Начать сначала

      Лэнс проснулся от ударных битов ужасно громкой музыки. В нос тут же ударил резкий запах алкоголя, табака, пота и рвоты. Голова нещадно разрывалась, а когда МакКлэйн попытался сесть и вовсе отдалась такой болью в висках, что захотелось лечь обратно и больше никогда не вставать, отдаваясь во власть приятной аморфности. Но у его организма были другие планы на остаток вечера. Желудок скрутился в тугой узел, в порыве выплеснуть из себя все, что в нем находилось.       МакКлэйн зажал рот ладонью и бросился к туалету. Пробираться сквозь толпу танцующих было довольно трудно, но он успешно справился с этой задачей, доковыляв до помещения.       Яркие огни ночного клуба расплывались цветными пятнами в слипшихся ото сна глазах. Он чуть не сшиб с ног парня, как раз выходящего из мужского туалета в обнимку с девушкой, одетой не слишком благопристойно. Извиниться времени не нашлось, поэтому миновав парочку, Лэнс ввалился в отделанное болезненно-белым кафелем помещение. Захлопнув за собой дверцу одной из кабинок, Лэнс согнулся над унитазом, разом выпуская выпитое за последние несколько часов.       Живот болезненно заныл, когда МакКлэйн уселся прямо на пол, откидываясь спиной на изрисованную чем попало стену. Люминесцентная лампа разливала вокруг бледно-голубоватый свет и, неприятно треща, порой гасла на пару мгновений, зажигаясь вновь. Лэнс сильно зажмурился и, болезненно простонав, потер виски, пытаясь восстановить в памяти события последней пары часов.       В голове начали невольно всплывать картинки. Вот он приехал в клуб, так дружелюбно порекомендованный одноклассниками. Вот его взгляд упал на барные полки, ломящиеся от различного алкоголя. Вот он цепляет в толпе какую-то девицу и угощает её коктейлем, они танцуют и пьют ещё, за что Лэнс получает весьма удовлетворительную благодарность, которая потом отразится на коже его соулмейта очередным именем, которого не помнит даже сам МакКлэйн.       Лэнс встал с пола и, немного пошатываясь, направился к выходу. Его взгляд зацепился за туалетное зеркало, висевшее на стене. МакКлэйн внимательно вглядывался в своё ненормально-бледное лицо с впалыми щеками и жуткими синяками под глазами. — "Как укурок", — усмехнулся он от самокритичной мысли, так дружелюбно подкинутой мозгом.       Взгляд метнулся к растрепанным волосам, которые за последнее время довольно сильно отросли, но из-за его разгульности стали очень редкими. Только сейчас Лэнс заметил пятна на кофте и до сих пор не застегнутую ширинку, через которую виднелась синяя ткань боксеров.       Более-менее приведя себя в порядок, МакКлэйн покинул туалет, а затем и сам клуб, расталкивая толпу локтями.       Свежий ночной воздух приятно ударил в лицо, освобождая от оков тяжелых запахов покинутого им помещения. Опомнившись, Лэнс достал из кармана куртки телефон, мысленно поражаясь тому, что его не обобрали в бессознательном состоянии.       Электронные часы показывали половину пятого утра, когда МакКлэйн открыл список контактов и нашел единственный номер, по которому сейчас мог позвонить. Прошло несколько напряженных гудков, отдавшихся эхом в голове, прежде чем на том конце послышался заспанный женский голос: — Лэнс? Что случилось? — Привет, Лисси, прости что разбудил. Можешь меня забрать? — МакКлэйн прислонился спиной к кирпичной стене, исписанной граффити. — Ты серьёзно? Знаешь, как трудно будет не разбудить маму? — голос девушки уже звучал бодрее, но она говорила все ещё шепотом. — Да, но я не смогу добраться до дома сам, — даже сквозь музыку, доносившуюся из клуба, Лэнс отчетливо услышал на том конце вымученный вздох и легкий щелчок дверного замка их ванной комнаты. — Какой адрес? — уже громче спросила Алоисс. — Я без понятия, — МакКлэйн огляделся в поиске каких-либо опознавательных признаков его местонахождения. — Только знаю, что клуб называется «Белый дракон». — Даже знать не хочу, как тебя туда занесло, — шумно выдохнула девушка. — Ладно, я заберу тебя, жди. — Спасибо, Лисси, — сам себе улыбнулся Лэнс, когда в трубке послышались короткие гудки.        МакКлэйн сунул телефон обратно в карман и накинул на голову капюшон.       Уличные фонари заливали дорогу золотистым светом, который мешался вместе с кислотно-зеленым, исходящим от вывески клуба, из которого понемногу, чуть волоча ноги, выбирались люди.       В воздухе витал запах ночи и легкой осенней мороси. Гулял ветер по пустующей в это время улице, поднимая вихри листьев и пыли, унося их куда-то прочь маленькими торнадо.       МакКлэйн задрал голову, внимательно вглядываясь в ночное небо, по которому размеренно плыли темные облака, изредка открывая вид на мелкие капли звезд. Свет фар, ударивший в глаза и скрип тормозов отвлекли подростка от ночного неба, вынуждая перевести взгляд на небольшую поддержанную «Ауди», затормозившую неподалёку.       