куда ты — туда и мы

Мартин, сколько себя помнил, был тем, кем являлся сейчас. Вампиром, как его звали обычно люди. Инкубом, как его звали в «Чёрном крыле». Сам он любил говорить, что питается неврологической энергией — он услышал эту фразу в отчёте лаборанта «Крыла» после одних из первых проведённых над Троицей опытов, и она ему приглянулась. Мартин может чувствовать запахи эмоций. Самые привлекательные, самые аппетитные — это, конечно, те, что наиболее сильны; те, что завладевают человеком полностью — гнев, страх, страсть. Они и самые питательные, а значит, только на них и стоит обращать внимание. Но на периферии всегда витают запахи не таких сокрушающих, но куда менее мимолётных чувств. Мартин знает, как выглядит и пахнет паника. Ярость. Эйфория. Страх он с ребятами может и обожает вызывать сам. А когда он впервые улавливает осознанную благодарность от Аманды, которую он спас от приступа во время очередной ночёвки, это вводит его в ступор. В голове появляется новая прочная ассоциация. И он впервые думает, что мог ошибаться, до сих пор игнорируя этот неагрессивный, приятно обволакивающий запах. Мартин, напрямую зависящий от чужих эмоций, не умеет разобраться в своих. Но он очень старается. И привязанность Аманды, ощущающаяся почти материальным канатом между ними, мотивирует к самоанализу как ничто другое. В какой-то момент он осознаёт, пробираясь через новизну ощущений, что этот канат — двусторонний. Мартин, проведя свою жизнь частично в лабораториях, частично в разъездах и погромах, не имеет малейшего понятия, как работают взаимоотношения, не строящиеся на общем болезненном прошлом — так, как это получилось с Хулиганской троицей. Поэтому он не говорит сладких фраз, не обнимает Аманду трепетно в ответ. Он говорит: «Куда ты — туда и мы», — и без колебаний идёт с парнями на юг, направленный её видением. Мартин доверяет Аманде, не раздумывая, не только свою жизнь, но и жизнь своей названной семьи. И не встречает возражений. Отличный нюх есть и у остальных из Троицы.