Hurt

      Буквально одним мгновением, что моя нога пересекает порог родного учебного заведения, у меня тут же вспыхивает ничем не удовлетворимое желание развернуться и пойти обратно. Пять дней в неделю, шесть-семь часов в сутки я вижу одно и тоже: сероликую толпу, кое-где прерываемую, словно брешами, разноцветными макушками юных фриков и высокорослыми учениками. Но, как бы ты ни старался выделяться в старшей школе, все эти усилия вскоре будут перемешаны с дерьмом. Да и сам ты станешь частью сей толпени, вне зависимости оттого, насколько высок твой рост и до какой степени кислотности окрашены твои волосы.       Какие чувства обычно вызывает у вас школа и нахождение в ее стенах? У меня, например, это раздражение и ненависть. Пиздецки жгучее, сжимающее глотку и заставляющее биться головой о стены раздражение вкупе с тупой и холодной ненавистью. Ненавистью к каждой стене, каждому шагу, который ты делаешь по коридорам, к каждому взгляду, с которым встречаешься в течение дня, к каждому звуку… Потому что с каждым годом школа не привносит в мою жизнь абсолютно ничего нового. Все те же учителя, те же предметы (только с повышением уровня сложности сдачи зачетов по физкультуре) и те же пустые лица учеников, которых я вижу каждый день в течение недели.       А, ну, иногда еще и чувство безысходности накатывает: осознание того, что ты впустую прохерачиваешь (будешь прохерачивать или уже прохерачил) с десяток лет своей жизни никого не радует. А многие идут и дальше – колледжи, университеты. Меня это вгонят в сущее уныние с вытекающим из этого нежеланием жить в принципе.       И ладно бы, если твоя жизнь интересна: полна друзей, классных моментов и всего, что только пожелаешь… но ведь у многих жизнь – ни что иное, как существование. Пытаться выжить в бурном течении социума, что-то успевать, что-то динамить, искать себя в себе… А потом смачно закончить всю эту страдаловку на толчке с простреленной головой. Или в кладовой, вися на бельевой веревке…       Короче говоря, если твоя жизнь наполнена красками, счастье бьет через край, и если ты пользуешься чуть ли не каждой возможностью, что тебе предоставляется, то ты действительно живешь. Ну, а если ты, как я…       – Эй, Момсен!       …то ты лишь влачишь свое жалкое существование под ногами тех, кто выше тебя. Кто живет, кто смешивает тебя с дерьмом и грязью.       – Слышь, Момсен, – меня догнал высокий широкоплечий парень в бомбере школьной команды по футболу, – как жизнь?       Даже не смотря на то, что в моих ушах были наушники, я все равно прекрасно услышала голос капитана школьной команды по футболу.       Ну и проигнорировать его попросту было трудно: этот шкаф встал передо мной, преградив путь – не обойти. И пришлось остановиться, поднять голову и взглянуть в большие, полные тупости глаза. Сила есть, ума не надо… Нервно помявшись на месте, я ловила на себе недоуменные взгляды одноклассников, проходивших мимо. Еще бы! С какой бы стати самый популярный сукин сын в этой школе разговаривает с таким отбросом местного общества, как я. Другие же люди из школы почти не удостаивали нас вниманием. Я даже была благодарна им за то, что они не проявляли интереса.       И приспичило же перетереть за жизнь у шкафчиков. Да еще и в начале учебного дня.       – И тебе привет, Джордан, – вздохнула я, вытащив наушники из ушей. – Если хочешь очень остроумно пошутить или ударить кого, то ботаники уже в кабинете.       Джордан помотал головой с глуповатой улыбкой, словно оценил шутку.       – Вообще-то, – он опёрся плечом о жалобно скрипнувшие шкафчики. – Я серьезно. Ты уже с пятого класса динамишь своих одноклассников. Это не правильно.       – О, да что ты? – Я закатила глаза и, толкнув парня плечом, прошла дальше. На удивление, Джордан не стал дальше докапываться.       Но то, что одноклассники начали динамить меня раньше – вообще не в счет. Но вряд ли Джордану это интересно.       