Место можешь выбрать сам, Чонгук не против. Так что, если в твои планы не входило другое свидание, то ты наверняка шёл есть или покупать свои любимые полосатые шмотки, морячок ты мой. :))) А это можно сделать и с симпатичным. Высоким. Качком. Я подумал, два качка — это, наверное, будет очень секси. ;) Ты будешь нежным качком, а он типа доминантным!
Вот же ж блять! Чимин почти что разбивает себе лицо рукой. Смена Юнги как раз вечером, и именно сегодня они с Намджуном хотели идти осуществлять их несомненно гениальный и лаконичный план. Пак судорожно строчит Наму сообщения одно за другим, на что получает:Не ссы, малой! Это же как раз нам на руку!
Лаконичность плана немного пошатывается, но в целом Намджун шарит. И Чимин отправляет этому Чонгуку адрес того самого кафе, в котором работает Мин. Что ж, Юнги сам сказал приходить сколько влезет. *** В кафе Чимин приходит первым и садится за хорошо обозреваемый столик где-то посередине зала, откуда видно барную стойку. Юнги крутится как раз у неё и разговаривает с бариста, пока та не указывает ему на нового посетителя. Раздражающего колокольчика здесь на дверях нет, поэтому Мин, видимо, и не заметил. Юнги подходит, чтобы принести меню и не выглядит так, словно хочет убивать, а Пак ему широко улыбается — его ещё ничто (никто) не сбивает и улыбка слетает сама собой. — Хён, привет. Хорошо выглядишь сегодня, — без задней мысли выпаливает Чимин и Юнги хмурится. — А что, обычно плохо? — Проводит рукой по щеке, словно действительно обеспокоен своим лицом. — Нет. Я имел в виду, что… Ну… Ты не мечешь молнии глазами? — Мин приподнимает бровь. — Или мечешь? Только не сердись! Юнги отпускает смешок. — Забей. День удачный просто. Позови, как определишься. Старший отходит обратно к стойке, и как раз вовремя. В кафе заходит Намджун и устраивается на диванах за неприметным столиком. А потом делает невероятное. Чимин наблюдает за ним боковым зрением и старается держать свои брови при себе, а не на полметра выше головы. Вообще, он такого не ожидал от Намджуна. Тот расслабленно закидывает ногу на ногу, достаёт газету, расправляет её и начинает якобы читать. А напротив глаз в желтухе прямоугольная дырка. То есть, как в тех самых комедийных фильмах, где идёт слежка, и при виде чего все ржут и задаются вопросом: «Чего ж так палевно-то?» В какао летит: Ты б ещё весь в чёрном, в маске, очках и шляпе припёр бы! Хён, чё за дела?! За газетой виднеется копошение.Я не в шляпе, а в панаме, маску тоже на всякий прихватил. Это сейчас модно. Не очкуй, малой. Нормально всё будет.
Чимин с трудом пытается сосредоточиться на своём меню. Есть ещё рано, потому что до назначенного времени с Чонгуком около получаса. Единственный вариант — кофе. А он, блин, голодный как чёрт. Тем временем, за своими мыслями парень не замечает, как к Намджуну подходит Юнги и, как странно на него смотрит, оставляя меню. На всём Киме словно граффити со словами «я супер подозрительный тип». Когда Пак всё же определяется, что ему взять: кофе или, может быть, кофе, или всё-таки кофе, а потом вспоминает ещё и про кофе, он машет рукой, подзывая к себе Юнги. Тот записывает заказ и удивлённо изгибает бровь, когда Чимин ограничивается латтэ. И не торопится уходить. Выглядит он при этом странно. Может, если бы Юнги не зажал бы его тогда в музыкальном классе, Чимин описал бы это словом «смущённо». — Ты тоже хорошо выглядишь… Как и обычно. Наверное… — На младшего он не смотрит, раздражённо трёт шею и, кажется, собирается уходить. — Спасибо, — Чимин промаргивается и улыбается от неожиданного комплимента, а потом ему вдруг приходит в голову одна дурная мысль. — Прости, не мог бы ты принести ещё одно меню? Лицо с Юнги сползает мгновенно. Он смотрит в упор и недобро, хотя через секунду берёт себя в руки и меняет выражение лица на более нейтральное. — Конечно. Меню оказывается на столике через минуту, а Юнги словно и не появлялся — Чимин почти не успевает заметить, как тот приходит и вновь уносится.Что ты ему такое сказал?