Лэнс оттолкнулся ногой от стены и двинулся к автомобилю. Открыв пассажирскую дверь, плюхнулся на сидение и перевел взгляд на сестру. Выглядела она сейчас, наверное, не многим лучше его самого. Растрёпанные светлые волосы были небрежно закреплены парой заколок, образуя что-то на подобие пучка. Небольшие синяки под глазами, которые были особенно четко видны в свете фонарей и, наспех надетая, растянутая красная футболка. — Шиворот-навыворот, — тихо усмехнулся Лэнс, заприметив этикетку на груди Алоисс. — Времени прихорашиваться не было, — ядовито заметила Лисси, одарив недобрым взглядом брата, и завела машину.       Какое-то время они ехали молча, пока девушка шумно не выдохнула, мельком бросив взгляд на МакКлэйна-младшего. — Лэнс, ты ведь в курсе, что в «Белом драконе» продают наркотики? — её голос звучал немного приглушенно и хрипло, будто их мог кто-то подслушать. — Да, — честно ответил Лэнс, не отрывая взгляда от дороги. — И ты все равно пошел туда? — выдохнула она. — Да, — такой же сухой ответ. — Я надеюсь ты не… – Алоисс замолчала, но Лэнс и так понял, что она имела ввиду. — Нет, — так же честно ответил МакКлэйн, позволив сестре успокоиться. — Это ведь из-за твоего соулмейта, да? — Лисси мельком посмотрела на брата, губы которого сжались так сильно, что побелели. — Bebé, такое случается, я уже говорила тебе это, мы много-много раз обсуждали… — Да, знаю! — фыркнул Лэнс. — И я просил меня так не называть! — А по-моему, тебе очень даже подходит, — машина затормозила и Лисси потрепала Лэнса по волосам, — mi hermano tonto.       МакКлэйн что-то недовольно буркнул и выбрался на улицу. — Спасибо, — он нахмурился и, тихо приоткрыв калитку, направился во двор.       Стараясь никого не разбудить, Лэнс неслышно проник в дом, молясь, чтобы чертовы ступеньки не заскрипели, поднялся на второй этаж и уже подошел к двери в свою комнату, когда гребаная, мать её, половица издала звук погибающего попугая ара. Зашипев, Лэнс замер на месте.        Дверь соседней комнаты приоткрылась, и оттуда показалась кудрявая макушка. — Братик? — девчушка сонно потерла глаза. — Что такое, Клэри? — ласково спросил Лэнс, невинно смотря на сестру, держащую за лапу медведя, которого когда-то он сам выиграл для неё в автомате. — Где ты был? — карие глаза с интересом разглядывали, до ужаса напуганного, Лэнса. — Воды попить ходил, — оправдался он, нервно стреляя глазами. — Иди спать, вставать ещё рано… — А почему ты в куртке? — Клэриса удивленно заморгала. — Холодно внизу, осень все же, — пожал плечами МакКлэйн. — Давай, иди, а-то ещё маму разбудим. — Спокойной ночи, братик, — улыбнулась Клэри и тихо потопала в свою комнату, позволив Лэнсу облегченно выдохнуть.       Без приключений, к счастью, он добрался до своей комнаты и устало плюхнулся на кровать, не став переодеваться. За окном уже виднелась золотисто-красная полоса рассвета, знаменующая начало нового дня… ~~~ Bebé — малыш mi hermano tonto — мой глупенький младший брат ~~~       Кит не мог заснуть всю ночь. Он не прекращая ворочался в постели, которая казалась ему раскаленной сковородой, нагретой ядерным взрывом. Ключицу неумолимо обжигало новое имя, уродливо расползающееся черными отметинами на бледной коже. Он давно перестал их считать. Очень давно…       Ему было всего 14, когда эта боль впервые резанула острым лезвием по сознанию, разбудив посреди ночи. Адская боль в плече. Наспех стянув с себя футболку, Кит сжал раздраженную кожу рукой.       Черная отметина, гласившая первое, в его, да и в жизни его соулмейта, имя, которое было прекрасно видно даже в блеклом свете луны, заливающем комнату. На глаза Когане непроизвольно навернулись слезы от мысли о том, что сейчас его пара была влюблена в кого-то другого, не в него.       Всего месяц спустя, грудную клетку снова пронзила резкая боль, выводя на ней новое имя.        Кит долго раздумывал над этим. Странное имя могло быть как мужское, так и женское, что вводило его в глубочайшую депрессию.       В 15 лет кожу Кита покрывали уже 6 ожогов.       Когда их стало 12, Кит твердо заявил, что больше никогда не заплачет из-за такой ерунды.       И вот ему уже 17, а число имен давно перевалило за 30.        В какой-то момент, он понял, что ненавидит. Ненавидит каждой клеточкой своего изуродованного тела, каждым дюймом обожженной кожи он ненавидит свою пару.        Когда-то Кит даже думал отомстить. Твердо решив найти себе возлюбленную, Когане стал присматриваться к одноклассницам. Но ничего занимательного в них он так и не нашел.       Тогда он, окончательно, и определился со своей ориентацией. Но от мысли, что его будет касаться кто-то, кто-то чужой, не он сам и даже не его пара, просто выворачивало наизнанку. Идея мести была отброшена уже через неделю тщетных попыток и Кит просто смирился.       Но вот оно. Новое имя обжигало ключицу, тысячей раскаленных игл впиваясь в кожу. — Кажется моя „родственная душа“ пустилась во все тяжкие, — ухмыльнулся он, сворачиваясь в клубок под теплым одеялом.