Он один из представителей живущих и берет от жизни все, даже то, что она ему не предлагает. И ему в принципе было насрать, когда я убежала из школы в один прекрасный день в слезах и соплях. Но это уже другая история.       Джордан, в принципе, хороший парень. Мы живем по соседству и с пеленок друг друга знаем, играли вместе на заднем дворе моего дома до того, пока не пошли в школу. Там у Джордана появились новые друзья, и я плавно отошла сначала на второй план, а спустя некоторое время и вовсе на задворки. Мы перестали общаться и лишь кивали изредка друг другу при встрече. И такие содержательные разговоры, как сейчас, случаются у нас крайне редко.       Но довольно недавно я, как и трое ботаников из класса, стали предметом насмешек и частых издевательств со стороны Джордана и его друзей. Меня это мало волновало, так как издевательства (по крайней мере, в мою сторону, вероятно, из-за Джордана) были лишь устными и до физического насилия дело не доходило.       Даже если и дойдет, то меня не особо волнует. Они на себя навлекут проблемы этим, потому что учителя и многие ребята в школе видят отношение этих людей, с которыми я нахожусь в одном здании по пять-шесть часов, ко мне. Так что, в случае чего, им всем пизда. Хотя, я больше чем уверена, что всем будет насрать на то, что случилось с неприметной девчушкой из девятого класса.       Подходя к своему шкафчику, который был самым крайним, у стены, с рядом стоящим мусорным контейнером, я заметила что-то на дверце. Сначала я подумала, что это не на моем шкафчике, но, как только я подошла к обшарпанной и изрисованной дверце, то сомнения тут же исчезли.       «Уёбище» – гласила кривоватая надпись на листке бумаги, приляпанном на пару шариков использованной жвачки.       Отодрав лист, я обернулась, увидев, как смеются, не скрываясь, смотря в мою сторону девчонки шлюховатого вида. «О, мои любимые одноклассницы,» – сразу же пронеслось в голове. Одна из них, Минди, помахала мне рукой и вместе со своей делегацией удалилась в сторону кабинета, звучно потопывая подошвами своих ботинок.       Просто прекрасно. Я смяла листок и выбросила его в урну. Если бы не Джордан, думаю, они бы давно меня забили до смерти своей обувью или задушили длинными рукавами своих кофт.       Взяв из шкафчика нужное, я закрыла его и направилась в сторону кабинета самого ненавистного мною предмета – математики.       Честно признаться, я люто ненавижу эту школу и всех ее обитателей.

***

      Время обеда, и стадо, именуемое девятым классом дружно прется жрать отвратительную еду, которую дают в школьном кафетерии. Я же во время обедов иногда спускаюсь в туалет на первом этаже, где делаю перекуры. Хоть курение в школьных туалетах грозит вылетом из школы, но почему-то в туалет на первом этаже ходит подымить сигаретками огромная часть школы.       Подходя к двери, я услышала девичьи голоса и уже хотела было свернуть, чтобы подождать, пока туалет освободится, как дверь открылась и на пороге я увидела всю потаскушечью делегацию своего класса. Что, в принципе, меня не удивило, так как барышни балуются электронными сигаретами с поистине блевотно-сладкими ароматами.       – Так, так, – услышала я до скрежета зубов противный голос. – Это кто тут у нас? Наш маленький тролль, – Минди осмотрела меня с ног до головы, искривила губы в улыбке и встала посреди прохода в туалет, скрестив на груди руки.       – Курить идешь, Момсен? – подпел второй, не менее противный голос.       Послышались смешки, а я лишь закатила глаза. «Главное, спокойствие. Главное, спокойствие… И не содрать с них скальп.»       Сделав глубокий вдох, я задержала дыхание и сжала пальцы. Тут была бы неплоха замедленная съемка, где я твердым шагом двинулась вперед, в самое пекло блядства и приторного запаха. Честно признаться, в этот момент я почувствовала себя пожарным, входящим в горящий дом.       