Однажды ночью

      В мире не должно быть несчастных людей, если человек несчастен, значит он пока живет неправильно. Такие люди делятся на две группы: те, кто в итоге сами делают себя счастливыми, и те, кого счастливыми делают другие.       Но не подумайте, что первые счастливы меньше, чем вторые. Счастье нельзя измерить, один счастливый человек не может быть счастливее другого, но счастье индивидуально для каждого. Когда ты счастлив, это сложно объяснить другому человеку, поэтому такие люди, которые делают счастливыми сами себя, чаще всего одиноки. Но те, кого счастливыми делает кто-то другой, стремятся распространить это чувство и дальше. Пока они несчастны, они будто спят посреди выжженой земли, но стоит лучику света коснуться их глаз, они пробуждаются и расцветают. Они начинают бежать и бежать, распространяя свет, оживляя все вокруг. Это прекрасно. Но в один момент и они расходятся, выбрав один из двух путей. Это те, кто становятся светом, и те, кого вновь поглощает мрачная дрема. Именно ко второй группе относился мужчина, который каждый день ровно в десять часов вечера выходил на балкон с кружкой горячего кофе, который был таким горьким, будто все слезы матерей погибших детей слились в кружке, куда позже досыпали гранулированный прах, приправленный кофейными ароматизаторами. Эта горечь сжимала горло так сильно, что пить было просто невозможно. Но он пил, а все потому что этот напиток на некоторое время казался ему чуть более горьким, чем раздиравшие голову мысли.       В ясные ночи он выключал свет и наблюдал за звездами. Интересно, наверное, ведь грустные люди очень любят смотреть на звезды. Может потому что они тоже одиноки? Одиноки как никто другой. Будто бы рядом, но на самом деле так далеко, что и представить невозможно, но это одиночество не мешает им ярко сиять, дырами зияя в мрачной тьме, что каждую ночь чернилами разливается по голубой бумаге. Кажется, вот он, маленький плевочек, как их назвал один поэт, протяни руку и можно забрать хоть один себе и бережно хранить, разнося свет дальше, но не весь, совсем немного. Ведь можно раздать все и тогда уже не останется самому.       Мужчина смотрел над собой вдаль, на сколько позволяли многоэтажные коробки, скромными колоннами подпиравшие небо, и время от времени его рука дрожала в порыве вытянуться вверх и замереть в нерешительности. Здравый смысл же не давал ей этого сделать. Ведь это глупо. И именно это говорило о том, что он несчастен. Здравый смысл. Счастье как наркотик, оно затягивает после первого раза, ты стремишься к нему все больше, а оно все дальше отдаляется, подобно недостижимому свету звезд, и в какой-то момент ты понимаешь, что это невозможно, что звезда далеко и поймать ее нереально. Тогда жажда счастья сменяется дешевым аналогом - мыслями. Они медленно заполняют голову и, казалось бы, на какое-то время действительно даруют спасение. Поиск счастья перестает волновать, ведь голова забита другим. Но постепенно эти самые мысли начинают преследовать, ломать изнутри, разрушать разум, чему некоторые противостоят разрушением тела. Смотреть как человека убивают собственные мысли просто ужасно, поэтому его отвергают, из-за чего он уходит все глубже и глубже в чащу своего Я, которое понемногу расширяется, заменяя ему привычную реальность. Они одиноки и нет никого, кто мог бы пролить на них свет.       