Искусство страдать.

Я всегда считал, что я принадлежу искусству, что я его неотъемлемая часть и я должен творить что-то особенное и поистине прекрасное. Мои мысли казались мне иными, я мыслил по-другому и всегда считал себя либо особенным, либо самым никчемным человеком на свете. Я то часто хандрил, уходил в депрессию и как итог пытался себя убить. То был или по крайней мере, мог казаться, на удивление веселым, общительным и самым милым человеком на свете. И как факт, чем больше я был в прекрасном расположении духа, тем хуже мне потом было, тем глубже были порезы на моих руках, тем больше было темной крови и шрамы заживали дольше. Больше боли и беспричинных страданий из-за одиночества. Таким образом, я считал, что приношу себя в жертву для чего-то стоящего и по-настоящему важного. Но вот для чего? Я так и не знал. Я был многогранен, двуличен и каждый раз мог быть либо замкнутым и необщительным или весёлым и жизнерадостным. Я резал свои запястья, смотря, как из них медленно вытекает темная кровь, которая до сих пор частично на моей одежде. Я считал, что именно я должен страдать за всех людей в мире, что именно мне суждено быть таким. И я смотрел. Смотрел, как мои порезы заживают, кожа затягивается и остаются лишь шрамы, которые я скрывал от всех. Потому что никто никогда не поймёт, как я страдал! Все посчитали бы меня сумасшедшим. Хотя, какая разница? Ведь мне нравилось. Нравилось быть таким и ненавидеть это всё одновременно. Я бы с радостью умер, но продолжал жить, я стоял на краю крыши и не сделал шага. Потому что был уверен, что я нужен, что важен. Но потом… Я решил сделать этот шаг. Никто не ожидал моей смерти. Никто не ожидал найти меня в поле. Все думали: почему? зачем? Люди наносят друг другу вред и боль каждую секунду, поэтому я всегда был один. Моя душа хотела тепла, но я отталкивал каждого, кого не считал нужным. А с теми, с кем я хотел быть, уже давно нашли себя и своих настоящих друзей. И вот теперь, я лежу в поле. С пробитой головой, среди свежего воздуха и ласкового щебета птиц. Моё безмолвное тело разлагается под лучами яркого солнца. Да, солнце здесь необычайно яркое и теплое. Оно нагрело железный пистолет и окровавленную пулю, что пробила мне череп и теперь лежит через несколько сотен метров от меня. Я считал, что я приближен к искусству, но ни рисовать, ни писать я не умел. Я умел только страдать и испытывать те муки, которые чувствовали когда-то великие писатели. Теперь я понял, видимо, страдание было моим искусством. Только я мог прожить столько лет, чувствуя себя до боли одиноким, несчастным, плача каждую ночь и заполняя комнату немыми криками. Каждый день я умирал, а жил лишь во сне. Но сон мой был короток, потому что ничего хорошего долго не бывает. Так я и прожил жизнь, отверженный. Ненужный. Слабый. И одинокий.