Обрат

Лето, 1987 год. Село на Южном Урале. — Смотри, дядь Женя едет, — младшая из сидящих на куче сложенных досок девочек показала в конец улицы, где неторопливо переваливался по ямам на дороге трактор. — Да тут этих тракторов ездит... может, это с проулка кто, а не дядя Женя, — усомнилась старшая, тряхнув хвостиками. — У дяди Жени в кабине шапка зимняя лежит, — не согласилась младшая. — А у других я не видела такого. Трактор, пока они разговаривали, подъехал поближе и за стеклом уже без всякого напряжения можно было различить дядю Женю. Он помахал девочкам рукой и свернул к дому. Сестры подождали, пока двигатель трактора заглох, слезли с досок и подбежали к дяде. — Привет, городские, с утра не виделись! — рассмеялся мужчина. — В магазин пойдете? — Да! — хором закричали сестры. Они не пытались обнять дядю — он был после работы, грязный, как говорили в доме и в чистых платьях лезть к нему строго запрещалось. В грязных, впрочем, тоже. Дядя выдал два рубля, пакет, объяснил, что купить в магазине и пошел домой. А девочки пошли вдоль дороги в магазин. Старшая зажимала в кулачке монетки, а младшая несла пакет. Ковыль, росший вдоль дороги, щекотал босые ноги, отчего старшая морщилась, но обменяться местами с младшей сестрой не спешила — та недавно оцарапала ногу о какую-то проволоку и лучше было, чтобы она шла не в пыли, чтобы не засорять рану. Нормальных тротуаров в селе не было, разве что в центре, а идти обоим по асфальту, как это обычно делали сельские детишки, не позволяла городская осторожность и опасения насчет машин. — На Озеро сходим, как поедим? — предложила старшая, щурясь на ярком солнце. — Маму позовем. Все-таки, завтра уже уезжаем. — Не хочу, — надулась младшая. — Купаться же нельзя из-за ноги. Сходи на Лужу, она ближе и маму звать не надо. — А в Луже одни гуси, нафиг мне на них смотреть? — поморщилась старшая, осматриваясь вокруг и взяв сестру за руку. — Схожу одна тогда. Давай быстрее, а то дома все съедят, пока мы ходим. Девочки перешли дорогу и вошли в магазин. Недавно привезли свежий хлеб, он одуряюще пах, заставляя течь слюнки. К прилавку уже выстроилась очередь из десятка женщин, но веселая полная продавщица в белом халате и синем фартуке обслуживала споро, успевая не только сосчитать деньги и выдать купленное, но и обменяться новостями с каждой покупательницей. — Ну что, городские, брать будете? — весело улыбнулась она девочкам. — Булочки, которые «Свердловские», десять штук, три «Ярославские» и пять булок хлеба белого, — перечислила старшая, высыпая из потной ладошки на тарелочку деньги. Обратно они шли медленнее, пакет тащила старшая, а сдачу несла младшая. Чтобы хоть немножко отдохнуть от щекочущего ноги ковыля, старшая шла по асфальту впереди младшей. Потом идти ей просто наскучило и она начала двигаться вприпрыжку. Пыхтенье сзади показало, что младшая сестра пытается повторить эти подпрыгивания. — Вот как это у тебя получается? — поравнявшись с сестрой, поинтересовалась она. — Я сколько ни пытаюсь, ничего не получается. — Ну, давай покажу, — улыбнулась старшая, перекладывая пакет с покупками в левую руку. Но у сестры так и не получилось подпрыгивать, как старшая. Но огорчиться она не успела, поскольку за попытками научиться прыгать, они уже пришли к дому. Дядя Женя перетаскивал вместе с сыном в ограду какие-то фляги, отцепляя их от трактора. — А что это там? — поинтересовалась старшая, сбрасывая сандали на веранде и отмахиваясь от потревоженных мух. — Обрат для поросят, — пояснил дядя Женя. — Молоко через сепаратор пропускают, жир весь выкачивают и на масло его. А что осталось, то поросятам. Хочешь попробовать? — Она ж не поросенок, — рассмеялась вышедшая из сенок мама. Она забрала у девочки пакет. — Мы уже стол накрыли, мойте все руки и айда есть. — Да ладно, теть Лена, я пробовал, нормальная штука, — улыбнулся кузен. — Ну вот зачем всякую пакость пить, если нормальное молоко есть. Пусть уж поросята обрат пьют, — они прошли в сени и кузен загремел рукомойником. С огорода пришла младшая и стала ждать своей очереди помыть руки. — Я сдачу дяде Жене отдала, — сообщила она. Зима, 1999 год. Екатеринбург. Автобус гремел, словно бутылками, чем-то в своем нутре, шатался по колее и вообще еле-еле полз по пробке. Старшая сидела, прижавшись лбом к грязному стеклу и не хотела, чтобы поездка заканчивалась. Потому что погода за бортом автобуса была весьма и весьма мерзкой. Серое низкое небо, мокрый снег сверху и снизу, грязь и коварные ловушки на тротуарах. И в то же время хотелось побыстрее попасть домой, переодеться в сухие носки и выпить горячего чаю. Но до чая и носков было еще минимум двадцать минут тряски в переполненном автобусе. И надо было зайти в магазин за хлебом. На ее остановке народу в этот раз выходило много, поэтому протискиваться, рискуя оторвать кому-нибудь пуговицы, не пришлось. Остановка встретила огромной лужей няши, от которой мгновенно намокли и без того промокшие ноги. По дороге вообще текла река, а завернув за киоски, старшая увидела на обычном месте аварийку. «Опять все у них прорвало... Да сколько можно-то!..» — девушка привычно перепрыгивала с одной мерзлой кочки на другую, придерживая рукой тяжелую сумку. В магазине было людно, в каждом отделе к кассам тянулись очереди. Отстояв очередь сначала за хлебом, а потом за картошкой, девушка подошла к отделу с молоком. Денег оставалось всего двадцать рублей, но могло повести и пакет удастся купить. Самой младшей все-таки совсем без молока пока нельзя, была убеждена мама. Но в витрине было только дорогое молоко, дешевое разобрали. Она уже собиралась уходить, когда внимание привлекли пакеты. Ценник, лежащий на них, сообщал, что это обезжиренное молоко и стоит оно пять рублей. Девушка решительно заняла очередь. — Четыре пакета обезжиренного молока, — пятирублевики глухо стукнули о пластмассовую тарелку. Продавщица молча выдала молоко и переключилась на следующего покупателя. Дома никого не было. Переодевшись в сухие носки, поставив сапоги сушиться и разложив покупки по местам, девушка заварила себе чай, размазала по куску хлеба ложку подсолнечного масла и уселась на кухне отдыхать. Две кошки бодро, с порыкиванием, лакали налитое им в мисочки молоко. Посидев немного и погрев руки о кружку, девушка встала, заглянула в холодильник, взяла вскрытый пакет и налила себе полный стакан. Глотнула. Потом практически залпом выпила оставшееся молоко и налила еще. Опустевший пакет вскоре был выкинут в мусорку. — Нормальное же молоко, чего мама тогда так возмущалась, когда дядя Женя предложил обрат попробовать... — отпивая теплый чай, поинтересовалась она у кошек. — Подумаешь, у тети им поросят поили... Кошки ничего не отвечали, только сыто щурились на хозяйку и умывали мордочки.