою скромную помощь. – А... ага, – только и сумел ответить Ичиго. Все вежливые обороты, и так-то не часто пригождавшиеся, разом высыпались из памяти. – Позвольте сопроводить вас в предназначенную для вас комнату, – щебетала девчушка дальше. Ичиго нервно покрутил головой и обнаружил, что господин Мибу уже испарился. Определенно, надо спросить его, не родня ли он семейству Кучики. Хотя как может живой человек быть родней шинигами! Спутаешь тут этот свет с тем, в такой-то ситуации...***
Если не считать устрашающих церемоний, которые закатывала гостю прислуга Ко Каку Рю, здесь вполне можно было жить. Спалось удобно и крепко, кормили вкусно и много (хотя в первый раз Ичиго постеснялся попросить добавки – но глазастая Кацуко мигом сообразила, что гость не наелся, и задала вопрос таким хитрым образом, что Ичиго осталось лишь выбирать, добавки какого именно блюда ему хочется). Что до церемоний, то та же Кацуко успела – прямо утром, принеся Ичиго одежду для тренировки – быстро объяснить: здесь обучаются ремеслу гейши, все в доме подчинено этому искусству, так что пускай уважаемый гость не удивляется, а просто плывет по течению, он не может сделать никакой ошибки, это задача девушек – сгладить и сделать незаметным любой промах, какой только может допустить гость. «Ну, по крайней мере, они на мне тренируются тоже», – решил Ичиго и немного расслабился. Но это – что касалось быта. А вот тренировки! Первая начиналась через четверть часа после подъема, до завтрака. Вторая – через час после завтрака и до самого обеда. Третья – через два часа после обеда и до заката. К концу третьей тренировки первого дня Ичиго чувствовал себя, во-первых, выжатым как половая тряпка, а во-вторых – втянутым в абсолютно бессмысленный процесс. Стальной катаны ему не дали. Дали тяжеленный боккен и велели с ним стоять. Просто так стоять в стойке готовности. Потом поставили в другую стойку – и опять сказали стоять. Занятие шло на воздухе, на заднем дворике; было, мягко говоря, нежарко, и Ичиго в одних хакама и косодэ изрядно мерз. Он бы пожаловался, да вот наставник его бродил по дворику в одном шелковом кимоно и босой, и почему-то от холода его не трясло – а Ичиго скорее бы удавился, чем показал бы слабость такого рода. Тем более – этому «папаше Бьякуи». Завтрак был сытный, горячий, простуду он вроде бы отогнал. Но потом началась вторая тренировка... Теперь Ичиго приказали шагать. Мерить дворик шагами, скользить по жухлой траве все в той же позе, готовясь обрушить удар на воображаемого противника. Причем Мибу вообще никак не комментировал происходящее, только изредка командовал сменить положение меча. А третья тренировка вся состояла из нанесения самого простого, самого учебного удара – прямого, сверху вниз. Наверное, в те дни, когда у Ичиго только-только появился занпакто, он бы порадовался такому обучению. Но теперь-то?! Когда уже есть банкай, и даже, бррр, есть маска... Зачем все это? Какой смысл в традиционном фехтовании, если речь идет о сравнении рейацу? И, главное, ни наставнику, ни отцу ничего этого не объяснить... Сидя в бадье с очень горячей водой, Ичиго дулся на весь свет и раздумывал, как бы покинуть Ко Каку Рю вежливо. Сложность была еще и в том, что он понимал: отец, помимо фехтовальной школы, устроил ему еще и бесплатный отдых в чудовищно дорогом месте. Школа гейш в Гионе! Гостевать здесь, небось, стоит в день примерно как вся отцовская клиника. Такие вещи происходят только в уплату очень крупных долгов. Мибу каким-то образом должен отцу и сейчас расплачивается. Сбежать – значит нарушить эту процедуру... нельзя, в общем, сбегать. Надо найти уважительную причину. Причина пока не находилась. Следующий день был не сильно лучше. Первая тренировка – защитные стойки. Только стойки, без движений. Вторая – отводящие удары, три разновидности. Третья – уходы от ударов. Воображаемых ударов – Мибу ни разу не взял в руки боккен. Примитив, – кипятился Ичиго и обдумывал выдержанную, спокойную речь, в которой поблагодарит хозяина за причиненное неудобство и испросит разрешения покинуть... тьфу, заразился местным высоким