Слушай песни звезд

Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно? Исаак сам не знал, как оказался тут. Тут, в полночь, на крыше – куполе, заметил внутренний педант, – собора Святого Павла, сидя на чужой клетчатой рубашке – сидеть на грязной черепице не позволяла брезгливость – и держа в руках тоже чужой термос с кофе и ожидая звездопад. Ответ, почему такой аристарх и зануда мог залезть – не совсем законно – на купол действующего собора, да еще и ночью, сидел подле него, настраивал телескоп и улыбался во все зубы. Эдмунд Галлей, который каким-то образом выпросил у Кристофера Рена разрешение забраться на купол ради звездопада – все ради учёбы – казался сейчас щенком, которого впервые вывели в собачий парк : носился по куполу, угрожая свалиться со всех трёхсот шестидесяти пяти футов вниз, все время что-то спрашивал у Исаака и убегал, не дожидаясь ответа, поправлял телескоп, смотрел в него, подзывал Исаака, потом снова отбегал на край купола и смотрел вниз… Перфекционистическая сущность Исаака сломалась на третьем круге. Так что когда к нему подбежал Галлей с очередным вопросом – в этот раз что-то вроде «а можно ли установить аппаратуру на крест» - то он просто схватил его за руку и усадил подле себя. -Тише. Когда, ты говоришь, начинается звездопад? – Исаак сделал почти невозможное: тёплые и заботливые интонации пробивались через еще обычный, ровный и лекторский голос. – Где-то в час, но может немного раньше, все же тут есть небольшое отклонение… - начал было Эдмунд, но резко замолк. – Это же был один из тех вопросов, которые к чему-то ведут? -Нет. Это просто предложение – или совет, как будет угодно – тебе сесть и успокоиться. Тут, если ты не заметил, довольно неплохой вид на город. И в этом он был прав. Вид был и правда завораживающий. Из-за ярких огней зданий и уличных фонарей, казалось что они сидят на берегу озера, которое отражает необычно яркое для Лондона звёздное небо. Даже Галлей замолк на некоторое время, осматривая все это. Наступившее между ними молчание приносило особое спокойствие, которое не могли наступить нигде, кроме крыши Собора, и никогда, кроме первого часа все еще тёплой сентябрьской ночи. Это спокойствие заполняло собой все, словно мёд, добавленный в чай. Сначала он гладко соскальзывает в кружку, оставляя после себя лишь воспоминания кругами по воде. Потом тихо идёт ко дну, медленно теряя свою сущнось, но так и не доходит, полностью рвстворившись в янтарной жидкости и создав вместе синей нечто новое и гораздо большее, чем каждый из них изначально. Вот и сейчас, двое людей на крыше, накрытые этим молчанием и спокойствием с головой, словно тёплым пледом, создали на куполе свой, маленький мир, состоящий из них двоих, термоса со сладким кофе и безграничным звездным небом сверху и снизу. Никто и не заметил – или просто не придал внимания – как Исаак накинул свой пиджак на них двоих. Как Эдмунд устало опустил голову ему на плечо, утыкаясь носом в шею. Как Исаак зарылся рукой в растрепанные смоляные кудри. Все это казалось естественным и правильным. Все так и должно было быть в этом крошечном мире на куполе Собора Святого Павла. С неба упала первая звезда ровно в тот момент, когда никто и не смотрел на небо, ведь им хватало космоса в глазах напротив. И Исааку было все равно, что если кто-то заметит алые полосы на его спине или череду не менее алых следов на шее Галлея. Эдмунду было все равно, что могут сказать, если заметят все то, что оставит на нем Исаак. Все было правильно и шло так, как должно. А звездопад… Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно?