Поцелуй без любви... и по любви

      Когда Нэнси пожалела о том, что позволила Джонатану поцеловать себя? Почти сразу, как только это произошло. «Стив», ‒ он был первый, о ком она подумала, когда Джонатан выпустил ее из своих объятий. «Господи, что я наделала, о чем я вообще думала», ‒ Нэнс коротко пожелала Джонатану спокойной ночи и заперлась на ключ в комнате, которую ей выделил хозяин дома, Мюррей Бауман. Ее потрясывало, хотелось пить, что было вполне естественно после четырех дерзко смешанных коктейлей с водкой. Забравшись, не раздеваясь, в холодную кровать, девушка свернулась под тонким одеялом в позе эмбриона и горько заплакала.       Нэнси видела перед собой красивое лицо Стива, которое резко бледнеет, когда она называет их любовь – дерьмом. Видила его умные глаза, в которых боль и непонимание. Ей, в стельку пьяной, накаченной дешевым пуншем, но не потерявшей чувство происходящего, было приятно делать ему так больно. «Дерьмо это все, ты – дерьмо», - и Стив, который меньше всего хотел показать ей свои слезы, выбегает из ванной. Он не стал перед ней унижаться, но Нэнси видела, что довела его, что у него глаза на мокром месте. Когда он вышел, громко хлопнув дверью, она ухмыльнулась своему отражению в зеркале. Блузка бесповоротно испорчена, такие пятна не отстирываются, волосы растрепались, тушь потекла. «Я тоже дерьмо», ‒ говорит Нэнси своему отражению и плюет в него, а потом бежит к унитазу, потому что ее тошнит.       А на следующий день, – они стоят за школой, и Стив, стараясь скрыть внутренне волнение, спрашивает, любит ли она его? Но Нэнси молчит, как в страшном сне, когда хочешь кричать, но не можешь вымолвить ни звука. Так не вовремя прибегают одноклассники Стива, и просят его срочно вернуться в зал: Билл Харгров разгромил их баскетбольную команду в пух и прах. И Стив уходит, повторяя ей то, что она сама себе сказала вчера, стоя у зеркала: «Ты тоже дерьмо, Нэнси».       После неоконченного разговора они со Стивом не виделись около недели, и внезапно Нэнси встретила его в доме у Байерсов. Джонатан пригласил ее к себе послушать пару новых пластинок (она надеялась, что это не предлог повторить то, что произошло между ними в доме у того странного журналиста), а Стив привез Дастина, Майка и Лукаса на мини-вечеринку к Байерсам. Уилл выбирал фильм для совместного просмотра (он остановился на «Гремлинах»), а ребята раскладывали угощения: чипсы, попкорн, орешки, зефир, Дастин вывалил из рюкзака гору своей любимой нуги.       Нэнси выходила из машины и увидела в окно, как Стив настраивает детям старый телевизор Байерсов. Стив, перекинув через плечо кухонное полотенце, дергал какой-то длинный шнур, который шел из телика. Его окружили мальчишки, Дастин (который даже дома не снимал своей кепочки) что-то быстро говорил Стиву, и тот незлым движением натянул ему козырек до самого носа, очевидно, чтобы тот замолчал. Уилл, как всегда тихий и застенчивый, услужливо подавал Стиву отвертки, когда на экране телика внезапно пошли бело-серые полосы, а потом появилась картинка, ‒ милая рожица гремлина до превращения. До того, как его облили водой и вкусно покормили ночью.       Дети обступили Стива и дружно его обняли, а потом все впятером уселись на диван, посадив Стива в середину. Майк предлагал ему попкорн, с другой стороны Дастин уже тянул к Стиву пачку с розовым зефиром, Лукас взбивал ему подушку под спину, а Уилл открывал для него банку прохладной виноградной газировки. Стив закатил глаза, но было видно, что ему очень приятно их внимание.       У Нэнси чуть не разорвалось сердце от этой идеалистичной картинки. Стив, такой добрый и доверчивый, сидел среди мальчишек, и сам был похож на ребенка. Он даже не снял с себя это дурацкое полотенце. Было видно, что ребята действительно хорошо проводят время. Дастин вскочил с дивана, встал перед работающим телевизором и, на манеру комика из стенд-апа, начал что-то рассказывать, размахивая руками и пуча глаза. Ребята смеялись, забыв о фильме. Даже скромняга Уилл хохотал так, что у него выступили слезы. Стив согнулся от смеха, его шикарно уложенные волосы растрепались, но он не обращал на это внимания, в компании мальчишек это не имело значения. Дастин был в ударе. Когда он закончил свой перфоманс, ребята дружно ему захлопали, а Стив вытер вспотевший от смеха лоб полотенцем. Они все вместе дружно чокнулись газировкой, так, что из нее пошла густая фиолетовая пена.       