7 минут

1 октября. Воскресенье. 14:17. — Спасибо,— мягко улыбаюсь и забираю два стакана кофе. Вставляю наушники, перехватываю стаканчик и выхожу из местной кофейни. На улице свежо и серо. Вдыхаю осенний воздух полными легкими, пытаясь унять внутреннюю дрожь. В кармане пальто лежит новый дешевый телефон, который я купила на скопленный деньги. От факта, что в моих руках будет лежать телефон Шистада - воротило. Смотрю на облака и мысленно прокручиваю слова, которые хочу сказать своей подруге, но чем ближе я подхожу к месту назначения, тем сильнее нервничаю. Хочу избежать глупой неловкости, но понимаю, что это навряд ли возможно. — Все будет хорошо,— проговариваю одними губами. Прохожу несколько магазинчиков с прессой, пекарню и сворачиваю к перекрестку. Музыка в наушниках сменяется на мелодию звонка. — Блин! Вижу пешеходный переход, мелком смотрю на светофор, перехватываю картонную подставку и стараюсь как можно быстрее вытащить телефон из кармана. Теряю равновесия, слышу хруст дерева и чувствую, как край горла толстовки резко душит меня. Горячий кофе разливается на пальто и руки, обжигая кожу ладоней и запястья. Даже через мелодию звонка я слышу сигнал машины и взволнованный голос парня, что держит меня за шкирку. Водитель что-то кричит, высовываясь из окна. Я понимаю это по красной шее и набухшим венам. — Совсем спятила?— парень срывает мои наушники, опуская руки на плечи. — Я не...— ошарашенно бормочу, оглядывая разлетевшийся в щепки скейт — Не видела светофора... — Я уже это понял,— взгляд бегает по моему лицу и спустя пару секунд осматривают всю целиком,— Черт, твои руки. Он выхватывает два стакана и выбрасывает в рядом стоящую урну. — Твой скейт...,— поворачиваю голову вправо и вижу лишь обломки скейта, колесики отлетели. — Ничего не болит? Отрицательно мотаю головой и облизываю губы, поднимая глаза. Ему не больше двадцати. Замечаю густые брови, зеленые, теплые глаза и высокий лоб скрытый выпадающими волосами из под капюшона. Слабые родинки на сильно впалых щеках, шрам под левым глазом где-то в районе скулы, ровный нос, острые подбородок и небольшие, асимметричные губы. Он стаскивает рюкзак с плеча. Темно-синяя застиранная толстовка висит на широких, но худощавых плечах. На нем серое пальто, темно-синие джинсы и белые кроссовки счесанные, видимо, скейтом. — Извини, я оплачу тебе новый скейт,— смотрю на разбитую доску. — Я Томас,— не обращая внимания, он и достает из рюкзака влажные салфетки,— Давай, вытру твои руки. Не успеваю ничего ответить, мужские ладони аккуратно соприкасаются с моими руками, закатывают рукава пальто, вытирая оставшийся кофе. Места ожогов покраснели и немного саднит. Томас мягко протирает салфетками кожу и одежду от пятен. Я молчу и я удивленна, что у него вообще есть влажные салфетка. Для парня - это редкость. — Скейт - небольшая плата за спасенную жизнь,— убирает салфетки обратно в рюкзак и поднимает глаза, встречаясь с моими,— Хоть я его и любил. Парень дружелюбно улыбается и поправляет лямки. — Оу, я выкинул твой кофе,— он указывает на позади стоящую урну и на несколько секунд робеет. — Не страшно,— улыбаюсь в ответ и поправляю рукава,— Спасибо. — Как тебя зовут? — Таллия. — Хм,— он прислоняют большой и указательный палец к подбородку, сводит брови,— Значит тоже на "Т" ? Дурацкая констатация факта вызывает легкий смех и волну позитива. Я оглядываю улицу и светофор напротив. Осталось 15 секунд. — Я понял, лучше проведу тебя через дорогу, а то мало ли... Он смотрит на меня и улыбается. Его глаза теплее солнца. Томас осматривает улицу и жестом руки предлагает мне идти. Я киваю и засовываю руки в карманы пальто, переходя дорогу в молчании. Оно было легким и приятным, не тянущим на дно и не приносящим боль. Парень собирает остатки скейта и перехватывает все в одну руку, другой дружелюбно махая на прощанье. — Впредь, смотри по сторонам, Таллия!