— Если у тебя встанет, я отрежу его!

      Каждый человек хоть раз задумывался о крутой тату, которая будет нести какой-то смысл, или не иметь подтекста, но будет действительно крутой, на видном месте, или наоборот — во всю спину или на бедре, украшать красивое и подтянутое тело, демонстрировать некую брутальность. В подростковом возрасте особенно думают о тату и как уговорить родителей на нее, ведь не каждый родитель готов выложить свои кровные на то, что считает ненужным для своего ребенка. Порой у детей получается уговорить родных, но к выбору тату тогда те подходят очень серьезно — ведь на всю жизнь, если не появится огромного желания свести картинку. Спустя какое-то время самое первое тату закрывают новой, потому что к тому моменту первая картинка или надпись уже не несет для человека того смысла, что раньше.       Что точно могу сказать, так это то, что сделав одну татуировку — ты будешь продолжать разукрашивать собственное тело, пока у тебя не останется свободного места или денег. Кому-то это идет, кто-то выглядит смешно.       Чонгук выглядит очень привлекательно, брутально, во всех своих татуировках. Подкаченное тело, забитое картинками — всегда привлекало Чимина, но он всегда выполнял лишь свою работу, стараясь отодвинуть личные предпочтения. Чон завсегдатай этого тату-салона и именно этого мастера — Пак Чимина.       — Что сегодня делаем? — хмыкает Чимин, дезинфицируя руки.       — Я принес эскиз, — отвечает Чонгук, достав из рюкзака сложенный листок. — Надеюсь на твои умелые руки.       Пак рассматривает эскиз и довольно ухмыляется — для него нет ничего невозможного. К нему очередь на несколько месяцев вперед, но Чонгука он принимает всегда, когда тот решится на новое тату. Значит ли это, что у него некое другое отношение к этому клиенту? Возможно.       — Где бьем?       Чонгук снимает майку и приспускает штаны, указывая на область возле тазовых косточек. Немного интимное место, но тату-мастерам не привыкать, и не только там бьют, всякие чокнутые попадаются. Пака в этот момент, когда Чон показывает область для новой татуировки на теле, пробирает дрожь, но он совсем не подает вида, переводя взгляд на инструменты.       — Снимай штаны совсем, — говорит Чимин, не поворачиваясь к парню, даже не замечая ухмылку Чонгука, который с большой охотой снимает ненужную вещь, оставляя ее на стуле.       Парень присаживается на кушетку, спинка которой поднимается для удобства. Он ждет, когда мастер натянет медицинские перчатки и подготовит краску и инструменты, все это время рассматривает Чимина с ног до головы.       У Пака на предплечьях несколько татуировок, еще одна на ключицах, которая далась ему не с первого раза. Как выяснилось в их прошлые встречи, у каждой тату есть свой смысл, каждая сделана в определенный момент жизни и напоминает мастеру о плохом или хорошем.       — Курить можно? — спрашивает Чон, достав из кармана штанов, что лежали неподалеку, пачку сигарет и зажигалку.       — Ты ведь знаешь, что можно, — хмыкает Чимин, вставляя краску в машинку.       — Вдруг, у тебя что-то поменялось, — усмехается парень.       Чимин переводит эскиз на кожу, прорисовывая контур каждой детали. Он очень любит свою работу, где может не только рисовать по готовым эскизам, но и создавать свои, которые очень нравятся многим клиентам.       Чонгук закуривает в тот момент, когда его кожи касается уже привычная игла тату-машинки. Никотин чуть приглушает неприятные ощущения, и заставляет сфокусироваться только на руках Чимина, которые непроизвольно касаются его обнаженной кожи.       — Выглядит эротично, не так ли? — вдруг подает голос Чон, делая затяжку.       — Если у тебя встанет, я отрежу его, — бурчит Пак, не отвлекаясь от работы.       Но угрозы парня не действуют на клиента, потому что Чонгук чувствителен к этим рукам. Чувствителен к этому мастеру, который ему давно нравится, и кожу он забивает, порой, из-за Пака, чтобы почаще наблюдать за увлеченным работой парнем. В последнее время все крутится вокруг Чимина, а Чон и не против, ему самому хочется.       — Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень сексуальный, когда сосредоточен? — спрашивает Чонгук, встречаясь со взглядом мастера, когда тот поднимает на клиента шокированный немного взгляд.       — Будешь говорить под руку — картинку получишь кривую, — бубнит Чимин, продолжая свою работу.       — Твои руки... — старший даже откидывает на кушетку голову, прикрывая глаза, когда руки Пака проходятся в опасной близости к паху, стирая остатки ненужной краски. — Почему ты такой?       — Я серьезен в своих намерениях, уважаемый клиент, — шикает Пак, краем глаза замечая, что у Гука появился внушительный бугорок. — Мы можем прервать сеанс, чтобы вы справились со своей проблемой.       — Если только в этом поможешь мне ты, — затушив сигарету, отвечает Чонгук.       Парень перехватывает руку мастера и пристально смотрит в глаза младшего, кривя губы в усмешке. Машинка отправляется на стойку, а Пака резко тянут на себя, придерживая офигевшего слегка парня за талию.       — Поможешь своему постоянному клиенту? — прищуривает красивые глазки Чонгук, оценивающе рассматривая полупрозрачную майку на Чимине. — Я ведь заслужил...       — Хочешь остаться без своего внушительного достоинства? — продолжает угрожать Пак, стараясь унять тянущее чувство внизу живота.       — Не сопротивляйся, малыш, — улыбается Чонгук, облизывая губы.       Чон дергает младшего на себя, блокируя все его потуги выбраться из захвата, притягивает за шею и впивается в манящие пухлые губы, по которым то и дело частенько проходит кончик языка. Старший мягко надавливает на затылок, желая получить ответ на свои желания, но Пак сопротивляется до последнего, не размыкая губы. Чонгук отстраняется и немного разочарованно смотрит на мастера, чье лицо практически не выражает никаких эмоций.       — Малыш? — только и произносит Чимин, сощурив глаза.       Чимин закатывает глаза и выдергивает руку. Проходит секунда, когда Чонгук осознает, что его невинный мастер сидит своей прекрасной пятой точкой на его нехилом возбуждении, бесстыдно выпирающем через ткань трусов.       — Малыш бы никогда не пошел на такое, — хмыкает Пак, двигая бедрами, отчего Чонгук глухо стонет, поджимая губы. — Какого хера ты каждый раз меня провоцируешь?       — Надеялся, что этот момент наступит, — усмехается Чон, кладя руки на шикарные бедра парня. Так приятно их касаться, прям дрожь пробирает. — Мои надежды сбываются.       — Здесь стоят камеры, — предупреждает Чимин, упираясь в изголовье кушетки.       — Будет занимательное видео, если кто-то захочет проверить камеры, — отвечает Чонгук, ловя рваный выдох младшего, когда он руками сжимает ягодицы и заставляет парня снова проехаться по своему возбуждению, отчего перед глазами темнеет.       Пак думает, что Чонгук сумасшедший, но целует его сам, чуть приподнимаясь и вновь седлая бедра некогда своего клиента. После этого просто клиентом Чимин не сможет называть этого парня.       Целует глубоко, упираясь в крепкую грудь старшего. С Пака слетает в первую очередь майка, являя взору красивые рисунки на теле. Чонгук проводит пальцами по контуру некоторых из них, облизывается, и снова тянет младшего на себя, покусывая пухлые губы. Прелюдия продлилась бы дольше, но Чонгуку невмоготу, да и Чимин не сторонник нежного секса. И Чон не кажется тем, кто любит нежности и стандартную ласку, скорее он любит жесткий и грубый секс.       Пак стаскивает с Чонгука белье и скрывает свое удивление размером под маской ехидства. Размер большой и на задворках сознания младшему кажется, что это слишком для него. Со своей одеждой парень возится чуть дольше, не давая покоя чужому возбуждению, что так сейчас отчетливо било по мозгам. Чонгук не знает, что в голове младшего, да ему и пофиг сейчас. В этот раз он отдает борозды правления обворожительному и сексуальному мастеру, который не прочь управлять процессом так, как нужно и хочется ему.       Чимин берет со стойки небольшой тюбик, на который раньше Чон и не обращал никакого внимания. Выдавливает на ладонь немного смазки и...       — Че-е-ерт, — шипит Чон, когда его налитого кровью члена касается небольшая ладонь, плавно водящая вверх-вниз.       Паку не терпится почувствовать в себе таких размеров член, несравнимый ни с одной игрушкой, что есть у него, и даже здесь, на рабочем месте, где не грех поразвлечься. Собственное возбуждение заставляет жадно хватать ртом воздух, порой задыхаясь от уровня адреналина в крови. Ведь студия не закрыта, в любой момент может кто-то зайти, но плевать сейчас на последствия.       Пак обводит пальцем головку члена, прорисовывает каждую венку, облизывается, когда понимает, что хватит бы мучить этого парня, но хочется почувствовать себя доминантом. Но Чим тоже не железный, ему хочется тоже большего, поэтому он делает следующий шаг.       Чимин плавно опускается на член старшего, медленно, смакуя каждую эмоцию на лице Чонгука, ловя собственные ощущения. Он не опускается до конца, вновь приподнимается, делая паузу, и снова насаживается, придерживаемый Чоном. Слишком большой, а Пак не совсем хорошо растянут. Но кого это волнует в такой момент, ведь нежности не для них.       Чонгук прекрасно знает, как тяжело сейчас младшему, но узость и жар не дает ему покоя. Губы предательски сохнут, картинка завораживает — старший вечно бы смотрел на такого Чимина, на то, как он медленно и уверенно насаживается на его член, чуть ли не выстанывая его имя. Чонгук хочет быть немного эгоистом и заставляет Пака полностью принять себя, насаживая того до конца, сходя с ума от контраста ощущений.       — Сволочь, — шипит Чимин, жмурясь от боли.       Чонгук лишь скалится, помогая младшему опускаться на его член более размашисто и до основания, пусть и в медленном темпе. Красиво. Наслаждение граничит с безумием, стоны становятся громче, губы искусаны почти в кровь, на бедрах младшего явно будут синяки. Безупречно.       Пак наращивает темп, выбивая из себя глухие стоны, а из Чонгука рваное рычание. Температура подскакивает до предела, голова идет кругом, перед глазами фейерверки, когда старший кончает, заполняя нутро Чимина спермой. Чон доводит парня до оргазма, помогает кончить, и притягивает к себе, целуя чужие губы.       Чуть взмокшие тела липнут друг к другу, на лице глупая улыбка, стоит взглядам пересечься, в голове ни одного вопроса.       — Твое время закончилось, — хмыкает Чимин, слезая с парня и, собрав свои вещи, приводит себя в порядок.       Ноги не держат, ему приходится придерживаться за стул, стоящий недалеко от парня. Приятная нега не отпускает тело, уровень адреналина бьет по ушам, — ощущение прекрасное. Настолько, что Чимин готов повторять это снова и снова, лишь бы испытывать такие же ошеломляющие чувства, как сейчас.       — Я не сдержусь во время следующего визита, — предупреждает Чонгук, натягивая вещи. — Все будет еще лучше.       — Проваливай, у меня следующий клиент уже через десять минут, — фыркает Пак, пытаясь вытолкать парня из комнаты.       — Только через десять минут, — пресекает его попытки Чонгук, впечатывая в себя ослабевшего Чимина с глупой улыбкой на лице.       Чонгук целует влажно, развязно, разжигает огонь снова, сжимая упругие ягодицы. Пак лишь хватается за широкие плечи, держится, отвечая на настойчивость старшего, пропуская чужой язык. В ход идет запрещенный прием — слабое место Чимина — поцелуи спускаются на шею, и младший млеет за секунду, взгляд туманится, желание разгорается снова.       — Остановись, — просит Чимин, слегка отталкивая Чонгука, который в этот раз не сопротивляется. — Иначе я не смогу работать. До конца рабочего дня три часа, у меня еще два клиента.       — Я приду к закрытию, — предлагает Чон, и Пак согласно кивает, улыбаясь.       — Не понимаю, как я мог поддаться, — вдруг заявляет Чимин. — Я думал тебя помучить еще дольше.       — Зря ты мне это сказал, — отзывается Гук, резко прижимая к себе все такого же слабого парня. — Этой ночью ты не заснешь, а завтра не сможешь сидеть, — шепчет на ухо старший, опаляя горячим дыханием и прикусывая мочку. — До вечера.       Чонгук уходит, но лишь на время. Он обязательно вернется за Чимином и, так уж получилось, больше не отпустит. Не захочет.