Я удивительно спокойно прошла большую часть пути, ведь дамы так любезно расступились передо мной. Но, кажется, кто-то обладал очень длинными ластами.       – Ах, ты, сука!       Меня грубо и больно схватили за локоть, дернув назад. Кислорода не хватало и пришлось начать дышать. Резкий до омерзения слившийся запах парфюма и аромата заправки электронных сигарет тут же ударил мне в нос. Готова поклясться, у меня даже голова закружилась, а на глаза навернулись слезы.       – Ты наступила на мои новые найки! – по-поросячьи (никак иначе) визгнула брюнетка Дженнифер, указав своим наманикюренным когтищем на свою ласту. На белом носке отчетливо был виден след от моего ботинка. Кака-а-а-ая жалость. – Ты в курсе вообще, сколько они стоят?!       – Да плевала я на твои лапти, – повысив голос, ответила я, – рожу себе лучше новую купи. А то эту косметика сожрала. К тридцати будешь похожа на губку.       На первое мгновение в туалете воцарилась жуткая тишина: мало кто слышал, как я повышаю голос. Что уж говорить о том, что кто-то вообще слышал, чтобы я разговаривала. Во второе мгновение я вижу, как Дженнифер, точнее, ее лицо, раздувается и краснеет от злости. Еще чуть-чуть и она бы взорвалась!       – Ах ты мелкая шмаль! – Завизжала она, занеся руку, сжатую в кулак над моей головой. – Сука недоношенная!       Но ее кулак так и не прошелся по моему лицу. Я улыбнулась.       – Сразу виден уровень твоего интеллектуального развития, – фыркнула я. – А денег на новую ты можешь попросить у своего ёбыря. Разумеется, – мои губы скривились, – только после хорошего отсоса.       Дженнифер силой утаскивали из туалета, а в мой адрес сыпались самые отборные ругательства вкупе с проклятиями и не самыми лучшими пожеланиями смерти. Ну, как с трассы пришла, честное слово. А еще девушкой себя называет. Ох…       Я закрыла дверь туалета и зашла в одну из кабинок. Сигареты никогда не помогали мне расслабиться или перестать нервничать. Просто с каждой затяжкой они отвлекали меня от всего того дерьма, что я происходит в моей жизни каждый день. Хоть и немного, но отвлекали. Сизый дым поднимался от зажженной сигареты, колечками слетал с губ, разливая внутри полнейшее равнодушие ко всему.       Все-таки, как хорошо, что за столь длительное время обзывательств и издевок мне стало откровенно похуй.

***

      Какое у вас любимое время года? Я, например, за шестнадцать лет жизни так и не могу внятно ответить на этот вопрос: мне нравится и одновременно не нравится ни одно время года.       Скажем, я не люблю зиму. Не люблю зимние праздники и зимний холод. Просто ненавижу зимнюю тишину на улице. Снег заглушает все, снег словно давит своей тяжестью на уши, до противного звона. А еще снега бывает так много, что его нужно убирать. А при уборке он забивается в обувь, от него мокнут вещи… Но зима мне нравится за то, что в особо сильный снегопад отменяют занятия в школе, и день можно провести под теплым пледом с кружкой кофе в руках, читая книгу или смотря фильм. Весну я ненавижу за ее грязь, тающий снег и шум. Все, блять, оживает и мешает мне спокойно жить, вереща и радуясь хрен пойми чему. Но весну я люблю за первую нежную листву, за возможность выходить на улицу в легкой одежде и обуви. Мне не нравится лето, потому что оно слишком жаркое и удушливое. Но мне нравится гулять до позднего вечера и наблюдать за закатом, который можно увидеть в городе. Я люблю осень за то, что она влажная и нагоняет приятную меланхолию. Осенью приятно погулять в пасмурную погоду, когда почти не слышно щебета птиц и нет прохожих на улице. Но также я не люблю чертовы дожди, один из которых застал меня по дороге до дома.       Всякие ненастья очень любят мои выходы на улицу, скажу я вам. Выругавшись, я накрыла головой сумку и побежала, что есть сил до дома. Благо, живу я буквально за поворотом от школы.       