А кто же эти люди, которые добровольно пошли по стезе самопожертвования? Счастливы ли они? Трудно дать определенный ответ, ведь такие люди и счастливы и несчастны одновременно. Это люди сломленные, но не сломавшиеся, люди, которые нашли в себе силы и отдали себя другим, найдя в этом спасение. В замкнутом круге они отдают свой свет, не стремясь ничего получить взамен, что порождает новый свет, ведь нет ничего прекраснее истинного бескорыстия, как нет ничего прекраснее человеческого страдания. Оно столь же бесконечно, как и звезды, что смотрят сверху, но совсем не на мужчину, опечаленного и медленно тонущего в море кофе. Они смотрели на женщину, сидящую в кресле, плетение которого хранило в себе все ее существо, этажом выше. Кресло будто бы знало каждую ее линию, как внешнюю, весьма простую, так и витееватое переплетение внутренних. Она медленно пускала в небо прозрачные струйки дыма, наслаждаясь слабыми затяжками, не думаю о вкусе или запахе, но поглощенная ощущением полета, что дарили клубы, казалось бы, убивающего все живое смога. В руках вертелась старая зажигалка с металлическими цветами, возможно даже более живыми, чем настоящие. Женщина бережно заправляла ее раз в два четверга, после чего вновь постепенно иссушала, сопровождая этот процесс легкой улыбкой и периодическим подпеванием чарующему голосу из наушников (ей хотелось бы слушать по-настоящему, чтобы звук разносился вокруг нее, обволакивая, но она была слишком обеспокоена чувствами других людей, которым могла принести определенные неудобства), но тут же одергивая себя, не скрывая удовольствия. Вот так тихо жила, наслаждаясь музыкой под пляску парафиновых свечей, на которые бросала взгляд мимо звезд, которые пристально наблюдали за ней.        Мужчина и женщина, они такие разные, но такие похожие. А ведь простая случайность, всего лишь выпавшая из рук сигарета, занесенная ветром на чужой балкон прямо в кружку с дымящейся горечью и вызвавшая всплеск возмущения, могла бы свести их дорожки. Как мало нужно, всего лишь неаккуратная случайность и судьбы меняются, истории разветвляются и уже совсем непонятно, где кто и как они там оказались.       Бедный мужчина. Он бы, разумеется разозлился на меня, узнай, что я его жалею. Но ведь он не узнает, правда? Поэтому могу говорить все, что хочу, ведь анонимность полностью освобождает от обязанности отвечать за свои слова. Он вот-вот допьет кофе, в последний раз запрокинет кружку и слегка озлобившись на вредный напиток, имеющий привычку не вовремя заканчиваться, зайдет обратно в квартиру, отметив про себя, что порядком замёрз. Потом он проведёт какое-то время в сети, где погрузится в разнообразии вариантов времякоротания (слишком уж много чести будет, если назвать это “времяпровождением”), после чего отправится спать. А может и не отправится.       А девушка в это время как обычно случайно заснет, объятая теплом и уютом, за которыми было невидать чувства лёгкого одиночества и желания осчастливить кого-то грустного. Проснется ближе к полуночи, улыбнувшись, протянувшись и зевнув. А после этого отправится досыпать, обязательно увидев красивый сон, который обязательно, но безуспешно попытается вспомнить утром. Вот так вот все и будет. И на этом пожалуй все и закончится. Сказок не бывает, случайности неслучайны, а одиночество и тоска незыблемы.

***

      Девушка одними губами вторила невидимому певцу, пока ветерок трепал её волосы. Сигарета тлела в руке, забытая и обиженная. Решив, что пора бы напомнить девушке о своём существование, она уронила красную бусинку на голое колено, что вне сомнения подействовало как надо. Всколыхнувшись, девушка стряхнула пепел и судорожно потянулась к пепельнице свободной рукой, дабы отомстить ревностной разбойнице, лишив заветного огня. Но случайно опрокинула орудие казни, которое покатилось с балкона, случайно сорвавшись вниз через щели прутьев именно тогда, когда мужчина недовольно закатил глаза вверх, жалуясь звёздам на кофе. Отшатнувшись от неожиданности, он поспешил обратно к перилам, чтобы уличить того, кто смел застать его врасплох, после чего выместить на этом наглеце всю злобу. Но стоило ему бросить грозный взгляд вверх, как миловидное лицо рассыпалось перед ним в извинениях, моля о прощении с той же неистовостью, с какой молит о нем истинно верующий после содеяния греха. И Бог прощает его, так почему бы и мужчине, созданному по подобию божьему, не простить? Подумаешь, случайность.