Намджун пялится на него сквозь дырку и жуёт свой сендвич с тунцом. Попросил второе меню.Он выглядит злым. Ревнует? ;)
Хён, не строй призрачных предположений! Я всё ИСПОРТИЛ! Намджун не выдерживает и опускает газету вниз, картинно вздёргивая бровь. Чимин выглядит несчастным, словно щенок, выброшенный под дождь. Старший уже поднимает газету обратно и хочет написать что-нибудь подбадривающее, типа «Держись, солдат, мы проиграли битву, но не войну», как в поле его ограниченного вырезом зрения попадает новый персонаж, уставившийся прямо в затылок Пака. Ну, погнали… — Привет, это ты Чимин? — Перед ним оказывается высокий симпатичный брюнет и улыбается. Чимин пока не пришёл в себя после расстройства, и это всё было вообще не вовремя. Он уже успел забыть о том, что придёт кто-то ещё. К тому же, до назначенного времени оставалось минут двадцать. — Ага. А ты Чонгук? Тот кивает и присаживается напротив. — Думал, что приду первым. — Ваш латтэ, — холодно говорит Юнги и ставит высокий стакан на ножке перед Чимином, а потом пялится на Чонгука. — Спасибо… Раздаётся надоедливая вибрация телефона. — Я позову вас позже, когда выберу, — лучезарит Чонгук и смотрит на того, к кому пришёл. Чимин искренне хочет схватиться за волосы и закатить истерику, потому что сейчас он ощущает давление сразу с трёх сторон, а четвёртая кажется ему горлышком бутылки, в которое он вот-вот выплеснется пеной и криком. И на это он подписался сам. Юнги уходит, вибрация раздаётся снова, а Чонгук задаёт вопрос. — Ты в порядке? Выглядишь бледным, — и тянется рукой к щеке Чимина, отчего тот дёргается в сторону. — Извини… Не хотел тебя пугать, — и опять улыбается. Вибрация рвёт пространство с утроенной силой. — Да, извини, пожалуйста, — Пак старается выдавить из себя улыбку и протягивает руку. — Приятно с тобой познакомиться. — Мне тоже. Очень, — Чонгук мягко перехватывает его ладонь и, перевернув, целует пальцы. Вот такого открытого флирта и прямо с порога Чимин никак не ожидал. Оповещения из катока опять достают его телефон, и Чон недовольно хмурится. — Тебе кто-то очень настойчиво пишет. — А… Я… Да. Я, это. Отойду на пять минут, — и не дожидаясь реакции, удаляется к туалетам вместе с мобильным. Он буквально влетает в кабинку, забираясь на опущенную крышку с ногами и обхватывая колени. Вот это задница. Нет, он не создан для таких вылазок, и план их говно. С одним-то Намджуном было нервно, а со злым Юнги и флиртующим Чонгуком вообще пиздец. Телефон вибрирует в тысячный раз, напоминая о своём существовании, и Чимин, наконец, открывает сообщения.Он чертовски зол. А этот Чонгук ничего. Но, по-моему, он вот-вот окажется без зубов. Красная карточка! Мелкий, я тебе отвечаю — езжайте в Амстердам или США хоть сейчас. Твой Юнги только что чуть собственные зубы не сломал. Я ещё никогда не видел, чтобы стол протирали ТАК агрессивно! Этого Чонгука нужно удалить с поля! Иначе его удалят насильно. Твоего рыцаря нет, но я вангую. Эй, ты в порядке? Если хочешь сбежать через окно туалета, я могу подсадить.
