Истина скрывается в неоновом тумане

      Морти никогда не считал себя ревнивцем. Он не ревновал, когда во время очередного приключения в пропахшем спиртом баре на окраине Альфа Центавры случайная межгалактическая сучка забралась к его деду на колени; не испытывал никакого ущемления, когда подобранная на обочине пышногрудая девица из какого-то стрёмного измерения, где человечество вымерло, и его сменили люди-ящеры, заглядывала Рику в глаза, поигрывая своими чешуйчатыми сиськами, и пыталась флиртовать, откровенно игнорируя находящегося на заднем сидении Морти; ему было всё равно даже тогда, когда очередная шлюшка, потрясая своей голой задницей в рядовом стриптиз-баре, недвусмысленно отплясывала перед Санчезом, а тот смотрел на это, не скрывая хмельной усмешки и возбуждённого огня в глазах.       Морти всегда было плевать на это, потому что после каждого такого раза Рик неизменно заваливал именно его, а не очередную фигуристую тёлку, на заднее сидение космического корабля и самозабвенно трахал, шепча сквозь зубы грязные ругательства. Он поливал Морти последними словами, иногда был неоправданно груб и резок, а на самом пике наслаждения, особо сильно толкаясь в узкое тело, впивался в приоткрытые, влажные от стонов губы внука своими, практически разрывая его рот жестоким поцелуем.       Морти было плевать на многое, и на многое он закрывал глаза, потому что знал: как бы Рик не пошлил с очередной девицей, как бы та не расставляла вульгарно ноги, пытаясь заманить в свои объятия старого учёного – тот полностью принадлежит лишь Морти, несмотря на все соблазны и вольности. Паренёк никогда не пытался нацепить на деда пояс верности. Во-первых, это было бы крайне глупо: ещё до его рождения Рик наверняка перетрахал половину вселенной. А многие давние знакомые до сих пор находили учёного сексуально привлекательным, несмотря на сморщившуюся кожу и поседевшие волосы. Во-вторых, чересчур короткий и давящий на шею поводок чужого контроля уязвит Рика, и если не задушит, то вынудит вырываться ко всем чертям. Тут уж даже ласковые руки Морти будут безжалостно искусаны.       Все отношения строятся на компромиссах и взаимном понимании, даже если эти отношения – противоестественная связь между родными дедом и внуком. Так что Морти никогда не пытался как-то ограничить свободу Санчеза и даже не думал париться по поводу того, что очередная эффектная девушка привлекает к себе внимание его деда... но вот сейчас кое-что изменилось.       Сидя за низким столиком, от глянцевой поверхности которого в глаза отстреливали яркие лучи разноцветных прожекторов, Морти, потягивая слабоалкогольный напиток, сверлил взглядом место на другом конце небольшого диванчика, где, восседая на его Рике, вьётся другой Морти. Он льнёт к старику, потираясь своей чёртовой тощей задницей о чужой пах, кладёт свои ладошки с наманикюренными пальчиками на узкие плечи, закрытые белым халатом... И Санчез отнюдь не против такого внимания – приобнимает за узкую оголённую талию в ответ, и, усмехаясь, вливает в себя очередной шот, выслушивая на ухо, несомненно, какие-то пошлые фразочки от другой версии своего внука.       Майами-Морти – стриптизёр, и наверняка для него подобное – просто обычная работа: так липнуть к посетителю, топя его лицо в своих длинных, выбеленных на концах волосах; сложив ногу на ногу, покачиваться на чужих бёдрах; игриво болтать стопами, закованными в стрипы блядски розового цвета. Наверняка, таких Риков – хмельных и голодных до близости, он видит десятками в день... Но как бы Морти ни пытался убедить себя в том, что всё это снова просто ничего не значит — сердце беспокойно стучало, а корень языка жгла обида и ревность, которую был не способен растворить даже пряно-вишнёвый вкус алкогольного коктейля.       Рик принадлежит Морти… но проблема в том, что отплясывающий на коленях старика ублюдок с расфуфыренной рожей, приукрашенной лёгким макияжем; облачённый в одни только плавки, немного натянутые изнутри слабой эрекцией, и короткий топ, подчёркивающий стоящие соски – и есть чёртов Морти Смит, пусть и относящийся к другой реальности.       – Хэй, п-полегче, лапушка! – противно смеётся Рик, когда Майами, решив накалить и без того жаркую обстановку, ещё больше подпрыгивает на нём, имитируя половой акт. – Ещё чуть-чуть и я бы разлил это бухло!       Санчез отводит руку в сторону, но не спешит ставить стопку на стол – та ещё не опустела, и он не успокоится, пока не дольёт в себя остатки пробойного пойла. Майами вульгарно ухмыляется, но прекращает резкие движения. Вместо этого снова ластится, как большая ядовитая змея, укутывающая свою жертву в удушающие объятия.       – Тогда я бы почистил тебя, слизал всё своим языком. Вот так… – томно произносит нахальный мальчишка, а следом подаётся ближе, опаляя своим дыханием раскрасневшееся лицо Рика. Он демонстрирует всё воочию: трепетно касается горячим и влажным языком дряблой щеки, ведёт выше, до самого уголка глаза, вычерчивая щекотную мокрую дорожку, чем вызывает у старика лёгкий смешок – тому весело, и он вовсю наслаждается такой близостью.       …А у его настоящего Морти зубы скрипят от плохо скрываемого раздражения. Пальцы сами собой вдавливаются в стеклянный бок стакана с такой силой, что под ногтями начинает саднить. Внутри всё пылает, будто от химического ожога, и дыхание сбивается из-за бешеного ритма его беспокойного сердца. Смиту кажется, что он почти готов взорваться: подорваться на ноги и за волосы оттащить Майами от Рика, а следом выбить зубы крепким ударом… им обоим. Но всё, что он реально делает – это сидит на месте, давясь очередным глотком сладковатого коктейля, и пытается унять злую бурю внутри себя.       Дед и внук вообще не должны были оказаться здесь! После приключения на Зорпантеоне-8 они должны были вернуться домой, но нет... всё, как всегда, пошло не по плану.       «Да ладно тебе, Морти! – начал канючить Рик спустя десяток минут после того, как их корабль оторвался от земли. – Нам нужно расслабиться, Морти!»; «Ты не видишь, как я заебался, Морти?»;«Давай хоть немного отдохнём, Морти, прежде, чем вернёмся в этот пиздец, который ты называешь своей семьёй!» и так далее в этом же духе. Спустя двадцать минут увещеваний бастион Смита пал, и в итоге он просто сдался – как всегда уступил настойчивому деду. Они посадили корабль в первом же пригодном для этого месте, которое располагало баром, и по несчастливому стечению обстоятельств это место оказалось в Цитадели Риков.       Морти ещё на входе различив над головой огромные неоновые буквы, складывающиеся в красноречивое название «Рик в Морти», почувствовал что-то неладное, а пройдя внутрь окончательно понял, что этот старый маразматик намеренно притащил его в стриптиз-клуб. Отторжение было первым ощущением Смита: он съежился, скривился в отвращении, и даже открыл рот, чтобы послать деда далеко и надолго с такими развлечениями… но все возмущения выгодно заглушила громкая музыка. Рик, пользуясь оторопью внука, примирительно приобнял его за плечи, и тут же потащил куда-то вперёд – сквозь неоновый туман, снующих туда-сюда официантов-Морти и подвыпивших посетителей-Риков, которые не стеснялись приставать к полуголым юным танцовщикам. А те и не были против – лишь старательнее извивались в откровенных приватных танцах.       Тут и там из пола вырастали небольшие подиумы, где самого экзотичного вида Морти отплясывали у пилонов, полируя своими телами их металлическую гладь. Посередине помещения находилась главная сцена, у которой было не протолкнуться от обилия как Риков, так и Морти. Вся эта радостно гудящая толпа дедов и внуков поднимала в воздух руки, зажимая в пальцах крупные купюры. Каждый пытался подобраться поближе, чтобы швырнуть их в полуголого Морти на неимоверно высоких каблуках. Тот танцевал в одних узеньких стрингах, которые не скрывали ровным счётом ничего. Извиваясь, он принимал такие позы, что проходя мимо, Морти стыдливо отвёл глаза, чувствуя, как у самого в животе томно потянуло знакомое чувство возбуждения.       Он терял себя в ощущениях и пространстве – был дезориентирован громыхающей динамичной музыкой, которая нещадно била по барабанным перепонкам, ослеплён скачущим светом клубных прожекторов, задушен пряным запахом энергетических напитков, едкого алкоголя и приторного порока, которым была пронизана атмосфера всего этого заведения. Если бы не Рик, так уверенно удерживающий его за узкие плечи, то он исчез бы в этом маленьком вульгарном мирке без следа.       Морти не хотел здесь быть. Ему было жутко смотреть на всех этих других себя, которые откровенно демонстрировали собственные тела ради чужого внимания и денег, было неуютно от количества невменяемых от похоти и алкоголя Риков, которые едва удерживали себя от того, чтобы наброситься на понравившегося им Морти и засадить ему.       По сравнению с этим местом, любой пропитый криминальный бар на окраине вселенной казался Смиту куда лучшим вариантом, пусть и более опасным... Но кто ж его слушал? Уж точно не его Рик, который, только заприметив вдали свободный приватный столик, проследовал к нему, бесцеремонно распихивая попадающихся на пути посетителей. Оказавшись рядом, Санчез швырнул своего Морти на мягкий диванчик, а поймав разгневанный и обидчивый взгляд, отмахнулся от внука, как от назойливой мухи.       – Не капай на мо-ооо-зги, пацан, – начал он, несмотря на то, что изо рта Смита не вылетело и словечка. – Просто выпьем немного, посидим и уйдём.       ...ага, как же! Всё у Рика было «просто», а на деле буквально через пару минут после того, как они устроились, к ним подсел этот Майами-Морти. Он практически сразу запрыгнул на колени к Санчезу, да так и не поднимался с них, флиртуя и выклянчивая себе всё новые и новые коктейли, которые Рик, конечно же, покупал, угощая нахального стриптизёра.       И вот, как итог: прошло уже чуть больше часа, а Морти всё ещё сидит, мусоля на языке остатки вишнёвого напитка, да глядит на то, как его Рика окручивает шлюханская версия его самого.       Да сколько можно?! Парню так сильно осточертело это блядство, что в один момент он просто не выдержал — с грохотом поставил на низкий столик свой опустевший стакан, в тщетной попытке привлечь к себе внимание бесстыдного дедушки, перешёптывающегося о чём-то с Майами.       – Р-рик, я хочу домой! – несмотря на то, что голос дрогнул, Смит был полон решимости для того, чтобы прекратить всё это непотребство здесь и сейчас. Санчез лениво перевёл на него свой поддёрнутый опьянением взгляд и нехотя отстранился от танцовщика.       – Блин, давай не сейчас, – недовольно цокнул он языком, нахмурив брови. – Никто не уходит в разгар вечеринки.       «Вечеринки»?! Может быть, всё происходящее для Рика и было вечеринкой – лишь способом расслабиться и покутить, но уж точно не для его Морти, который, словно преданный пёс, караулил деда и дожидался момента, когда тот нагуляется и, наконец, захочет вернуться домой! Слова Санчеза так сильно взбесили парня, что он даже не попытался сдержать своего раздражения.       – Мне плевать! З-знаешь что... отдай мне ключи от корабля, а сам вернёшься домой через портал! – внезапная идея ударила в голову яркой вспышкой и пришлась очень кстати. Морти тут же потянулся к Рику. Бесцеремонно схватившись одной рукой за край его белого лабораторного халата, потянул на себя, а другой попытался выдрать заветные ключи из внутреннего кармана. – Я не могу тут больше находиться! Я хочу уйти!       – Да успокойся ты. Расслабься, – как всегда пофигистично бросил учёный, без особого труда отпихивая от себя загребущие ладошки внука. Это безразличие подействовало на Смита, как красная тряпка на быка – он вспыхнул гневом пуще прежнего.       – Рик! Сейчас же! – требовательно вскрикнул он, продолжив яростные попытки заполучить нужную вещицу.       Разумеется, требование осталось неудовлетворённым. Санчез игнорировал внука, легко отбиваясь от его нападок, и не давал забрать ключи от корабля. Старик мог бы ещё долго терпеть чужие капризы – благо, запас выдержки у него имелся, но Морти своими действиями создавал неуютную возню, и Рику она быстро наскучила. А потому он мигом прекратил всё одним грубоватым толчком в чужую грудь, вынудив мальчишку завалиться назад и упереться руками в сидение дивана, чтобы не упасть на спину.       – Тц, да угомони ты свои нервишки, а то, гляди, месячные начнутся! – рыкнул Санчез устрашающе, а потом кивнул на затихшего стриптизёра, который наблюдал за всей этой семейной разборкой с лёгкой ироничной улыбкой. – Вон, бери пример с Майами. Он наслаждается тем, что происходит, и не ебёт мне мозги… чего, конечно, не скажешь о другой части моего тела. Да, красотуля?       Рик полностью перекинул своё внимание на танцовщика. Всё раздражение моментально исчезло с его лица, возвращая на место плутовскую усмешку и голодный взгляд. Санчез, игриво подмигнув другой версии своего внука, демонстративно вскинул бёдра, заставив Майами подпрыгнуть на них. Тот кокетливо захихикал, поглаживая обтянутые белым халатом плечи, и, немного повозившись, удобнее устроился на коленях старика, чувствуя, как чужая эрекция недвусмысленно упирается в ягодицы.       Наблюдающий за этим Морти практически закипел от злости. Им снова в открытую пренебрегали, а эту развратную крашенную копию хвалили, одаривали вниманием. От этого было обидно и горько. Да, пусть Рик использовал это как метод давления, чтобы поставить своего Морти на место, но даже если так… даже по меркам учёного, так нагло играть на чувствах своего по-настоящему любимого внука – чересчур подло.       – Ну, раз он такой хороший, может быть прям тут его и выебешь, старый ты мудак! – распалился Смит, точно подпитанный кислородом огонь. Казалось, ещё чуть-чуть и из его ушей повалит раскалённый пар, а глаза, пронзающие Рика убийственным взглядом, самовоспламенятся. – Может, раз он такой охуенный, то с ним и будешь таскаться по всем этим гребаным вселенным! Может, тогда он будет тащить тебя пьяного до кровати, когда ты нажираешься до беспамятства? Может быть, это он будет сосать твой немытый днями хер ради того, чтобы избавить тебя от яда нефтерианской змеи?!       – Похоже, кто-то просто ревнует, – прыснул Рик, совсем не испытав никаких угрызений совести, и его смех легко подхватил Майами, привалившийся к часто вздымающейся груди старика.       Морти покрылся ярким румянцем от злости и смущения – на него смотрели свысока, как на неразумного, но забавного ребёнка, и это жутко бесило. Он закусил губу, чтобы больше не наговорить ничего лишнего, и рывком отвернулся от деда, устремив взгляд куда-то в сторону. Глаза совсем нехорошо зажгло, желудок сдавило, а в горле встал тугой ком… Ну уж нет! Он не позволит себе разреветься, точно какой-то оскорбленной девчонке! Особенно на глазах этого старого дурня и напомаженной шлюхи, которая седлала его бедра. Он не доставит им такой радости!       – Морти, блять, ты что обиде-эээ-лся? – Смит вздрогнул, когда Рик коснулся его плеча кончиками пальцев, но не дал себе растеряться – тут же ушёл от прикосновения. Отодвинувшись подальше, резко бросил через плечо глухое: «Отвали!». То, как дед на это закатил глаза, паренёк почувствовал практически на физическом уровне.       – Что ж… я понял, ранимый ты кусок говна, – страдальчески выдохнул Санчез, а следом легонько подтолкнул Майами в спину, заговорщицки кивнув в сторону родного внука. – Может быть, стоит обслужить тут ещё кое-кого, милашка?       Танцовщик понимающе подмигнул. Он выпутал старика из своих объятий, и плавно, как кошка, перелез на диванчик, не спуская внимательного взора со своей насупленной версии. Та успешно игнорировала его, и мальчишке ничего не оставалось, кроме как придвинуться ближе, сохраняя на губах располагающую улыбку. Как ни в чём не бывало, он ненастойчиво, но уверенно положил свою руку на чужое предплечье, обращая на себя внимание.       – Хэй, Морти...       – Пошёл нахуй, Майами! – огрызнулся затравлено Смит, практически выплюнув ругательства в чужое лицо.       – Вот так сразу? – стриптизёр с наигранным удивлением вскинул аккуратные брови, совсем не смутившись чужой грубости, и подлез практически вплотную к посетителю. Морти, сам того не желая, стушевался, ощутив как полуголый мальчишка, не испытывая и капли стыда, жмётся к его руке плоской грудью. – Может, хотя бы угостишь меня сначала?       «Куда уж тебе ещё больше» – мазнула в голове Смита едкая мысль, да только он не решился её озвучить.       – Да, давайте ещё выпьем! Нам всем не мешает набубениться! – гаркнул Рик, а потом внезапно подорвался на ноги, взметнув в воздух полы своего неизменного халата, который люминесцировал в ультрафиолетовых лучах клубных прожекторов. Быстренько обойдя диванчик, грузно бухнулся с другой стороны от своего Морти. Таким образом, несчастный нервничающий Смит оказался полностью окружён, и это значительно понизило его готовность сопротивляться дальше. Он сидел, как на иголках, со спиной прямой, как доска, и, поджав губы, молча сносил ласковые поглаживания Майами. Зрелище было действительно забавное, и Санчез не удержался от того, чтобы бесцеремонно хлопнуть своего внука по спине.       – Да ладно тебе, Морти! Выглядишь так, будто палку проглотил. Расслабься, пёс, и не будь таким кайфоломом!       Смит на это ничего не ответил, но дед не стал выпытывать слова, так как его внимание моментально перескочило на другого Морти – на сей раз официанта. Тот, придерживая пустой поднос подмышкой, как раз проходил мимо их столика, и Рик не упустил возможности сделать очередной заказ.       – Эй, – крикнул он, обратив на себя внимание своего альтернативного внука, – повторите ещё виски со льдом, что-нибудь для Майами… и ту вашу синюю дрянь принесите! Да поживее!       Официант понятливо кивнул, что-то быстро черкнув в своём блокноте, и тут же посеменил к барной стойке, где бармен-Рик деловито орудовал сразу двумя шейкерами, вполуха слушая болтовню посетителей. Проводив мальчишку взглядом, Санчез снова повернулся к родному внуку, и совсем беспардонно, с унизительным шлепком, положил свою руку на его бедро.       – Оставьте меня в покое! – это действие наконец-то заставило голосок Морти прорезаться. Он завертелся на месте как юла, безуспешно пытаясь растолкать сковывающие его «стены». – Я не хочу здесь находиться! Знаешь, Рик, если ты в восторге от всего этого распутства, то оставайся, но дай мне спокойно уйти домой!       – Да успе-эээ-ешь ты домой, чудила. Не сопротивляйся! Попробуй хоть раз нормально оторваться. Слови от всего этого кайф, чёрт возьми! К тому же, теперь, когда ты сам в центре внимания, сделать это будет значительно проще... – Голос деда вдруг понизился до томного и разжился парочкой соблазняющих ноток. Он сам придвинулся ближе, опаляя ухо внука горячим дыханием, отчего у того по спине пробежала стайка крупных мурашек.       Ладонь Рика с лёгким нажимом повела выше по мальчишескому бедру, грозясь дойти до сладко занывшего паха. Это ощущение дополнялось умелыми поглаживаниями Майами, который водил своими руками по животу и груди своей альтернативной версии, собирая складками ярко-жёлтую футболку.       Все эти ласки ощущались странно… но приятно. В конце концов, Морти был всего лишь вечно голодным до секса подростком, и ему не было нужно многого, чтобы возбудиться. Так что он, перебарывая стыд, собственное раздражение и неловкость, даже попытался получить немного удовольствия от происходящего, несмотря на то, что он всё ещё был зол на людей, которые дарили ему эти постыдно-сладкие прикосновения.       Однако очень скоро всего лишь касаний оказалось мало… и даже не самому Морти, а Майами, который, отстранившись немного, приподнялся на ногах, и принялся заползать на чужие худые колени, перепугав этим только-только расслабившегося Смита.       – К-какого хрена? – занервничал тот, ощущая внезапное давление чужого веса на своих бёдрах. Майами с лёгкостью оседлал его, при этом вынудив руку старика потесниться. – Р-рик?       – Не паникуй, он тебя не укусит, – ухмыльнулся старик, находя обращённый к нему паникующий взгляд чертовски забавным.       – Разве что немножко, - подмигнул Майами, и в следующий же миг Смит почувствовал, как в его шею аккуратно, но ощутимо вонзились чужие зубки. И это не было неприятно или противно, как он представлял сначала... на удивление, совсем наоборот. Морти вмиг залился краской, потому что, кажется, только что было обнаружено ещё одно его «слабое местечко»... однако будоражащее ощущение не продлилось долго, потому что Майами быстро отстранился.       – Понравилось, да? – довольный произведённым эффектом, улыбнулся он, – Не все Морти знают об этой своей чувствительной точке, но все в восторге от воздействия на неё. Я ещё много тайных эрогенных зон знаю, от которых ты сойдёшь с ума, милый… могу показать их все, если попросишь.       Он говорил, а руки его плавно обводили изгибы тела Морти: его напряжённую шею, плечи, узкую грудь, поджатый живот. Смит терялся в этих ощущениях. Его разум отторгал всё, что происходило, но тело не могло пошевелиться, словно не хотело прекращать этого безумства, довольное опаляющим жаром, клубящимся внизу живота.       – Я...я... – парень хотел сказать что-то, сам не зная, какую мысль конкретно хочет донести, но к счастью появившийся из ниоткуда официант избавил его от необходимости как-то заканчивать свою реплику. Ухоженный Морти, облачённый в форму заведения, с идеальной, а оттого казавшейся приклеенной улыбкой поставил на столик напитки, и, бросив ёмкое: «Наслаждайтесь!», тут же удалился.       Рик моментально подобрал в руки высокий бокал, наполненный синей жидкостью. Этот коктейль так сильно пах смесью энергетика и фруктов, что можно было почувствовать его аромат, даже не приближая к носу. Однако предназначался он совсем не старику, и тот быстро вложил стакан в ладони Майами. Тот, пригубив немного через соломинку, подоткнул её, смоченную собственной слюной, к губам Смита. Морти неприязненно отстранился. Он не хотел пить это ядерное пойло, особенно после кого-то, но Рик настаивал.       – Давай-давай, не трухай, пёс! Попробуй! Это просто-напросто сладкая газировка! – усмехнулся он, подбирая в тонкие пальцы заказанный для себя шот. Улыбка учёного была чересчур лукавой, что, конечно, намекало на то, что в узком высоком бокальчике из тонкого стекла вовсе не безобидный напиток. Впрочем, даже несмотря на это, Морти несмело затянул соломинку в рот и сделал аккуратный глоток, потом ещё один, и ещё… По языку разлилась приятная, сладко-терпкая прохлада, дёргающая вкусовые рецепторы нотками экзотических фруктов. Коктейль отличался от прошлого тем, что не был таким приторным… а ещё, кажется, благодаря ему Морти вдруг начал чувствовать всё немного точнее, словно в нём, помимо родных пяти чувств, раскрылась ещё парочка. Чёрт, ему лишь оставалось надеяться, что в стакане не была намешана какая-нибудь межгалактическая дурь.       Первое, что особенно остро ощутил Смит, так это то, что от Майами невообразимо вкусно пахнет: чем-то сладким, похожим на запах сахарной ваты в парке развлечений, но в то же время не приторно, потому что конфетный аромат выгодно оттенялся возбуждающими нотками строгого мужского парфюма.       Напиток, который стриптизёр заливал Морти в рот, с каждой секундой расслаблял всё больше, заставляя сознание постепенно превращаться в желе. Мальчишка пьянел, поддавался жгучему вкусу, купающему корень языка в лёгкой горечи… И, вот уже Майами не казался коварным и бесчестным разлучником, вздумавшим украсть его Рика, а совсем наоборот: он как-то разом похорошел в глазах хмельного Смита. Торчащие в разные стороны локоны мелированных волос больше не бесили, в лукавых глазах, обрамлённых длинными искусственными ресницами, казалось, можно было утонуть, а тяжесть чужого веса на коленях не вызывала дискомфорта – наоборот, хотелось обхватить гибкое тело мальчишки поудобней, сжать ладонями упругие ягодицы, погладить по узкой спине, провести пальцами по тонкой талии, забраться ими же под короткий топик... Что с ним происходит? Почему вдруг так резко стало хорошо и присутствие этого чёртового шлюховатого Морти не стало таким отвратительным? Словно его сознание разом кувыркнулось вверх тормашками...       – Вот так, Морти, расслабься, отпусти себя… — Словно змей-искуситель прошептал Рик, поддавшись вплотную к растерянному внуку. Он ткнулся губами в чувствительную кожу за ухом, опаляя её влажным дыханием с запахом сильного алкоголя. То же самое сделал Майами, внезапно отзеркалив действия деда.       Морти оказался меж двух огней, каждый из которых вдруг начал опалять его внезапной нежностью. И это было странно, потому что он не чувствовал себя так, словно хочет прекратить всё это: оттолкнуть Майами, или Рика, или обоих сразу... Было так тепло и хорошо. Он словно тонул в мягком кожаном кресле, плавился, как сливочное мороженое в летний день, под чужими поцелуями уплывал из реальности в мистическую нирвану. Морти ощущал себя странно: на грани между шальной эйфорией и спокойной апатией… на грани, которая была недоступна ни одному человеку в любой из чёртовых вселенных.       – Я люблю тебя, Морти, – пьяно фыркнул Санчез на ухо.       – Я люблю тебя, Морти, – сладко протянул Майами, пробегаясь шаловливыми пальчикам поперёк груди своего двойника, невзначай поддевая твёрдые бусины сосков. А после приблизился своим идеальным лицом к лицу Смита, с явным намерением поцеловать того по-настоящему – прямо в мягкие податливые губы.       Морти вдруг запаниковал. Его щёки в секунду приобрели нездоровый красный оттенок, а сердце в груди заполошно забилось, как пойманная в силки пташка. Они с Майами словно два ярких солнца – их столкновение вызовет огромную катастрофу с разрушениями и выбросом радиации… им, наверное, не стоит настолько сближаться, попросту нельзя!.. Но хотя Смит отчётливо понимал это, а в его ушах заливались воем охрипшие тревожные сирены, он не мог заставить себя хотя-бы попытаться избежать поцелуя. Его тело, словно набитый ватой манекен – совсем не слушалось, и пареньку ничего не оставалось, кроме как наблюдать за личным апокалипсисом, в котором он – непосредственный виновник…       Когда до запретного прикосновения осталось меньше пары сантиметров, голову Смита вдруг грубо схватили за подбородок и развернули в противоположную сторону, где уже знакомые, морщинистые губы накрыли его собственные. Рик целовал как обычно: напористо и сразу глубоко, заставляя закашляться прямо сквозь поцелуй, и урывками хватать воздух при первой же возможности. Он был, словно хищник, поедающий свою жертву – стремился взять всё и сразу, не размениваясь на учтивую нежность. Впрочем, Морти и не было этого нужно. Он всегда подстраивается под буйный нрав деда, и даже наслаждался его доминированием. Поэтому, вместо того, чтобы отбиваться, мальчишка пропускал постыдные стоны, которые моментально растворялись на чужом языке. Всё ощущалось так чудесно…       – Вы двое такие милые, – протянул Майами, упираясь локтем в спинку кресла и подпирая щёку кулаком. Дед и внук наконец-то нашли в себе силы отрываться друг от друга, протянув между своими ртами тонкую ниточку слюны. – Мне даже немного завидно...       – И правда, как-то не очень красиво с нашей стороны оставлять тебя без внимания, - Рик довольно ухмыльнулся, утирая губы тыльной стороной ладони, а следом подтолкнул дезориентированного ощущениями Смита к его привлекательному двойнику. – Давай, М-морти, ты не можешь проигнорировать эту сладенькую принцессу!       – О, Блин... - занервничал тот, перепугано взирая в идеальное лицо другого Морти, который с лёгкой улыбкой ждал от него решительных действий. – Я… я т-типа должен поцеловать тебя или что-то вроде?       – Ага, – просто кивнул Майами, снисходительно прикрыв выразительно подведённые глаза. Следом поддался чуть ближе, выпячивая вперёд надутые блестящие губки. – Смелее, большой парень.       Морти медлил, пытаясь найти в себе крупицы храбрости для такого отчаянного шага – это будет его первый поцелуй с другим Морти… Конечно, он нервничал! И ему было необходимо настроиться, чтобы не ударить в грязь лицом! Однако когда со спины послышался первый подгоняющий недовольный вздох Санчеза, он понял, что больше тянуть нельзя. Рывком бросившись вперёд, мальчишка быстро чмокнул чужие губы, оставляя на своих полупрозрачный след ванильного блеска, и тут же отстранился.       Всё вышло так быстро, неумело и по-детски невинно, что Майами невольно прыснул, а Рик откровенно расхохотался, хлопая себя по колену от переизбытка чувств.       – Я... я сделал что-то не то? – стушевавшись, промямлил Морти, переводя взгляд с двойника на своего деда и обратно.       – Нет-нет-нет, – сдерживая смешки, закачал головой Майами, – это было очень... трогательно.       Он явно с трудом подобрал эпитет, чтобы не обидеть гостя заведения, но Смит был даже благодарен за это. По крайней мере, стриптизёру было знакомо чувство такта, в отличие от старого пьяного козла, трясущегося рядом от несдерживаемого хохота.       – М-морти, ты такой девственник! Пиздец, как тебе это удаётся спустя всё, что между нами было? – перебиваясь задушенными вдохами, прогоготал Рик. – Знаешь, если бы ты был супергероем, то это было бы твоей суперспособностью! И звали бы тебя «Вечная целка»!       – П-прекрати, Рик!       Морти, красный от стыда до самых кончиков ушей, вперил разозлённый взгляд в деда, да только тому на это было откровенно плевать – он продолжил юморить, унижая внука. Смит ненавидел, когда Рик поступал так. Это всегда заставляло его чувствовать себя беспомощным и никчёмным. Тело вибрировало, будто было готово броситься в бой и навалять бестактному старикашке, но Морти трезво оценивал свои способности и ясно понимал, что в случае стычки он будет единственным, кому зададут трёпку. Впрочем, это не умаляло его гнева.       Сгорая в огне неприятных чувств, он не сразу заметил руку, обхватившую его поперёк талии, и вздрогнул только тогда, когда шеи коснулись мягкие, влажноватые губы, что повели лёгкими, возбуждающими поцелуйчиками куда-то к ключице. Мальчишка застыл изваянием, боясь пошевелиться и спугнуть эти приятные ощущения. Всё раздражение вмиг испарилось, словно утренний туман, оставив после себя мёрзлую оторопь.       Что-то подсказывало Морти, что такого рода ласки совсем не входили в перечень необходимых действий стриптизёра… значило ли это, что тот целовал его как-то по-особенному, потому что он и был кем-то особенным? Ничем необоснованное предположение вскружило голову, Смит окончательно растерялся.       – М-майами? – его голос осел, сделался смехотворно тонким, – Ч-что вообще п-происходит?       – Тише, малыш… ничего необычного, – вкрадчиво ответил Майами, поднимая взгляд лукавых глаз на бледное лицо двойника, – всё то же, что и всегда: Морти любят Морти.       Такие простые, будто бы ничего не значащие слова… но Смит в этот миг почему-то перестал дышать. Его глаза изумлённо распахнулись, сделав взгляд оленьим, а сердце рухнуло куда-то вниз. Внутри щёлкнуло что-то, и в этот миг парень едва не влюбился в ранее ненавистного мальчишку, оказавшись полностью пленённым его коварными, искусительными чарами.       Майами – тонкий, изящный, будто бы открытый для всех, но при этом далёкий и недоступный, вскружил ему голову. Даже Рик на фоне перестал смеяться, наблюдая за довольно эротической сценой того, как два его внука: настоящий и альтернативный, смотрят друг на друга неотрывно, а следом Майами поддаётся вперёд, приоткрывая пухлые губы, чтобы наконец получить свой полноценный поцелуй…       – Майами, на сцену через пять минут, – внезапно раздавшийся хриплый голос мигом разрушил всю чарующую атмосферу в щепки. К их столику подошел Рик в строгом деловом костюме, и Майами замер, так и не дотянувшись до чужого, приветливо приоткрытого рта. Он отстранился от посетителя, кивком давая понять новоприбывшему Рику, что его слова были услышаны, а следом вздохнул с притворным сожалением.       – Простите, мальчики, но мне пора идти. Надеюсь, вы останетесь, чтобы оценить моё выступление. Я долго репетировал для этого дня. Да и… вполне возможно сегодняшний свой танец я посвящу кое-кому. Так что пообещай мне, Морти, – он приткнулся к раскрасневшемуся Смиту практически вплотную, опаляя его лицо дыханием и одаряя томным взглядом из-под опущенных длинных ресниц, – пообещай, что не будешь отводить от меня взгляда.       – А... да... – согласился тот заторможено, а после, спохватившись, активно закивал головой. – О-обещаю!       – Вот и славно. Хороший мальчик, – оставив на щеке Морти короткий поцелуй в качестве небольшой награды за послушание, Майами сполз с чужих коленей и поднялся на ноги. Из-за ярко-розовых кислотных стрипов он казался очень высоким и немного нескладным, но это не умаляло его сексуальности.       Сделав парочку аккуратных шагов, он подошёл к Рику, склонился над ним, заключая в обычные прощальные объятия, однако в этот момент Морти краем глаза заметил, как старик оттянул резинку розовых плавок стриптизёра и вложил туда внушительную пачку купюр, а после легко отпустил и резинка прихлопнула деньги, оставляя их у Майами. Тот выпрямился, довольный богатой добычей, игриво подмигнул Санчезу и тут же поспешил удалиться, бросив напоследок:       – Ещё увидимся, симпатяжки!       Рик усмехнулся. Майами блистательно сделал свою работу – налакался дорогущих коктейлей за чужой счёт и вытянул из посетителей кругленькую сумму…. Однако Санчез ни о чём не жалел – оно стоило того. Близость танцовщика сильно смутила Морти, а наблюдать за ним, таким растерянным, смущённым и одновременно заведённым, было невообразимо прекрасно. Это распаляло Рика изнутри и заставляло возбуждаться вовсе не на полуголые аппетитные попки других Морти, дрыгающихся у шестов, а на своего незаменимого внука – уже изученного вдоль и поперёк. Потерянность и невинная оторопь в глазах его Морти была для Санчеза личным сортом виагры – от этого всегда стояло, как у молодого, и не терпелось завалить мальчишку на кровать, чтобы, наконец, взять желаемое.       Именно поэтому, как только Майами ушёл, скрывшись где-то в служебном помещении, Рик тут же подорвался на ноги, и, грубо схватив внука за руку, рванул на себя, вынудив того оторвать задницу от дивана. Смит даже поддался сначала: ничего не понимая, вскочил за резвым дедом, но почти сразу же выдернул свою конечность, недоуменно хмурясь.       – Рик, куда мы? Майами же сейчас будет выступать.       – Похуй на Майами, пёс, – рыкнул тот, снова дёрнув внука, вынуждая его таким образом следовать за собой. – П-пошли скорее! Давай-давай, двигай булками, М-морти!       – Нет, подожди! Мы же… мы обещали, что посмотрим его танец! – снова застопорился Смит, упираясь чужим движениям. Санчез страдальчески вздохнул и тут же рывком обернулся, моментально сцапывая парня за щёки.       – Слушай сюда, Морти! – начал он серьёзно, неприлично близко склонившись к внуку. – У меня в штанах огромная елда, и единственный неуравновешенный мальчуган с именем грёбаного еврейского комика, который меня сейчас интересует – это ты, Морти. Понимаешь, к чему я веду?       – О, блин... – выдохнул тот, выдерживая зрительный контакт. Внутренне Смит был рад этим словам, а иначе как ещё объяснить шаловливые искорки, блеснувшие на дне его глаз, и внезапно порозовевшие щёчки? Дед наконец-то обратил на него своё внимание… однако просто взять и уйти Морти не мог. – Но… но Майами хотел посвятить мне свой танец! Будет невежливо, если мы убежим сейчас!       – Не будь дур-эээ-ком, Морти! – раздражённо цокнул языком Санчез. – Он для любого спляшет, кто заплатит. В этом нет ничего особенного! Ты будто бы забыл, где мы находимся! Да таких, как ты!.. Таких, как ты, Морти, он обслуживает сотнями в день и каждому обещает подрыгать задницей на сцене! А вот я – я такой один, Морти, так что…       – Я понял, – Смит вдруг перебил деда. Кажется, он совсем не расстроился услышанному, что было немного неожиданно для Рика, ведь тот ожидал как минимум надутых губ и повлажневшего взгляда. Впрочем, Санчез напрочь забыл об удивлении, когда Морти схватил его жилистую ладонь, сжимая её своей, и заговорщицки улыбнулся. – Тогда нам нужно поскорее вернуться на корабль. ***       Дальнейшее происходило для Морти, словно в мареве наркотического тумана. Он не помнил того, как они с дедом вышли из клуба, прорываясь через подвыпивших посетителей и носящихся туда-сюда официантов; не помнил всех отдавленных по его же вине ног и брошенных в спину ругательств, просьб быть осторожнее. Морти Смит был полностью поглощён Риком Санчезом, и ничто на свете – даже самая чудовищная катастрофа, не заставила бы его оторваться от этого невыносимого, но неимоверно горячего мужчины.       Только оказавшись на улице, Рик впечатал внука в стену, бешено целуя его рот. Тот рьяно отвечал и, различая приглушённые басы через толстые железобетонные стены, покачивался им в такт. Его бёдра вжимались в чужой пах, давая почувствовать своё возбуждение, а руки крепко обвивали шею Санчеза, не давая отстраниться. Впрочем, тому всё же пришлось это сделать, из последних сил удерживая себя от того, чтобы продолжить прямо здесь. Быстрый уличный пих-перепих не устраивал Рика, ему хотелось большего: прочувствовать этого мелкого развратника каждой клеточкой своего тела, сполна насладиться его сладкими стонами и ласками. А потому учёный, не прерывая объятий и вкусных поцелуев, торопливо потянул Морти за собой.       Неподалёку дымящий сигаретой охранник-Рик заметил их и не удержался от ухмылки, посоветовав обоим поскорее снять комнату. Санчез почувствовал острую нужду послать его нахуй, но так и не смог отлипнуть от чужих губ. Да и стоило ли отвлекаться на очередного мудака, когда прямо тут, в его руках, нетерпеливо вился родной Морти? Определённо нет.       Они, словно два ненасытных зверя, не могли оторваться друг от друга дольше, чем на пару секунд, для того, чтобы хотя бы осмотреться, понять, где они находятся, и в какую сторону продолжить путь. Наконец, спустя пару минут, вдалеке показалась их летающая тарелка, окружённая абсолютно идентичными «близнецами». Учёный прибавил шагу, подтягивая за собой Смита.       Приблизившись к кораблю, Рик подавил порыв швырнуть Морти на капот и взять его прямо на нём. Вместо этого отвлёкся от чужого рта и выхватил ключи из внутреннего кармана, уже представляя, как с чувством завалит своего мальчишку на заднее сидение и неистово оттрахает во все дыры... Однако стоило бросить короткий взгляд через запылённое стекло, как Рик остановился, заметив громоздкий стальной механизм, занимавший практически всё место в салоне.       Точно, Зорпантеон-8… Они же должны были доставить эту хрень домой, чтобы учёный смог разобрать её на составляющие и усовершенствовать один из своих экспериментов. Вот же блять…       – Чёрт, не получится, – сипло выругался Санчез, а следом подтолкнул внука, открывая дверь с водительской стороны. – Сегодня на передних! Давай, б-быстрее, Морти!       Возбуждение невыносимо жгло. Рику казалось, что любое промедление будет нестерпимо болезненным и просто-напросто убьёт его. Морти, впрочем, тоже ощущал всё крайне остро, о чём говорили его джинсы, так красноречиво натянутые изнутри в области таза. Не теряя времени, мальчишка оббежал корабль и распахнул дверь с пассажирской стороны. Молнией залетел в салон, практически падая на кресло, и тут же набросился на старика, занявшего своё место. Рик едва успел захлопнуть дверь, когда внук обхватил его шею и принялся расцеловывать в морщинистые, но такие сладкие губы – самые лучшие для Морти.       …Однако, как бы ни был горяч пыл паренька, очень скоро простых лобзаний стало недостаточно. С затянувшейся прелюдией необходимо было кончать и перейти к более решительным действиям.       – Хэй, успокойся, торчок! Подожди! – Рик прервал очередную напористую ласку, упершись жилистыми ладонями в плечи взвинченного мальчишки, вынуждая того отстраниться. Смит вскинул недоумённый взгляд на чужое лицо, и Санчез не удержался от усмешки. – Не всё ж нам миловаться, дурень, пора и потрахаться, в конце-то концов! Так что дай мне… дай мне вытащить свой огро-ооо-мный хер, Морти!       Только проговорив это, дед завозился на месте. Быстро орудуя пальцами, он с отрывистым звуком расстегнул собственную ширинку, приспустил штаны вместе с бельём, обнажая налитый кровью член действительно впечатляющих размеров. Тот слегка подрагивал, блестя в освещении влажной от предэякулята головкой. Проведя по собственному органу ладонью – от самого основания до чувствительного кончика, Рик прочувствовал кожей каждую вздувшуюся венку и не смог удержать сдавленного стона. Молнии острого наслаждения разошлись разрядом по низу живота. Терпеть дольше было невозможно…       Санчез кокетливо подманил Морти пальчиком. Тот не заставил себя долго ждать. Аппетитно облизнувшись на чужое внушительное достоинство, начал быстро стягивать с себя такую не нужную сейчас одежду. Парень бросал её прямо на пол, совсем не беспокоясь о чистоте вещей, а оставшись абсолютно нагим ниже пояса, потянулся к старику, планируя оседлать его бёдра в позе наездника.       Морти приподнялся, заползая на раскинувшегося в кресле деда, но его движения были такими резкими и нетерпеливыми, что в порыве он сильно приложился затылком о потолок корабля, тут же сжавшись от удара.       – Ай!       Рик закатил глаза. На секунду его лицо приняло мученическое выражение, как случалось всегда, когда рядом с ним кто-то беспросветно тупил или совершал какую-то глупость.       – Долбоёбина, давай ещё свою бестолковую голову тут разбей!       – Прости! – Морти нервно хихикнул, опускаясь на чужие бёдра. Кожа соприкоснулась с кожей, приятная тяжесть молодого тела как бы намекала на очевидное продолжение… но Санчез почему-то вместо того, чтобы отдаться желанию, поднял руки и положил их на чужой затылок. Осторожно ощупывая место повреждения, внимательно следил за тем, как куксится лицо внука от этих прикосновений. Тому явно было некомфортно.       – Что, так сильно болит? – вскинул бровью Рик, и хотя он старался выглядеть максимально отстранённым, на дне его глаз всё же блеснули искорки искреннего беспокойства. Это польстило Смиту, и не полыхай внутри него пожарище возбуждения, он бы даже акцентировал на этом внимание… но не сейчас.       – Я в порядке! – заверил Морти, натягивая на губы улыбку, которая должна была убедить дедушку в том, что всё хорошо и можно продолжить. Только вот тот нахмурился так, словно различил ложь в мимике чужого лица.       – Лучше сразу скажи как есть, придурок! – фыркнул Санчез неодобрительно, сверкая требовательным взглядом. – Я смогу помочь, но для начала мне нужно знать, как ты себя реально чувст...       – Рик, давай уже трахаться! – перебил Морти и решительно поддался вперед, вжимаясь губами в чужой подбородок. Он явно метил в губы, но старик дёрнулся в последний миг, отчего поцелуй смазался. Однако, несмотря на это, такое рвение не могло не подкупать. Санчез ухмыльнулся, ощущая, как внук, не растерявшись, продолжил чмокать его.       – Ну, смотри, не потеряй на мне сознание, сопляк, потому что это меня уже не остановит.       Рик надавил на поясницу мальчишки, заставляя того прижаться к себе вплотную. Их члены соприкоснулись, обжигая низ живота приятной судорогой. Изо рта Морти вырвался надсадный всхлип, и в этот миг учёный поймал его губы своими, вовлекая в страстный поцелуй.       Подобрав в ладони упругие ягодицы внука, дед принялся массировать и мять их, медленно приближаясь пальцами к узенькой влажной дырочке. Добравшись, провёл по ней подушечками в потирающем жесте, ощущая кожей волнительное подёргивание сфинктера.       – Надеюсь, в этой милой попке не окажется никакого говнеца, и не будет как в тот раз... – предостерегающе произнёс Санчез, оторвавшись от Морти и недоверчиво взглянув на него исподлобья.       – Ну, блин... ты же обещал не вспоминать про тот случай больше... – насупившись, прогнусавил Смит, краснея до самых кончиков ушей. А потом, стыдливо переведя взгляд куда-то в сторону, признался. – …Теперь я на всякий случай подготавливаю себя перед каждым нашим приключением. Думаю, я чист.       – Это я и хотел услышать, – усмехнулся Санчез, а в следующий же миг Морти вздрогнул от нетерпеливого, а оттого грубоватого проникновения двух пальцев внутрь, которыми Рик сразу же принялся шевелить, оглаживая изнури стенки прямой кишки. – Хотя знаешь... тот раз был даже забавным. Серьёзно, никогда ещё не доводилось быть обосра... мпф!       Рика заткнула чужая ладонь, шлёпнувшая прямо по губам и перекрывшая его болтливый рот.       – Б-блин, Рик! Ещё хоть слово – и ты окончательно собьёшь мне настрой! И тогда мы… И тогда мы закончим прямо сейчас! П-прекрати!.. Ах! – Морти дёрнулся, когда уже три пальца резко ворвались в него, насаживая до упора, и задели внутри чувствительную точку простаты. Рука Смита сама съехала с чужого морщинистого лица, возвращая Санчезу возможность говорить, и заполошно вцепилась в его плечо, сжимая ткань белого халата. Казалось, что если не держаться, то Морти свалится от нахлынувших на него ощущений. Колени вдруг задрожали, и он чуть приподнялся, не удерживая постыдного всхлипа.       – Ну-ну, ещё нос не дорос мне указывать, сучка, – оскалился Рик, с долей садистского удовольствия наблюдая, как внук запрокидывает голову, давая доступ к своей бледной тонкой шейке, в которую так и хотелось вцепиться зубами до уродливых синяков. Что ж... Рик не привык отказывать своим желаниям, а потому, вынудив Морти склониться чуть ниже, принялся грубо ласкать чужую шею, оставляя иссиня-багровые следы засосов.       – Р-рик... – жалобно проскулил Смит, когда сносить жестокую нежность стало слишком тяжело. Внизу живота болезненно тянуло. Напряжённый пенис изнывал без должного внимания, очень хотелось зайти ещё дальше. – Рик, я... я думаю, что готов... можно внутрь.       Санчез отстранился, обласкивая ехидным взглядом красное и взмокшее лицо своего внука, взор которого был затуманен, рот развратно приоткрыт, а в уголок губ набегала вязкая слюна. До чего же плохой мальчишка... ему даже хотелось уступить, но не так просто.       – Проси лучше, сучонок, – учёный гаденько ухмыльнулся, вынуждая Морти ублажать своё эго. – Чего ты хочешь?       – Тебя!.. – не думая и секунды, прохныкал тот. – Р-рик, пожалуйста! Я х-хочу тебя!.. В-вставь уже... Прошу!       Мальчишка нетерпеливо заелозил на чужих бёдрах, пытаясь получить что-то большее от трёх скользящих внутри него пальцев, но ничего не получалось. Санчез не давал насладиться даже этим, отводя руку таким образом, чтобы парень не мог своевольничать.       – Ты действительно так сильно хочешь этого? Буквально вожделеешь мой член? Только и ждёшь, когда он войдёт в тебя по самые яйца, течная ты сука? – Рик издевался над Морти снова, хотя, несмотря на такой тон, он и сам едва сдерживался от того, чтобы насадить внука на себя, ворваться в узкую глубь его восхитительно нежного тела. ...А Морти как обычно поддавался на эту провокацию, закрывая глаза на всю грубость.       – Да, очень хочу, – активно закивал он, – пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, Рик!       – Ты сам просил этого, похотливый дьяволёнок, – отчасти устрашающе прошептал Санчез, а в следующий же миг вынул пальцы из чужого ануса, моментально заменяя их кое-чем более серьёзным. Он практически ворвался в молодое тело, заставив Морти громко вскрикнуть и крепко вцепиться пальцами в свои плечи.       Давление охватило член, но сдерживаться, несмотря на дискомфорт, было невозможно. Рик сразу же продолжил фрикции, увязая в смеси болезненно-восхитительных ощущений. Морти захлёбывался стонами, так и не сумев понять: больно ли ему, или до дрожи в пальцах хорошо. Всё смешалось в дикий, сумбурный коктейль, но это было так восхитительно, так по-настоящему, что в скором времени он принялся помогать деду, двигаясь ему навстречу.       – Д-да, вот так вот, сучка... – Рик рычал гортанно, словно дикий зверь. Яростнее вскидывая бёдра, практически подбрасывал вверх внука, задыхающегося отчаянными стонами от бешеного темпа. – Отполируй эту елду как следует, т-ты, мелкий ревнивый кусок дерьма! Н-нравится тебе, а? Нравится, когда тебя ебёт собственный дед, М-морти?!       Смит попытался что-то ответить, но горячая волна внезапно подкатившего изнутри наслаждения превратила его слова в нечленораздельную мазню из всхлипывающих звуков. Оргазм уже маячил на горизонте, и ведущие к нему ощущения были такими непозволительно яркими и полными, что у Морти из-под прикрытых век выступили бусинки слёз. Он сильнее обхватил шею старика собственными руками – приткнулся вплотную, прижавшись своей щекой к дряблой щеке Санчеза.       При каждом заполошном вздохе его грудная клетка, словно в своеобразном поцелуе, касалась груди Рика. Дышать вот так, вместе, практически чувствуя чужое сердцебиение, прорывающееся к собственному, сквозь барьер из плоти и костей, было, пожалуй, самым сильным ощущением единения, которое только было доступно Морти. В этот миг он полностью ощущал Рика, не только физически: не только скользящий внутри себя член, жадные прикосновения сухих пальцев к коже и грубые поцелуи. Он ощущал его совершенно на другом, более глубоком уровне – духовном. ...Или, по крайней мере, ему хотелось так думать. Душа Рика – потёмки, и даже находясь постоянно рядом, Морти никогда не мог точно сказать, что было у его дедушки на уме: очередной ли гениальный план, новый концепт какой-то совершенно невообразимой машины, или же обычные мысли о бытовых делах... Но вот в моменты единения, в секунды перед тем, как их обоих выгнет дугой яркий оргазм, Морти точно мог знать, чего хочет Рик, какие мысли заполняют его гениальную голову, и что он чувствует в данный миг на самом деле, не прикрываясь маской злого учёного или омертвевшего на чувства алкоголика...       Морти.       Ему нужен был Морти – его туповатый, безобидный и бесконечно наивный внук, которым он до дрожи в коленях желал обладать – всецело, без остатка, в полном объёме. На самом деле эта потребность так же никуда не девалась в повседневности, но в сексе постоянно скрываемая за напускной колкостью и безразличием суть являла себя, и Рик превращался в дикое животное, неистово насаживающее на свой стоящий колом член вожделенного любимого мальчишку.       Смиту нравилось чувствовать это. Нравилось знать, что именно из-за него обычно хладнокровный дедушка теряет голову, и, не оглядываясь, переступает через все нормы морали и правильности. Морти и сам не был против этого – он был в восторге от возможности каждый раз заходить за черту дозволенного, плевать в лицо всем устоям, творить это неприемлемое в обществе уродство, которое они с Риком называют своими отношениями.       А потому, когда Санчез в очередной раз толкается в него, проникая так глубоко, что у парня поджимается живот в незримой судороге, и шепчет хрипло сквозь усмешку:       – Ну же, отвечай, мокрозадая шлюшка. Н-нравится, когда дед трахает тебя?       Морти ничего не остаётся, как улыбнуться в ответ, проглатывая в очередном всхлипе честное: «Да», и ускорить собственные движения, разнося по кораблю пошлые звуки шлепков своих ягодиц о чужие бёдра. Дико, резко, быстрее и быстрее – до самого пика, словно от этого зависела их жизнь.       Старик не выдерживает первым. Больно кусает Морти в плечо и стискивает в руках до хруста костей, когда долгожданная волна оргазма хоронит его под своими водами. Он обильно изливается внутрь, и Смит вскрикивает, прогибается в спине, чувствуя, как тёплая жидкость скользит в глубине его тела... а вскоре оказывается погребён рядом с Риком.       Горячее белёсое семя забрызгивает впалый живот мальчишки и одежду учёного, немного попадает даже на водительское кресло... Но это всё такие мелочи, потому что, обмякнув в руках дедушки и пытаясь отдышаться хоть чуть-чуть, Морти чувствует, как чужие широкие ладони нежно гладят его по спине, а в перерывах между тяжёлыми выдохами, он даже получает едва заметный поцелуй в висок.       Им обоим следует восстановить дыхание и немного прийти в себя. Морти прикрывает глаза, пригреваясь и успокаиваясь в чужих объятиях. Он хочет выжать всё из этой редкой нежности. И пусть хоть пару минут, но он успеет подремать, находясь в кольце рук своего возлюбленного дедушки... который, только отойдя от послеоргазменной истомы, тут же включит свой сволочной характер, и, пошло пошутив, отправит внука на его законное пассажирское кресло, бесчеловечно лишив своего тепла.       Уже спустя пару минут так и случается: Рик начинает неудобно ёрзать под внуком и ворчать, спихивая его в сторону, словно тяжёлый мешок картошки.       – Ну что вце-эээ-пился, как клещ? Пиздуй на своё место, нам пора валить из этой дыры... и конкретно мне – из твоей. Подними свой тощий зад, Морти!       – Ну, блин... – поскуливает тот жалостливо, но всё равно слушается. Поднимается на нетвёрдые ноги, выпуская из себя обмякший член, и апатично наблюдает, как сразу же по внутренней стороне бёдер бегут крупные водянистые капли.       – Подожди, пёс, – просит Рик, вытягивая из-за сидения длинную салфетку, которой он быстро и аккуратно вытирает ноги внука, собирая следы своей же спермы. Эти небрежные движения руки можно считать заботой, а её Санчез проявляет крайне редко, потому Морти пытается впитать её полностью, насладиться интимным моментом. Он опирается на чужие плечи. Потолок корабля слишком низкий, чтобы была возможность встать в полный рост, и это даже кажется своеобразным плюсом, ведь только так Смит может детально рассмотреть лицо дедушки: очертить взглядом линии бровей, сосчитать каждую морщинку на лбу, полюбоваться густыми пепельными ресницами.       – Вот так, теперь всё, – слова разрушают атмосферу сокровенности. Рик скомкивает салфетку и без зазрения совести выкидывает ту прямо в приоткрывшееся боковое окно. Морти ничего не остаётся, кроме как наконец-то переползти на своё место, и начать натягивать на себя нижнее бельё. На то, чтобы полностью одеться, Смиту требуется пара минут, во время которых он нет-нет, да и морщится от неприятных болезненных ощущений. Как бы часто они с Риком не занимались сексом, привыкнуть к дискомфорту после было невозможно: поясницу жутко саднило, а все внутренности ныли так, словно издевательски медленно перемалывались крохотными жерновами.       Морти повозился немного, в тщетных попытках найти более-менее удобное положение на кресле, которое сейчас чудилось нестерпимо жёстким, но в итоге просто сдался и подложил под задницу предусмотрительно купленную подушку, что обычно валялась где-то на заднем сидении.       – Ну а теперь мы куда? Домой? – спросил он, поднимая взгляд на Рика, довольно потягивающегося в своём кресле.       – Ага, – кивнул тот, чуть поворачивая голову к внуку, – но по пути, если хочешь, можем перехватить по мороженому.       – О, офигенчик! – просиял мальчишка, хлопнув в ладоши от переизбытка чувств. Морти обожал космическое мороженное – оно было самым вкусным, и на его скромный взгляд, даже превосходило земное. – Тогда я буду...       – Блёрповое. Я знаю, – усмехнулся Рик, без труда угадывая чужое предпочтение, – Только пристегнись сначала, шкет.       Морти с готовностью оттянул полоску ремня безопасности, натягивая ту на себя, воткнул заглушку в замок до щелчка. Поднял голову, бросая случайный взгляд в лобовое стекло, да так и замер, заметив неподалёку от их корабля уже знакомый силуэт.       Майами было трудно не узнать, благодаря его длинным мелированным волосам, и отточенной красивой походке, даже несмотря на то, что одет он был иначе. На сей раз изящные плечи мальчишки закрывала меховая леопардовая накидка, на ногах наконец-то появились джинсы, а стрипы сменились обычными плоскими кедами. Компанию танцовщику составлял Рик, облачённый в розовый пиджак пастельного тона, подвёрнутые светло-голубые брюки, из-под которых выглядывали нелепые ядовито-зелёные носки, и белоснежные лоферы. Не было никаких сомнений в том, что это был родной дедушка Майами-Морти – Майами-Рик.       Рику и Морти уже доводилось как-то сталкиваться с ним в одном из приключений. Более того, его лицо время от времени появлялось на всяких журналах, выпускаемых в цитадели. Если Смит правильно помнил, то Майами-Рику принадлежала сеть ночных клубов, в которых он просто обожал проводить время… Сейчас же этот пожилой мужчина меньше всего напоминал заядлого тусовщика. Он бережно приобнимал за талию своего внука, и они вместе удалялись по направлению к личному кораблю, поддерживая спокойный разговор.       Внезапно оба синхронно затормозили, и Майами поднялся на носочки, задрал голову, чтобы поймать своими губами губы Санчеза. Это не было похоже на страстный поцелуй. В нём не было похоти, страсти или ещё чего-то такого, что, казалось, должно было сопровождать Майами-Морти всегда и везде... Этот поцелуй не имел ничего общего с теми, которые он дарил посетителям. Дед и внук чмокнулись совсем по-домашнему, словно давние супруги, и это выглядело так дико и странно...       Кажется, у наблюдавшего за ними Смита произошёл разрыв шаблона. Он не понимал: почему такой распутный парень, как Майами, ведёт себя так? Было дико осознавать, что стриптизёр потянулся к кому-то не потому что за это платят, а потому что он просто искренне захотел проявить свою любовь. Было странно оттого, что Майами-Рик совсем не испытывал брезгливости, несмотря на ясное понимание того, что его внучок за сегодня куда только не прикладывался ртом, который он теперь вынужден ласкать своим…       Морти недоверчиво перевёл взор на своего Рика, копающегося с настройками водительского кресла.       – Что вообще происходит? – спросил он, так и не сумев сформулировать всё клубящееся в нём смятение в одну точную фразу.       Санчез поднял на Смита недоумённый взгляд, а потом перевёл его на парочку из Майами. Те уже отстранились друг от друга, и теперь неторопливо продолжали свой путь. Майами-Рик притянул к себе своего Морти поближе, и тот, устало прильнул к чужому боку, обхватывая деда за талию в ответ.       Рик понял всё без лишних пояснений. Улыбнулся лукаво, поворачивая голову обратно к сконфуженному родному внуку, и выдал, чувствуя, как на душе становится чуть светлее:       – То же, что и всегда, балбес. Рики любят Морти.