штилем! – по причине бессмысленности обучения. Среди ночи, хорошо после полуночи, его разбудил сдержанный, но нехороший шум в доме. Ичиго натянул джинсы и вылетел в коридор, где нос к носу столкнулся с каким-то безобразно пьяным господином, почему-то волокущим за собой такой же точно боккен, как тот, с которым тренировался Ичиго. Господин был весьма агрессивно настроен, а Ичиго – безоружен. Такой дубиной можно было без усилия проломить оппоненту череп, и Ичиго слегка растерялся: – драться он умел, но в полутьме, в узком коридоре, в чужом доме... Боккен застыл в верхней точке замаха, Ичиго напружинил ноги, готовясь уходить из-под удара и попутно врезать пьяному под дых. Над его плечом протянулась рука – еле слышно прошелестел шелковый рукав – и просто взяла у пьяного боккен. Не вырвала, не выхватила, а спокойно вынула из пальцев. – Вы напрасно покинули гостевые покои, господин, – тихо и очень дружелюбно сказал Мибу. – Прошу вас, вернитесь, ваши друзья будут расстроены вашим отсутствием. Ичиго, изволь проследовать в свою комнату. Ичиго отшатнулся, пропуская Мибу мимо себя. От хозяина, точно как рейяцу, исходила вполне ощутимая волна грозного спокойствия. Словно бы говорящего: лучше и впрямь проследовать, куда попросили. Подобру-поздорову. Пьяному этого ощущения, видимо, не хватило. Он забухтел что-то невнятное, попытался отобрать боккен у хозяина. Тогда Мибу все с тем же дружелюбным выражением лица перехватил боккен за середину и... сломал. На две равные части. С оглушительным треском, похожим на выстрел. – Вернитесь, пожалуйста, к остальным гостям, господин, – попросил хозяин, и на этот раз пьяный подчинился. Очень быстро. Ичиго повторного приглашения дожидаться не стал. Лежа без сна, прислушиваясь к звукам дома, он думал о том, что, пожалуй, у этого человека все же есть чему поучиться. Только не в плане фехтования, а... в другом плане. Как назвать это другое, Ичиго не знал.***
– Ты отвлекаешься, – сказали ему. Почти над самым ухом. От неожиданности Ичиго отшатнулся, тяжелый боккен повел его в сторону, и он, поскользнувшись, сел с размаху на траву. – Думаю, понятно, почему не нужно отвлекаться, да? – Мибу, по счастью, не насмехался. Серьезен он был, как могила. И это, признаться, устраивало Ичиго больше, чем манеры, скажем, Урахары. – Сенсей, у меня вопрос, – решился он. – Я слушаю. – Зачем я это делаю? – Что именно? – Все это. Стойки, удары, шаги. Сенсей, я... у меня есть кое-какой опыт драк с оружием. Это слишком просто. Мибу Ория поднял одну бровь. – Вот как. Хорошо, я понял, в чем суть вопроса. Вставай. Ответ будет длинным. Ичиго поначалу не понял. И только когда Мибу дошел до крыльца, аккуратно положил трубку и взял второй боккен, сообразил, что сейчас его, видимо, будут пытаться выпороть за самонадеянность. Ну ладно. Заодно можно будет посмотреть, чего стоит учитель фехтования. – Атакуй, пожалуйста, – сказал Мибу. Не занимая никакой стойки, опустив боккен к земле, без грамма видимого глазу напряжения. Даже Урахара – и тот во время тренировок все-таки готовился защищаться. Ичиго бросился вперед, представляя себе Зангецу на месте боккена. Где-то глубоко внутри отозвалось знакомое чувство: находясь в физическом теле, выпустить занпакто нельзя, но его присутствие все равно чувствуется... ...промахнулся, потерял равновесие, пропахал землю носом. Мибу, казалось, даже не шевельнулся. – Еще раз. Промахнувшись вторично, Ичиго решил, что что-то тут нечисто, и следующий удар наносил уже осторожней, не чтобы попасть хоть куда-нибудь – занпакто довершит остальное, – а прицельно в левое плечо противника. И теперь увидел, как Мибу, все так же не поднимая боккена, чуть разворачивается корпусом, отклоняется, пропуская чужое оружие мимо себя – а потом с неожиданной улыбкой толкает Ичиго в плечо свободной рукой. Улетел Ичиго на другой конец дворика, пару раз кувыркнувшись. – Цел? – поинтересовался наставник. – Ы! – сказал Ичиго вместо «да», пытаясь отдышаться. – Сенсей, как вы это делаете?! – Ты сам все делаешь. Я только ускорение придал. Еще показывать? – Угу, – вот теперь Ичиго твердо