Я сейчас повешусь. Наш план отстой! Я убью Тэхёна за этого чувака. Чимин пишет и пытается взять себя в руки. В нём более шестидесяти килограмм, поэтому задача довольно трудная. Но он справится. Он спортсмен!Наш план дал результат всего за пятнадцать минут. Прекращай паниковать и недооценивать себя. От вида тебя даже мертвец стал бы геем, не то что какой-то живой Мин Юнги.
Чимину сейчас немножко не до этого всего. Ему действительно очень хочется сбежать, забиться под одеялко, рассматривать оранжевые цветочки на постельном белье и попивать мятный отвар, листая книжку «Как пережить стресс, не уезжая на Кипр, для чайников». Но он должен хотя бы заплатить за кофе, иначе у Юнги могут возникнуть проблемы, поэтому пишет «Скоро буду», отключает уведомления и выходит из кабинки. В это самое время Юнги выкладывает на столик какие-то тарелки и, уходя, встречается взглядом с белым Чимином. На мгновение он замирает в нерешительности, а потом двигает навстречу. — Ты как? Теперь выглядишь паршиво. Тебе плохо? Чимин бы всё отдал за то, чтобы услышать этот заботливый тон от Юнги, но в любое другое время. Не сейчас. Сейчас он хочет как-нибудь сплавить Чонгука, от дон-жуанства которого ему и поплохело, а потом просто пойти домой и догнаться валерьяночкой. — Ничего страшного, это от погоды, наверное. Дождь обещали… Спасибо за беспокойство, — Чимин мучает улыбку и, получив неуверенный кивок, возвращается к Чонгуку. Чонгук смотрит на него подозрительно. — Вы знакомы, что ли? — тыкает он в Мина пальцем. Чимин не знает, стоит ли говорить правду, потому что рассказывать о Юнги какому-то постороннему человеку вовсе не желает. Тогда он отвечает честно, но не всё: — Да. Я здесь уже бывал. Чонгук сияет и подвигает к нему тарелку с пирожным. Чимин бы съел сейчас слона, желательно хорошо прожаренного, а не вот это вот воздушное облако сахара, теста и масла. Но, тем не менее, с благодарностью принимает. Некоторое время они ведут светскую беседу, из которой Чимин узнает, что Чон младше него (а всё туда же! Откуда только дети такого набираются?), какой его любимый цвет и поза в сексе. Последнего Чимин знать не хотел и не хочет — его лицо полыхает от смущения, а Чонгук ему подмигивает, как треклятый пикап-мастер. Чимина тут просто склеивают, как ласты. Ну, не получается по-другому. По-другому он уже и сам склеился, но к другому парню. На которого старается не смотреть, чтобы не палиться так адски. Зато за ним наблюдает Намджун, и пишет в какао, которое Пак давно не читает. Ему пока хватит перепадов настроения. Тем временем во время беседы Чон постоянно куда-то поглядывает, и это начинает напрягать. Потому что Чимин, кажется, знает, куда. Будь он не в курсе ситуации, тоже бы пялится без остановки. Чего Чимин не ожидает, так это: — Ты знаешь, что на тебя через дырку в газете пялится какой-то странный парень? Ой. Пак замирает на месте, и с него сползает какое-либо выражение. Чонгук интерпретирует это по-своему. — Не бойся, я разберусь. Не успевает Чимин как-то возразить, как Чонгук уже прёт к столику Намджуна и вырывает газету из его рук. Тот прикрывается меню. — Чиминни, ты его знаешь? Что, блять, отвечать-то?! Да? Нет? Возможно? Использовать помощь аудитории? Тем более, на эту сцену уже пялится добрая часть кафе, включая и официанта. То есть Юнги, идущего к ним с недовольной физиономией человека, который счас разберётся со всем этим дерьмом к хренам собачьим. — Какие-то проблемы? — Это… Мой школьный