Минуты осени

Сергей проснулся от странного звука и, разлепив глаза, уставился на Олега. Тот сидел рядом, уткнувшись в планшет и нервно стучал пальцем по его корпусу. — Сколько времени? — Сергей приподнялся на локтях. — Около двух. Я разбудил тебя? — Да. — Он остановил его руку и заглянул в глаза. — Как ты себя чувствуешь? — Олег провел дрожащими пальцами по рыжим волосам. — Я в порядке, а ты? — Серый потянулся к нему и оставил влажный поцелуй на щеке. — Не хочешь выпить лекарство? — Уже. Кажется, я тоже привык к этим таблеткам. — Что-то случилось? — Сергей устроился на его груди и уставился в планшет. — Ничего. — Олег обнял его за плечи и прижал ближе. Его голос хрипел сильнее обычного, сказывалось напряжение. — И твоя система тоже молчит, словно… — Словно все в порядке, а у тебя паранойя. — Он поцеловал Волкова в уголок рта и ласково прошёлся по шее кончиками пальцев. — Брось это, иди ко мне. Олег нехотя отложил планшет, а затем навалился на Сергея, вжимая его в кровать. Тот обнял его в ответ и потерся о его щеку своей. Волков зарылся в рыжие волосы и глубоко вдохнул знакомый, родной запах. Стало чуть спокойнее. Жизнь с Разумовским порой была куда более опасной и насыщенной, чем операции в горячих точках. Несколько лет Олег жил в постоянном напряжении. Каждый день он должен был быть готов к драке, перестрелке, побегу, похищению, возвращению иной личности Сергея в конце концов. Он не мог позволить себе расслабиться и потерять контроль над ситуацией, и его чрезмерная осторожность не раз спасала им обоим жизни. Даже когда спецслужбы потеряли к ним интерес, наёмники всё ещё пытались подобраться ближе. Отдельная история была с врачами, которых нужно было водить к Серому, но так, чтобы их пропажу не заметили, а сами они никому не проболтались. Казалось, что этот ад никогда не закончится, а адреналин в какой-то момент полностью заменит ему кровь, но вот постепенно обстановка вокруг стала куда более спокойной, даже мирной. Сергей не выздоровел до конца, но можно было сказать, что он вернулся в норму. Нападения прекратились, а все попытки их выследить оказались напрасны. Раны зажили, однако шрамы остались. Тревожность, бессонница и подозрительность стали постоянными спутниками Олега. Иногда ему становилось тяжело дышать, все чувства кричали, что вот-вот что-то случится, а сознание мутнело, уступая место иррациональному страху, иногда его могла вывести из себя какая-то мелочь, и он титаническим усилием подавлял в себе желание сорваться на ком-нибудь, уходил в зал и пытался выплеснуть агрессию на инвентарь, а иногда ему начинало казаться, что за ними снова следят, тогда он часами просматривал записи камер, листал новостные сводки и мониторил действия недоброжелателей, но ничего не находил. В таких случаях главной задачей Разумовского было успокоить его, и он знал один единственный действенный способ. — Всё в порядке, — голос Сергея в такие моменты звучал мягко и заботливо. Он покрывал напряженную шею и плечи поцелуями, одной рукой зарывался в темные волосы, а другой нежно поглаживал спину. — Ты устал, давай спать? — Он затянул Олега под одеяло и устроил его на своём плече. Бывало, Серый ещё пел ему колыбельную, как ребенку, но в этот раз Олег смог заснуть и без этого. Сергей считал этот ритуал самой интимной частью их отношений. Он очень ценил, что Олег всё ещё мог довериться ему и гордился, что только он может успокоить Волкова и увидеть его уязвимую часть. Однако, это в разы усиливало и его чувство вины, ведь именно из-за него Олег получил все эти шрамы, и физические, и моральные. Он собственными руками искалечил своего самого дорогого и преданного человека.