Она любила свитера, а он любил ее, Они пропахли кофе, как волосы ее. В шкафу, среди старинных книг Лежали мемуары, Она писала их, затягивая раны.
***
У нее в комнате всегда царил беспорядок, как и на ее голове. Непослушные волнистые волосы благородного каштанового цвета все время были собраны в небрежный пучок, который все равно потихоньку рассыпался. Но от этого она становилась лишь милее. Ее зеленые глаза напоминали ему жухлый лист мяты. Они всегда были полны безграничного счастья. Ему так хотелось, чтобы она хоть немного поделилась с ним этим счастьем. Но он молчал, покорно ждал подходящего времени для этого. Возле ее кровати стоял огромный шкаф, где в полном хаосе лежали книги, и чуть ли не в каждой были листочки с ее рассказами. Она была талантливой. И спустя долгие уговоры, он все же мог почитать меньшую часть из тех, что там хранились. Она, краснея, говорила, что это всего лишь забава, но он-то знал, что для нее это значит намного больше, чем просто забава. Она до безумия любила читать. Нередко засыпала с книжками в кровати. Ей нравилось проживать десятки чужих жизней. Это было ее страстью. Она думала пойти на актера, но потом, почти сразу же добавляла, что актриса с такой внешностью вряд ли кому-нибудь понадобится. Он лишь тяжело вздыхал, смотря на нее, а она, пряча улыбку в свитере, пожимала плечами. У нее была идеальная фигура: нет, она не обладала осиной талией, тонкими ручками и длинными ножками. Но для него она была идеальной. Когда он целовал ее в щечку, она, смущаясь, закрывала лицо слегка пухлыми, короткими пальцами. И ему безумно нравился этот жест. Она всегда носила длинные юбки, скрывающие ее колени. Всякий раз спрашивая ее, как она объяснит свою любовь к ним, она не находила, что ответить. Ей просто нравились эти юбки. Она была такой уютной, что каждый раз, когда он смотрел на нее, ему хотелось ее обнять. Заключая ее в объятия, он вдыхал запах ее волос, пахнущих зернышками кофе. Казалось, что этот аромат полностью пропитали все ее вещи. На ней всегда были гигантские вязаные свитера, слегка коловшие тело. Он никогда точно не знал, сколько их у нее. Звонко смеясь, она смешно морщила нос, на котором едва можно было различить мелкую россыпь веснушек. Все время, когда она начинала смеяться, то натягивала горловину свитера до самого носа, чтобы никто, даже он, не увидел ее улыбки. Осознанно ли она это делала? Он не знал, но мог лишь догадываться. Она любила свитера, а он любил ее.