— выкрикивает и вновь улыбается, поправляя выпадающие волосы, направляется в другую сторону от парка. — Томас,— я сжимаю телефон в кармане и набираюсь смелости,— Оставишь мне свой номер? 14:25 — Зачем звонил? — Мама просит тебя не задерживаться завтра в школе и приехать на ужин чуть раньше,— как-то нервно бормочет Юнас. — Зачем? — Отец прилетел, хотел поужинать... Я теряю дар речи и всего на пару секунд теряю равновесие, стоя у входа в парк. "Отец? Серьезно? А это кто вообще?" — Я переночую у Евы. — Блять, нет, Талия, не оставляй меня с ним. — Свали куда-нибудь. Я не буду ужинать с ним. — Свалить и оставить маму один-на-один с этим мудаком ? Меня съедает чувство вины, вдыхаю осенний воздух полными легкими и нехотя соглашаюсь приехать раньше. — Передай маме, что если он что-то вытворит, я с него кожу живьем сдеру. — Встань в очередь, милая. Я грозился сломать ему ноги. Смеюсь в трубку и представляю предстоящий ужин в гробовом молчании. Мой отец либо вампир, либо мудак. Но я склоняюсь к тому, что он - самый мудаский вампир из всех мудаков, которые бывают вампирами. Его на белый свет не вытащишь, он поэтому приедет на ужин. Ну, а пояснять почему мудак - думаю не стоит. — Только не забудь, хорошо? — Хорошо. Нажимаю на отмену звонка и осматриваюсь. Вход в парк украшает арка из золотой листвы и высокий, черный, кованный забор. Тут так тихо, это одновременно успокаивает и пугает. Я хочу думать, что разговор вообще состоится. И не мешало бы извиниться. Прохожу арку и несколько деревянных мостиков. Белоснежная голова виднеется все отчетливей, а я с дурной сильной сжимаю телефон в кармане пальто. — Привет,— бормочу я и мне кажется, что это слишком тихо, но она разворачивается, держа в руках два стакана с чем-то горячим. — Привет! Я взяла нам чай, если ты не против.— Она мягко улыбается мне и протягивает станка. Мимолетно бросаю взгляд в сторону выхода и меня греет эта ужасающая ситуация с Томасом и его скейтом. Забираю стакан и обхватываю ладонями, греясь. — Спасибо. Мы медленно бредем вдоль деревьев и маленьких садиков. Молчание во мне надувается словно пузырь, с каждым разом неприятней дышать или сглатывать. — Как твои дела?—Она первая подает голос и тут же отпивает, занимая себя. Нервничает, скорее всего не меньше меня. Это греет мне душу. — М-м, отец приедет завтра на ужин,— отпиваю зеленый чай и смотрю вперед. — Твой? Серьезно? Погоди, его же склеп где-то в этом парке,— Сатре подставляет ладонь ко лбу и щурит глаза, делая вид, будто что-то ищет. Тихо смеюсь и горячий чай согревает мне душу. Я скучала по ней. Белые волосы трепет ветер, она аккуратно убирает прядь за ухо и улыбается мне. — Уже подготовила кол и чеснок? — Хотела тебе предложить заняться этим, а чеснок я беру на себя,— хихикаю. — О, я готова! Ты знала, что я спец по оригами? Не думаю, что разница велика: складывать бумажки или стругать колья. Нура подхватывает мой заливистый смех и легонько толкает меня в плече. Мы проходит большой мост под которым журчит слишком маленький ручей и я смотрю вниз. Камни пенят воду, будто взбивая для крема в ароматной кондитерской. Хочется дотронуться рукой, но я сразу же откидываю эту идею и хмурюсь: — Зачем строить такой большой мост для такого ручейка? — Напишем жалобу? Сатре в хорошем