знакомый? — Лопочет Чимин, пытаясь найти какой-то отклик в намджуновых глазах, которые видно теперь, когда отобрали ещё и меню. — Школьный знакомый, значит, — звучит очень-очень недобро. — И почему это знакомые вдруг прячутся и подглядывают, не выпуская из рук телефона? П и з д е ц — Чонгук, всё, наверное, не так. Может, оставишь его в покое? — Слабо блеет Чимин, пробуя успокоить этого малолетнего терминатора во плоти. Что-то его тошнит уже от этого дня, от плана, от Чонгука, от пирожного и вообще. Это не срабатывает. Намджун не помогает. Намджун мелет какую-то терминологическую чушь и, чудом проскользнув мимо Чона, бежит на улицу. Чимин бросается следом. А потом ещё и Юнги для полной картины, потому что: «Стоять! Ты не заплатил!» Чимин уже собирается предложить заплатить за него сам, как Чонгук, блять, ловит Кима. Пак отстранённо думает: «Это фиаско, братан», и подбегает к зажатому в кулаках «самца» Намджуну. — Какого чёрта здесь происходит? — Озвучивает общую мысль Юнги. А «какого чёрта» продолжает происходить неистово быстро. Намджун выкручивается из собственной рубашки и бежит как спринтер, Чонгук бросается следом, а Чимин… А Чимин не сильно умный и решает использовать единственное, что есть у него в голове на данный момент — трясёт Чонгука за руку и грохается в «обморок», как долбаная Элизабет Суон. Чонгук, к неловкости Пака, не реагирует никак и даже нифига не замечает — несётся за Намджуном в след, словно ради таких погонь родился и живёт. К удивлению Чимина, он не ебошится головой о землю, а оказывается в чьих-то цепких матерящихся объятиях. Выныривать из обморока и показывать себя симулянтом очень стыдно и позорно. Так что он решает не палиться до конца. Ему неудобно перед Юнги, который кряхтит, взваливая себе на спину тяжкое бремя, тащит куда-то и зло ругается на «придурочных сталкеров» и «хреновых Ромео», которые устроили «не пойми что именно в мою смену и не заплатили». Чимин отчаянно краснеет за то, что причина всего этого ненормальный он, и отчасти его ненормальные друзья. Мин кладёт его на какую-то мягкую горизонтальную поверхность и орёт в сторону, чтобы его подменила «Хеджин с кухни». Пак слышит быстрые удаляющиеся шаги, еле слышный грохот и решается приоткрыть один глаз — обнаруживает себя лежащим на кожаном диване. Наверное, в комнате отдыха для персонала? Он не в курсе, как в таких местах всё устроено. Юнги чем-то гремит и возвращается. Чимин старается хорошо играть неподвижный куль, благо актёрские способности тут не очень-то и нужны. Когда Юнги оказывается рядом, и всё затихает, Пак понимает, что ошибся — очень, блять, нужны. Потому что, как можно оставаться на месте с закрытыми глазами и ровным дыханием, когда: — Довели мне тут ребёнка, — Чимин чувствует на лбу тёплую ладонь, которая постепенно соскальзывает на щёку, а большой шершавый палец аккуратно проводит по его губам. А потом он чувствует чужое щекочущее дыхание прямо рядом со своим лицом. Вот тут ещё и выдержка немеренная нужна. Сердце колотится как ненормальное, сильнее, чем когда он сбежал в туалет, а дыхание приходится буквально удерживать. Чимин боится, что его услышат и раскроют по одному только сердцебиению. Рука незаметно исчезает, оставляя после себя медленно испаряющееся тепло, и шум раздаётся вновь. Пак чувствует рядом с собой резкий запах и дёргается, открывая глаза и понимая, что это нашатырь. — Эй, ты как? — Нормально. Вроде… — Так вроде или нормально? Голова не кружится? — Интересуется