Дождь лил с такой неистовой силой, которую я видела впервые за осень – начался ливень. Перед собой я не видела ничего, лишь сплошную стену воды. Мама как-то рассказывала, что очень любила гулять под дождем в юности. Господи, что тут такого потрясающего? Как это может нравиться вообще? Или ощущение прилипающих к телу тряпок настолько охуенное? Я вот пробую сейчас ичто-то я вообще не в восторге.       До дома оставалось примерно два шага, но я не была бы самой везучей и ловкой девушкой на свете, если бы не наебнулась на мокрой плитке. Теряя равновесие, я еле-еле сделала так, чтобы упасть на задницу, а не на колени. Ну а задница моя…       – У-у-у, сука!       …попала прямо в лужу. Я чувствовала, как холодная грязная вода пробиралась под одежду, под белье. Чувствовала себя под чертовым ливнем, как под холодным душем. Волосы вымокли и липли к лицу, то небольшое количество косметики, которой я пользуюсь, несомненно, растеклось под глазами и сделало из меня, если не труп невесты, то хотя бы панду.       Положив изрядно намоченную сумку на колени, я вздохнула. Почему-то именно сейчас, именно в этот момент хотелось достать из кармашка пачку сигарет и закурить. Знаете, как в киношках бывает? Ну, вот примерно также. Сидеть в луже, курить и задумчиво размышлять о бренности бытия и бесполезности всего, что мы делаем. Зашибись. Только вот я все еще сидела задницей в луже, а это не очень хорошо.       Поднявшись, я не спеша побрела к крыльцу дома, и, чувствуя, как козырек над ним спасает меня от не ослабевающего ливня, я даже немного обрадовалась.       Промокшая до трусов и замерзшая, я поплелась в ванную, на ходу снимая вещи. Точнее, пытаясь, их снять: мокрые тряпки отчаянно липли к коже и не сдавались просто так. Уже будучи в душе, я отогрелась и отмылась. Машинка, в которую я забросила мокрые вещи, мерно гудела, плеща пенной водой в своем барабане. Вкупе со звуком бьющихся о стенки душа капель воды это было своего рода мелодией. Она успокаивала и дарила уют.       Завернувшись в теплый махровый халат, я вышла из ванной. Организм требовал горячего кофе и мороженого, так что я, и не думая ему отказывать, пошла на кухню. Пока я ждала свиста чайника, внезапно захотелось пригубить сигарету. Решив не отказывать и в таком удовольствии – покурить на кухне – я вытащила из сумки, брошенной в коридоре, слегка намокшую пачку. Открыв ее, я убедилась, что несколько оставшихся сигарет не намокли и довольная этим, вернулась на кухню. Поднеся никотиновую палочку к огню горелки, над которой стоял чайник, я немного подержала ее, чтобы она зажглась.       Открыв окно, я устроилась на подоконнике, закурив. На меня тут же пахнуло легким, но холодным ветром, подхватившим струйку дыма, поднимающегося от сигареты. Ливень хлестал уже не так сильно, остался лишь слабый дождь, который вот-вот прекратится. С редких деревьев, видневшихся из окна, опадали ярко-желтые и коричнево-рыжие листья. В воздухе витал тот пьянящий аромат, который присущ только осени: палая листва, влажная почва и пыль.       Горьковатый запах осени и табака – что может быть лучше? Да, я знаю, что у вас будут свои варианты того, «что может быть лучше», но конкретно меня сейчас очень расслаблял этот момент.       Чайник вскипел именно в тот момент, когда моя сигарета дотлела до золотой ниточки перед фильтром. Окно я оставила открытым, чтобы проветрить кухню. Мама вернется только вечером, так что проветриться успеет.       В свою небольшую кружку я положила полную, почти с горкой, чайную ложку растворимого кофе и залила гранулы кипятком. От кружки тут же повалил пар и будоражащий до сих пор аромат. «Кофейная зависимость» -- так называла это в шутку мама. Хоть растворимый кофе очень трудно назвать кофе, но он все равно мне нравился. Но мечту о кофейных зернах, турке и свежесваренном кофе по утрам я лелею очень долго. Сев за стол, я придвинула к себе ведерко с мороженым и кружку с кофе.       Смакуя каждую ложку холодного лакомства и глотки горячего кофе, я чувствовала себя поистине счастливой.