расположении духа и почти всегда шутит. Мне это нравится. Усмехаюсь ее ответу и примечаю лавочку возле небольшого сада камней. Но времени и желания оттягивать разговор - нет, я аккуратно беру Сатре за рукав пальто и удивляюсь своей смелости. Прочищаю горло и смотрю на свои ботинки. — Я хочу извиниться,— голос звенит как мелкий колокольчик, мне становиться противно. — Все, что я тебе наговорила - бред собачий. Мне просто было обидно, что ты так просто ушла из нашей компании и поддержала Шистада, а не меня. Еще эта Лоралин, которая везде хвостом бегала за тобой...— Она прерывает меня крепкими объятиями и я умолкаю. — Талия, тебе не за что извиняться. Мне нужно было поговорить с тобой сразу же, когда все это приключилось. Но у меня попросту не хватило смелости...— Она отпускает меня и я вижу скопившиеся слезы в ее глазах. — Не смей плакать,— грожу ей пальцем и улыбаюсь,— Иначе я тоже начну! Она смеется и обнимает меня еще раз. — Что ты узнала на счет фотографий? Кто это был? Мы садимся на лавочку и я достаю из кармана телефон Шистада. Включаю, зажав кнопку и экран белеет. — Это телефон Криса. Ее глаза удивленно осматриваю вещь, затем меня. Она не решается забрать телефон из моих рук, хотя очень хочет. Да, поверьте мне, я тоже бы подумала, что это просто галлюцинация. — Когда была драка, я выронила свой. Он дал мне его взамен, но я не хочу, чтобы его вещи хранились у меня. Тем более телефон. Пожимаю плечами на ее вопросительный взгляд и протягиваю телефон. Она медлит, но забирает, крепко сжав. — Передай ему, как будет возможность. Меня Лоралин к нему точно не подпустит, она ведь на привези, всегда рядом с ним. Смех Сатре разлетается, пробуждая во мне теплые воспоминания нашей дружбы. — Да и мне не особо хочется делать это самой,— честно признаюсь ей, глядя на бумажный стакан в руках. — Без проблем! Ее голос звучит бодро, от чего я чувствую приливающую силу. С Сатре я сверну горы, поверьте мне. — А что на счет фото?

***

2 октября. Понедельник. 11:05 Дайте мне пару секунд осмыслить сказанное. У нее появился парень? Я наблюдаю за тем, как Вильям откусывает кусок от свежего сэндвича и пережёвывает. Меня будто ударили по голове, но не настолько сильно, чтобы я отключился (а очень бы хотелось). — Что это ещё за Томас? — Хмурюсь так, будто имя этого парня жжет мне язык. — Не знаю,— пожимает плечами,— Нура сказала, что он буквально вытянул ее за шиворот из под колёс. Я давлюсь остывшим (Слава всем Богам) кофе и вытираю рот салфеткой. Она совсем идиотка? — Блять, ещё самоубийства мне не хватало... Вильям смеётся и откидываю салфетку, об которую пару секунд назад вытирал испачканные пальцы. Он с большим аппетитом пережевывает свой обед и запивает газировкой. Да, он недолюбливает Васкес, но это не повод веселиться над тем, что она чуть не умерла. — Что смешного? — Ты правда думаешь, что она бы бросилась из-за тебя под машину? Молча гляжу на него несколько секунд и в глубине души понимаю, что она бы не лишила себя жизни из-за такого мудака - как я. По-моему, это я должен кидаться под машины... Вильям отрицательно качает головой и улыбается. Он все время улыбается. Какого хрена? — Ты просто трахнул ту пустоголовую, потому что тебе восемнадцать и ты недалекий, Крис. Ну, либо недалекий твой член, так как не может находиться в штанах больше десяти-двенадцати часов, чтобы не потереться обо что-нибудь. — Иди к черту. — Скажите это ей,— Лоралин отбивает каблуками у меня за спиной. — Блять. Роняю лицо в ладони и пытаюсь ровно дышать. Практика дыхания, вот что мне нужно! После того, как я не приехала