Юнги, погрузившись взглядом и руками в аптечку. — Немного, — не лжёт. Его действительно ведёт. — Лучше сядь обратно, чего вскочил? — Ага, — Чимин послушно оседает на диван, складывая руки на коленях. Вот теперь надо сыграть то, как ведут себя люди после обморока. Желательно, убедительно. — А долго я так.? Юнги смотрит на него снизу вверх и ухмыляется. — Всего ничего, буквально пару минут. — Извини. Паршивый день просто… — Ага. Ещё и твой долбаный принц бросил тебя посреди дороги, — старший встаёт, собираясь отнести аптечку на место. Чимина окатывает жаром, он вспоминает ласковую ладонь у себя на лице и решается. — Мой долбаный принц со мной прямо сейчас, — Мин замирает и оборачивается, уставившись недоумённо на него, стыдливо опустившего глаза в колени. — А бросил меня тот, кто и мне самому вовсе не нужен, — повисает тишина, которую Чимин не слышит из-за грохота крови в ушах. Он решает добить себя окончательно. Устал уже держать всё внутри и жить в самоедстве и неизвестности. — Ты мне нравишься, Юнги-хён. Юнги всё так и стоит вполоборота с ящичком в руках и не делает ни-че-го, даже, кажется, не дышит. Чимин этого не видит. Ему страшно. — Прости. Прости меня. Я жалкий, и я не должен был… вот это всё, — как же больно-то. И боль эта просачивается прозрачным и солёным через глаза. Чимин закрывает покрасневшее лицо руками, чувствуя жар даже на лбу и ушах. Что ж за день-то такой?! Всё с самого начала шло по пизде, а теперь с ощутимым грохотом прикатилось к своему логическому завершению. Но грохот, кажется, был немного реальнее метафоры. Чимина обвивают тонкие руки и притягивают к груди, заставляя уткнуться в фирменную рубашку с бейджем и логотипом кафе на воротничке, ладони с нажимом гладят спину, пытаясь успокоить, чтобы Чимин перестал содрогаться от слёз и всхлипов. — Я думал, я слишком стрёмный и злой нищеброд, чтобы понравиться такому, как ты… — Блин, хён! Ты красивый. Почему из каждого утюга я слышу такую чушь? По сравнению с тобой, я скучный неумёха. А ты крутой и самостоятельный. И умный, — Чимин льнёт сильнее, чувствуя, что можно. Или, пока можно. Мин сипло смеётся, зарываясь в волосы младшего пальцами и отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в зарёваное лицо. — Странное у нас с тобой первое свидание вышло. Брови Пака взмывают вверх, и глаза с надеждой разглядывают Юнги в ответ. Тот стирает большими пальцами влагу и наклоняется к Чимину близко-близко. У младшего трепещут ресницы, и закрываются глаза. Мин, целуя его в щёку, ведёт носом к скуле и шепчет на ухо: — Тебе бы высморкаться надо, — ржёт он и уходит, забирая с пола аптечку и оставляя сопливого заплаканного и поцелованного Чимина охуевать в одиночестве целых четыре минуты, пока не возвращается с рулоном туалетной бумаги и огромным бургером. *** — Я слышал, ваше свидание с Чонгуком немного испортилось, — они идут в школу, на улице прекрасная погода, а Тэхён сочувственно хлопает друга по плечу, когда Пак выдыхает сквозь фейспалм. — Но он сказал, что ты ему очень понравился и… — Юнги-хён! Чимин срывается из-под бока недоумевающего приятеля и несётся к своему парню в раскрытые объятия, показательно целуя его в губы и поглаживая отёкшие после ночной смены, мягкие и самые прекрасные на свете щёки. Тэхён охуевает секунды три от силы, а потом недобренько ухмыляется и потирает руки, вспоминая, что у него в козырях есть ещё и несравненный Ким Сокджин. Который, как Тэ ещё не знает, безнадёжно влюблён в него самого.