вознамерился все-таки попасть в цель. Ну не сможет же Мибу увернуться от прямого в корпус?! Как выяснилось, уворачиваться он и не стал. Он просто вышиб у Ичиго из рук боккен. – Я не сильнее тебя, Ичиго, только опытнее. Я использую твои собственные ошибки. Ичиго замялся. Да, в фехтовании Мибу, конечно, специалист. Но как объяснить, что ему, Ичиго, не совсем это нужно? – Сенсей, я... Я когда дерусь серьезно, больше полагаюсь на, ну... внутреннюю силу. Это по-другому... – Понятие рейацу мне знакомо, не беспокойся. На пару секунд Ичиго забыл дышать. – Но это ровным счетом ничего не меняет. – Знакомо?! – Не кричи, пожалуйста. – Сенсей! Вы что, тоже шинигами в отставке?! – Да нет, – впервые Мибу улыбнулся, как улыбается обычный человек, услышав что-то смешное. – Я пока еще жив, в прямом смысле слова. Но с шинигами знаком. Ичиго яростно почесал в затылке. Вот же ж! Нужно было ехать аж в Киото, чтобы и там нарваться на такого же, как сам... Впрочем, это облегчает дело. – Но сенсей, вы же тогда знаете, что рейацу все решает, и еще что занпакто умеет, а не фехтование. – Нет. Здесь ты ошибаешься. Впрочем, многие шинигами так ошибаются, – Мибу снова чему-то улыбнулся, только Ичиго не понял, чему. – Все решает твоя внутренняя концентрация. Ты можешь обладать чудовищным запасом рейацу, твой занпакто может быть многосторонним оружием, но если ты сам не знаешь точно, чего хочешь в каждый конкретный момент, ты проиграешь бой. – Я хочу защитить своих. Я хочу победить. Этого мало? – Это очень хорошо, необходимо, но этого мало. Ичиго, пойдем в дом. Разговаривать на улице уже не сезон.***
– Я не мог бы за две недели научить тебя фехтованию, – сказал Мибу на прощание, – да и не думаю, что это от меня требовалось. Но надеюсь, что я показал тебе, как ставить перед собой цели. – Угу, – отозвался Ичиго. В голове у него роились вопросы, сотни вопросов, в противовес десяткам уже заданных. Десять дней Мибу учил его концентрироваться, искать, каким именно путем добиваться победы, смотреть вокруг, не отвлекаясь от боя, оценивать слабые места противника, видеть чужую неуверенность и прятать собственную... И держать, держать внутри себя стержень цели: желание победить именно этого противника именно затем, чтобы получить такие-то и такие-то возможности. Измерять ценность победы не только своей или чужой жизнью... – Можно и жизнью. Только так ты не проживешь долго. Поломаешься. Или вообразишь себя бессмертным. И то, и другое – мгновенный проигрыш. – Может случиться так, что тебе придется выбирать, кого из любимых ты будешь защищать. Просто потому, что порваться надвое нельзя. Выбери – и поставь себе цель одержать победу очень быстро, чтобы успеть победить еще раз в другом месте. – Не позволяй себе гневаться на противника. Не позволяй себе обижаться на противника. Ты можешь видеть в нем человека только в одном случае: если, сражаясь, ты спасаешь его самого. Поставь тогда цель победить, не убивая, и стремись именно к ней... ...и множество, множество других наставлений. С примерами. С тренировками. Ичиго сумел достать Мибу только один раз – когда поставил себе целью закончить тренировку на пять минут раньше. – Правильно, – сказал наставник, растирая предплечье, где вскоре обещал проявиться отменный синяк. – И так во всем – ты привыкнешь со временем. Я надеюсь, что у тебя есть это время.***
Поворачиваясь, чтобы уйти, Ичиго вдруг вспомнил, что так и не задал одного вопроса: откуда Мибу знаком с Ишшином?! Он обернулся назад и увидел светловолосого парнишку в оранжевом свитере, появившегося словно бы ниоткуда и заходящего в Ко Каку Рю как к себе домой. Мибу приветствовал гостя легким поклоном. Потом пространство дрогнуло, и на месте входа в Ко Каку Рю возникла стена с рекламным плакатом. Исчез и фонарь с надписью. Спеша по широким улицам Киото к вокзалу, Ичиго перебирал в мыслях запомнившиеся советы, примерял их к былым своим боям и думал, что, наверное, он не хочет знать, где его отец заводит такие вот знакомства. Меньше знаешь – крепче спишь. А если ему понадобится совет Мибу, то ведь телефоны и впрямь никто не отменял.