на какой-то там обед или ужин (неважно), я надеялся на ее мозги. Сомневался, скажу честно, но, все-таки, надеялся. Наспех слепить совсем дурацкий повод покинуть квартиру и она уже мне поверила. Должно же быть понятно, что она меня вовсе не волнует. Скорее даже раздражает. Ее запах, манера речи, стоны во время секса. Господи, да все раздражает! То, как ходит и жует жвачку, как пьет чай и демонстративно оттопыривает мизинцы. Как фальшиво улыбается моим друзьям и делает вид, что безумно их любит. Меня раздражает ее музыкальный вкус и выбор фильмов. Она вся меня раздражает. — Привет милый,— она кладёт ладони мне на плечи, морщусь и тут же убираю. — Привет,— бурчу себе под нос. — Как дела? Она обращается ко мне, но смотрит в карие глаза Магнусонна. Надо отдать Вильяму должное, он не обращает на неё совершенно никакого внимания и не подкалывает меня, от чего бы мне хотелось снести ему челюсть. Еннос будто не замечает, что ее присутствие здесь абсолютно ни к чему и проводит своими пальцами по моей щеке. Меня неприятно передергивает. — Не трогай меня. — У-у, кто-то сегодня не в настроении,—противно сюсюкает над моим ухом и мне впервые хочется ударить девушку. Впечатать ее пустую голову в стол и посмотреть, как из нее выйдет воздух. Я серьезно. — Просто ты еще не отсосала ему,— Вильям допивает газировку и убирает все на поднос. — А Нура уже. — Что ты хотела, Лоралин?— я не даю ответить другу и оборачиваюсь к девушке, которую не хочу. Ни сейчас, ни потом. И дело не в сексе. — Пообедать— пожимает плечами и претворяется дурочкой. — Лоралин, мы обсуждаем мои дела,— Магнусон вытирает уголки губ, — Личные. Отбрасывает салфетку на поднос, отодвигает в сторону и откинувшись на спинку стула, скрещивает руки. Я завидую его выдержки. Мы, наверное, поэтому и подружились. Мое шило в заднице не раз прикрывал именно Магнуссон, сохраняя свое спокойствие. Или это хладнокровие? В любом случае, это качество во многом ему помогает. Особенно в дружбе со мной. — Ты лишняя. — Крис? Она смотрит на меня в упор и я впервые не хочу ничего комментировать. В последнее время мои комментарии вообще не уместны. Что бы я не сказал, все равно все чушь несусветная, я это уже сам понимаю. — Приятного аппетита,— я будто слышу скрежет ее зубов. Лоралин уходит так же быстро, как появилась, а я испытываю стыд. За неё или за себя - непонятно, но если бы мне дали вариант зарыться головой в песок, я бы не раздумывая закапал все свое тело. — Если ты всерьез решил вернуть Васкес, то тебе стоит прекратить все это дерьмо. — Я не приехал на ужин к ее матери или отцу... — К Талии? — Да нет же, к Еннос,— устало откидываюсь на спинку стула и кручу в руках пустую банку от газировки,— Мне нужно было как-то выпроводить ее из квартиры и единственное, что пришел на ум, сказать ей, что я приеду на ужин, поэтому ей стоит поторопиться с готовкой. Я думал, что ей хватит мозгов понять, что это просто предлог. — Почему не приехал? — Провожал Талию до дома. — Провожал?— Магнуссон ведет бровью. — Ну, на машине,— я замялся. — Ты следил за ней? — Ты бредишь? — Ты за ней следил,— смех Вильяма мягко вырывается наружу и он отрицательно качает головой. — Да, ладно. Я следил за ней, но ради ее же безопасности. — Ты больше похож на маньяка, чем на любящего парня. — Ты знал, что по статистике в среднем за год пропадают 300 девушек в возрасте от 16 до 20?— Поднимаю с пола рюкзак и закидываю на плечо, забирая поднос с едой. — Боже,— Магнуссон тяжело вздыхает и оставляет поднос на пункте выдачи,— Я за нее боюсь. — Мне нужно узнать, кто такой этот Томас.

***

— Мам?— скидываю рюкзак в коридоре и снимаю ботинки. В доме как-то зябко и неуютно. Мысль, что мне придется есть с так называемым отцом за одним столом - невыносима. Я ненавижу его и это видно невооруженным глазом. Надеюсь, что Юнасу хватит выдержки, потому что на меня рассчитывать явно не стоит. Снимаю куртку и зову маму еще раз, но в ответ тишина. Слышу шаги и облегченно вздыхаю, надеюсь, что этот мужчина еще не приехал, вешаю одежду на крючок. — Привет, Талия. Резко оборачиваясь, теряю дар речи и забываю ответить. Рассматриваю мужское лицо и мне становиться не по себе. Руки в карманах, он явно похудел. Небось та девчонка так и не научилась готовить, зато отменно трахается, в этом я уверена. — Где мама? Прохожу мимо него, брезгуя. Зря он приехал. Очень зря. Захожу в столовую и вижу Юнаса, он помогает сервировать стол. Для чего они это делают? У нас не гребанный праздник. Лучше положите пластиковые тарелки и приборы ему не давайте, так справиться. — О, детка, я не слышала, как ты вошла,— она целует меня в лоб и ободряюще улыбается. Я вижу, как ей не комфортно. — Зато он слышал,— киваю в сторону входной двери, складывая руки на груди. — Талия,— Юнас подзывает к себе и отдает миску с салатом. — Какого хрена происходит? — Расслабься. — Не могли пиццу заказать? У нас не Рождество, чтобы так бесполезно переводить продукты,— шепчу в ответ брату и вижу в проеме чужого мне человека. — Я согласен, не нужно было так заморачиваться. — Брось, здесь всего пара салатов,— мама отмахивается и приглашает всех за стол. — Куда делись твои волосы, сынок? "Сынок? Он в своем уме?" — Военная подготовка, нужно было побриться,— Васкес пожимает плечами и кладет пару ложек картофельного пюре. — И как прошло? — Не знаю, обычно. Отце смеется, заводя на в тупик, мы переглядываемся. Вечер плавно перетекает в русло вопрос-ответ. Мама рассказывает про работу и наши достижения в учебе, Юнас рассказывает про увлечения скейтбордом, я изредка комментирую какие-то истории. Время близится к восьми часам, мы мирно пьем чай. На столе красуется торт, который приготовила его мама. Я никогда не называла эту женщину своей бабушкой, во-первых, потому, что я ее никогда не видела. Во-вторых, она никогда не считала нас за внуков, потому что моя мама, по ее словам, была не достойна ее сына. Она даже не появилась на свадьбе. Мерзкая, глупая, старая мегера. — Талия, я слышал ты увлекаешься рисованием? Поднимаю на него глаза и удивляюсь сказанному. Карандаш в моей руке последний раз был в одиннадцать лет. Более я не притрагивалась к этому делу. Мне нравилось рисовать, но это всегда было что-то несуразное и странное. — Нет. Он удивленно смотрит на маму, затем на меня. Ты опоздал, отец, и опоздал очень сильно. — Да? Мама рассказывала, что ты посещаешь кружок рисования. — Ей было одиннадцать, Йорк,— мама делает глоток чая и улыбается мне. — Да, выросли вы быстро! Пауза виснет тяжелым грузом. Парад лицемерия длиться уже около нескольких часов, пора заканчивать. Юнас смотрит на меня, будто читая мысли и вытирает уголки губ, убирая столовую салфетку на стол. — Что ж, нам с Талией нужно делать работу по алгебре,— встает из-за стола,— Поэтому... — Да, мне уже тоже пора. — Я помогу убрать со стола,— обращаюсь к маме и собираю приборы. — Я привез вам небольшие подарки, надеюсь, что вы не откажете мне. — Йорк,— женский голос отрицательно одергивает мужчину и он нервно улыбается. В чем дело? — Это два билета на весенние каникулы к нам с...,— отец резко кашляет,— ко мне в Лондон. Вы сможете посмотреть город и отдохнуть. Юнас смотрит на протянутые билеты, я смотрю на маму, она устало вздыхает и отводит взгляд. Я знаю, для чего он приехал. Решил принят участие в воспитании детей, о которых вспомнил только вчера. Что ж, может засунуть себе эти билеты в задницу. — Юнас?— он с надеждой смотреть на новоиспеченного сына и протягивает билеты. — Извини, у нас поездка с классом в Финляндию. Мы не сможем. Васкес откровенно, но так правдаподобно лжет ему глядя в глаза и печально улыбается. Чертов актеришка. Мамины плечи облегченно поднимаются, пока она складывает посуду в раковину. Я пожимаю плечами. — Оставлю их вам, если вдруг планы поменяются. Спустя двадцать минут отец уезжает, я облегченно закрываю за ним дверь, мы остаемся семьей на кухне. Молча убираемся и ждем, когда этот вечер подойдет к концу. Моя выдержка поразила меня настолько искренне, что Юнас мне аплодировал после того, как замок парадной щелкнул. Тяжело осознавать, что когда-то он и был нашим папой. Не отцом по праздникам, а папой 24\7. Папой, который дует на коленки упавшей с велосипеда дочери и подбодряет сына на соревнованиях по плаванию. Который делает домашнее задание, пока мы спим и ласково целует в лоб, желая сладких снов. Который убивает монстров под кроватью и помогает справиться со своими, когда они травят изнутри. Но он отец по вызову, я его не знаю. И не хочу, если честно. Запрыгиваю на столешницу около раковины и вытираю полотенцем вымытые тарелки. Мне хочется, чтобы мама знала, как мы ее любим. Даже если дочь ее сущий дьявол, а сын вечно укуренный и с кучей проблем. Даже тогда, когда мы сбегаем на вечеринки и тратим последние деньги на всякую всячину. Мы любим ее и никогда не дадим в обиду. — Спасибо за твое терпение, Ли,— женская, родная рука гладит меня по щеке и в душе теплеет. — Ты ведь знаешь, что у нас не планируется никакой поездки?— Юнас обнимает ее за плечи. Он значительно выше. — Конечно,— мама легко смеется и гладит его по выбритой голове,— Мне так повезло с вами. — Я так люблю вас,— обнимаю родных мне людей и наслаждаюсь моментом. — Господи, что с ней стало, Юнас? — Достань градусник, мне кажется, она больна,— брат прикладывает руку ко лбу и театрально охает. — Ой, идите вы! Дом наполняется смехом и теплотой. Уютной, комфортной и свойской. Той, какая была до приезда отца. Той, которая царить здесь всегда. Всё наше детство и юность. Всю нашу жизнь, пожалуй. 3 октября. Вторник. 