Ночь исцеления.

Поздний вечер. Ничего не предвещало беды и казалось бы, что можно спокойно ложиться спать, но не суждено было этому исполниться. Телефон Мирона разрывается от настойчивого звонка, тот неохотно тянется к аппарату, не глядя отвечая на звонок: — Мирон, я, кажись, заболел, — севшим голосом сказал Карелин, тут же закашлившись. — Ты все же съел те сырки, даже не дав им оттаять? — голос Фёдорова набирал возмущение. — Ага, я потом еще и мороженным полернул это дело, блять. Привези мне что-нибудь от кашля и боли в горле. Да, Слава сейчас просил о помощи именно Мирона, а не кого-то еще. А все потому, что уже продолжительное время они ведут любовные интрижки. — Вот уебок, температуру измерил? — Мир…я градусник разъебал давно, так что нет. Но я не думаю, что она есть, -Слава снова закашлял в трубку, что повело за собой незамедлительную реакцию со стороны Окси, в виде сведенных на переносице бровей. — Скоро буду, — Он не стал говорить еще что-либо, просто отключился, а после этого сразу же пошел одеваться. Ранняя осень в Питере была щедра на холодные ветра и дожди. Благо, сейчас все ограничилось только сильным и холодным ветром. Оксимирон дошел до ближайшей круглосуточной аптеки, вкратце описал фармацевту симптомы болезни Карелина и купил препараты, которые ему посоветовали. Выйдя из аптеки, он быстрым шагом поплелся в сторону дома Славы, так как жил он не очень далеко от дома самого Мирона, что было только на руку. Добравшись до девятиэтажки, в которой проживал Гнойный, мужчина проскользнул в подъезд вместе с кем-то из жильцов и быстро поднялся на седьмой этаж, начиная звонить в дверь и стучать. Однако дверь никто не открывал, тогда Мир резко дернул на себя ручку, уже успев подумать о худшем. Быстро скинув обувь, мужчина понесся в комнату, где горел свет. С Карелиным все оказалось хорошо, он лежал на диване, с влажной тряпочкой на голове и переодически хлюпал носом, покашливая. — Почему ты держишь дверь открытой? — Тебя ждал, Оксаночка… — Я смотрю, ерничать у тебя силы есть, значит я могу идти спать. — Нет, их нет. Это рефлекторно. Мирон тяжко выдохнул, проходя вглубь комнаты, присаживаясь на диван рядом со Славой и убрал с его лица посторонний предмет, сразу, касаясь губами его лба. — У тебя такие холодные губы. — Закрой рот, у тебя жар, дебил. Не зря я все же взял и жаропонижающее. Слава покрутил головой в разные стороны, непонятно зачем, а после коснулся рукой лица Окси, проводя по щеке так, что мужчина едва заметно вздрогнул. — Ты так беспокоишься за меня. — И? — Это так…приятно, — Слава развел уголки губ в улыбке, а Мир закатил глаза. — Пошли в кровать, там тебе будет удобнее спать. Карелин сщурил глаза и внимательно посмотрел на мужчину, медленно поднимаясь с кровати. — Только если ты останешься на ночь. — А у меня есть выбор? Гнойный хмыкнул и пошел в соседнюю комнату, сразу плюхаясь на кровать звездой. Мирон тем временем сходил на кухню за водой и стал потрошить упаковки с лекарствами. Мужчина переживал за состояние своего любовника, поэтому пытался делать все как можно быстрее, но аккуратно, тем более, он знал, что от простуды не умереть. — На, выпей это, — Окси протянул Славе стакан воды и кучу таблеток, тот быстро выпил и поставил стакан на рядом стоящую тумбу. — Мир, а какого хера ты меня даже не стебешь, м? — Стеб — это словесный удар, а больных и лежачих, как говорится — не бьют. Мирон что-то держал в руке, затем отвернулся от парня, повернулся спиной, а после присел рядом на кровать с Карелиным, хватая за плечи и заваливая того на спину. Смотря прямо в глаза, Фёдоров накрывает губы Гнойного своими, проникая языком в его рот и вливая горький сироп. Чувствуя, как Слава пытается отстраниться, Мир сильнее вжимает его в матрац и углубляет поцелуй, ощущая взаимность, проводит своим языком по чужому, затем затрагивает нёбо и отстраняется. — Сука, хитрый жид, влил горький сироп. Хотя, такой способ передачи лекарств мне по нраву. — Еще бы тебе такое не по нраву было, всегда тебе сиропы так вливать буду. — Ты можешь вливать в меня таким путем всё. — Что ж, заметано.