Нэнси села обратно в машину и решила дождаться до того момента, когда ребята досмотрят фильм, и Стив повезет их по домам. А она сделает вид, что приехала за Майком. Нэнс сидела в своей старенькой «вольво» как на иголках, ей не терпелось скорее поговорить со Стивом, ей казалось, как будто каждая минута безвозвратно отделяет его от нее. Она с беспокойством смотрела на дверь, боясь пропустить, когда выйдет Стив, что само по себе было невозможно, ведь ее машина была припаркована почти у входа. Нэнси задыхалась от волнения. Прошло уже около двух часов, но у нее даже и мысли не возникло, что можно было уехать и поговорить со Стивом как-нибудь потом, да хоть завтра. Потом – непременно было бы уже слишком поздно. А пока она надеялась, что у нее есть шанс.       Наконец, Стив и ребята вышли. Они шумели и смеялись. Их провожал Уилл, завернутый, как в кокон, в домашний плед. Он стоял на крыльце и махал на прощание рукой, когда Майкл, Лукас и Дастин забирались в машину Стива. Все трое сели сзади, а потом Дастин полез вперед, через кресла. Он застрял между сидений и вопил, чтобы его подтолкнули. Во время этой веселой возни, Нэнси окликнула Стива, ее голос при этом дрожал. «Нэнси? Что ты здесь делаешь?», ‒ спокойно спросил Стив. «Я… я приехала за Майком», ‒неуверенно ответила она. Майк высунул раскрасневшееся лицо из окна «поникара» Стива и недовольно простонал: «О, нет, Нэнс, я с тобой не поеду! И черта с два ты меня заставишь! И вообще, тебя никто не просил приезжать! Какого ты тут делаешь?», ‒ и нажал на кнопку блокировки дверцы. Лукас и Дастин, который все еще был зажат между кресел, одобрительно захихикали, они были в восторге от такого бунтарского подхода.       «Я и в самом деле тут не из-за Майка, я лишь хотела сказать одно… Стив, я люблю тебя». Стив ничего не ответил, он лишь холодно взглянул на Нэнси, ей показалось, что ему все равно. «Нэнс, я оказался плохим бойфрендом, но… я хотя бы хорошая нянька». Вдруг раздался резкий звук клаксона: это был Дастин. «Мне пора. Пока, Нэнси», ‒ Стив небрежно взъерошил свои волосы, так, что они стали выглядеть еще круче, развернулся и, не дожидаясь ответа, сел в машину. Нэнси не видела, как Дастин подмигнул Стиву и поднял вверх указательный палец.       Нэнси вернулась домой вся заплаканная, она даже не помнила, как доехала до дома. Она и дороги-то не видела из-за слез. А чего она ждала, отшивая самого классного, самого желанного парня школы, еще и называя его дерьмом. Да, он не поддержал ее безумную идею спалить к чертям экспериментальную лабораторию Хокинса во имя мщения за ее ботаншу-подругу. Может, потому что он был умнее, и понимал, чем грозит эта глупая вендетта?       Подавленная, разбитая горем, Нэнси уныло поднималась к себе наверх. Майка не было дома, значит, Стив еще не заезжал. Наверное, он повез ребят в KFC, накупил им всякой ерунды, и они, бесконечно счастливые (еще бы, время за полночь, им уже давно пора баиньки, а они тусят со Стивом Харрингтоном), сидят на багажнике его машины, болтая ногами, и жуют острые куриные крылышки. Хорошо хоть, перед родителями не пришлось оправдываться за опоздание, подумала Нэнси, им, как и Стиву, было плевать на нее. Папа спал перед телевизором, на животе лежала раскрытая книга и очки в роговой оправе. Из ванной пробивался приглушенный свет: это мама принимала ванну с бокалом белого вина, читая очередной любовный роман.       Нэнси услышала на улице звук мотора, а потом тихие шаги Майка: он вошел в свою комнату. Она грустно вздохнула, и начала раздеваться, чтобы лечь. Она была совершенно разбита. Когда Нэнси сняла свой серый свитер, она услышала негромкий стук в окно. Ее сердце забилось с радостной надеждой. Она открыла окно, даже не подумав, что стоит лишь в розовом, прозрачном лифчике. А может, она сделала это специально. За окном был Стив, в руках он держал несколько красных роз. Увидев практически обнаженную Нэнси, он растерянно улыбнулся и пробормотал: «Кажется, я пришел очень вовремя». Нэнси, высунувшись из окна, обняла его за шею и прижалась практически обнаженной грудью к его кожаной куртке. Она очень хорошо пахла молодым сильным мужчиной, терпкими духами и немного сигаретным дымом. Самую малость, ровно столько, чтобы это придавало сексуальности. Нэнси поцеловала его, ощутив вкус карамельного попкорна в его поцелуе. Он была счастлива, что он не против, что он ласково отвечает на ее поцелуи. «Если ты не останешься, я умру». «Я не могу этого допустить, милая», ‒ Стив прижал ее к себе, целуя ее обнаженную шею, ключицы, а потом ловко залез в окно...