13:23 Закусываю край ручки и улыбаюсь. Девочки что-то бурно обсуждают. Ева рассказывает про нового парня на Тиндере, он, похоже, пловец из лицея в центре города. Сана грызет яблоко, Крис рассказывает про выходные с бабушкой и дедушкой. Наконец-то что-то хорошее. От кого: Томас Как дела, пострадавшая? В тот день, этот загадочный парень оставил мне свой номер телефона. Я до сих пор удивляюсь, как в такие моменты я теряю контроль и смелость. Томас улыбался и казалось, что он - солнце. Хотелось коснуться. Нура садиться рядом со мной, легонько толкает меня в плечо и подмигивает. Вливается в диалог к девочкам и крадет у Саны ломтики моркови. После того, как девочки узнали, что мы помирились, Вильде предложила устроить пижамную вечеринку и запротестовала, когда Ева предложила позвать парней, ссылаясь на мировое примирение. — Это тот парень?— Нура шепчет мне, кивая на телефон. — Томас,— на пару секунд укоризненно бросаю на нее взгляд и смеюсь,— Да, это он. — Что пишет? — Спрашивает как мои дела. Ответить сейчас или подождать? Белокурая хохочет и качает головой на мой вопрос. Девочки увлеченно обсуждают вечеринку. — Ответь сейчас, зачем ждать? — Не знаю. Вдруг он подумает, что я ждала. — А ты ждала? — Отстать,— закрываю ладонями лицо. Кому: Томас Пострадавшая хорошо, как дела у спасителя? От кого: Томас Хорошо, купил новый скейт. Хочешь заценить? Кому: Томас Скинешь фото? От кого: Томас Покажу в живую Смущенно улыбаюсь и блокирую телефон. Сейчас зачет по испанскому и, надеюсь, что моя голова хоть что-то помнит. Девочки поочередно оставляют подносы на пункте выдачи и мы покидаем столовую, расходясь по кабинетам. Сана поправляет сумку и подозрительно щуриться в мою сторону. Я не успела рассказать ей про случившееся, было просто некогда. — Я расскажу тебе все после зачета, хорошо?— читая ее мысли, складываю ладоши и молю согласиться. — Все-все?—заходим в кабинет, располагаясь за привычной партой. — Все-все, обещаю. — Смотри мне. Ее улыбка греет меня изнутри. Поднимаю руку и прошу отпустить меня в туалет. Учитель положительно кивает и я тихо прикрываю дверь в класс. Шпаргалка в кармане джинс должна спасти меня, быстро пересекаю коридор и забегаю в туалет, закрываясь в кабинке. Смотрю всю нужную информацию и проговариваю шепотом. У меня есть не больше трех минут, иначе я вызову подозрения. Закрываю глаза, еще раз проговариваю, сверяюсь и выбрасывая бумажку в унитаз, смывая. Мою руки для правдоподобности и выхожу из туалета. Повторяю про себя всю нужную информацию и резко моя спина соприкасается с бетонной стеной. Передо мной Шистад. Во всей, мать его, красе. — Нет, нет, нет. Нет, блять, нет. Только не сейчас. Его очередная чушь выбьет из головы все то, что я повторяю последние несколько минут. Он снова все испортит. Ему не в первой. — Нам нужно поговорить. — Нам?— удивляюсь его наглости,— Нет никаких нас, Шистад! Пусти!— пытаюсь отпихнуть его, но он хватает мои запястья и впечатывает меня в стену. — Выслушай. — Я похожа на девочку-ромашку? — Дай мне шанс все исправить, ладно? — Ты тупой или может быть плохо слышишь? Ты срываешь мне зачет! — Талия, пожалуйста. — Ты все портишь, Шистад! И сейчас и всегда! Отпусти, мне нужно идти. И он отпускает. Только сейчас понимаю, насколько сильно он сжимал мои руки. Потираю запястья и быстрым шагом иду к кабинету. Если я завалю этот гребанный зачет, выпущу ему кишки, намотаю на палку и подожгу как факел. — В следующий раз надевай шапку, иначе я сделаю это сам,— кричит в след, голос звонко отдается эхом в пустом коридоре. — Уебок,— ругаюсь себе под нос и злюсь, вовсе позабыв о шпаргалке.