Путь исправления

      Приходить в себя связанной скоро может войти в привычку. Правда вместо лампы сегодня мне жутко мешала ноющая боль в затылке. Черт, хорошо приложили, гады! Я попыталась выбраться, но как и ожидалось все было тщетным. Не увенчалось успехом и позвать кого-нибудь, хотя я бы тоже не пришла, если бы мне кричали «Эй, уроды!». Правда, причиной скорее всего было позднее время, и все работники уже разошлись по домам. Не дал плодов и осмотр тайничков в одежде, в которую я переоделась еще в мотеле и которую не удосужились снять или переодеть (ну, кроме кожанки). Я была чиста, как церковная монашка.       Вывихнутая лодыжка неимоверно ныла, а ремень еще больше усугублял ситуацию. Как бы я не вертела ногу, не могла найти удобную точку. Лучшим было бы встать на полную стопу и уменьшить нагрузку на пятку, а лучше вообще на носочек, но путы не давали это сделать. Плюс я чувствовала, как горит кожа и как опухло ушибленное место, на которое еще и давит ремень. Я стиснула зубы, и приподняла голову от подушки.       В комнате царил полумрак, единственным освещением была луна, пробивающаяся сквозь чуть приоткрытые занавески. В окно стучали ветки деревьев, колыхающиеся от неугомонившегося с утра ни на секунду ураганного ветра. Хотелось сказать спасибо, что в палате нет часов и они не раздражают своим тиканьем мою и без того пошатнувшуюся психику. Все-таки, если я здесь задержусь, попрошу снять к хренам эту картину. Внезапное любопытство в плане творца сие работы стало съедать меня изнутри. А больше делать было нечего. Ноющая боль усилилась и буквально заполнила все тело, имеющее потребность хоть на секунду изменить положение.       «И все-таки они удумали тебя пытать, » — внезапно появившаяся в темноте комнаты фигура моего альтер-эго заставила меня сглотнуть. Такое бывало редко, но, как говорится, метко. В прошлый раз я отходила от убийства маленького ребенка, от силы ему было пол года. Не знаю почему и когда я так решила, но я была против убийства детей. Возможно, потому что я женщина, которая — по сути — должна когда-нибудь дать жизнь новому человеку, или просто это моя жалость к беззащитным созданиям. Тогда все вышло случайно, не рассчитала, что пуля может отрекошетить, не подумала о последствии отвлекающего маневра. Альтер-эго долго не отходило от меня после этого, да и я понимала, что мне нужно было это наказание, нужна была отдушина, нужно было выговориться.       Но сейчас она была явно не вовремя. Как всегда одета с иголочки: юбка-карандаш, бордовая блузка, черный туфли-лодочки и золотые украшения. Она любила этот стиль, любила все идеальное, чертова перфекционистка. Альтер-эго присела на кресло и закинула ногу на ногу, облокотившись руками на колени. «Интересно, как долго ты продержишься одна?»       Да сколько угодно. Мне не впервой быть одной, всю жизнь так было и будет до моего последнего часа где-нибудь в подворотне. Я знала свою участь, поняла ее еще ребенком и приняла, какой бы ужасной она не была. Гнаться за недосягаемыми идеалами — принцип слабаков, что не могу принять реальность такой, какая она есть. Мне не стоит указывать на мое место, я всегда там, где считаю нужным мне находиться. Я привыкла быть в тени, убивать бесшумно и незаметно, если, конечно, не приходится использовать собственную силу. С ней я кажусь кровожадной эгоисткой, которую интересует лишь собственное благо, да счастливое будущее, которое я считаю нужным. Я принимаю все, что со мной происходит, с распростертыми объятиями и подстраиваю под себя так, как желаю нужным. «А в чем сейчас дело?»       Психолога включаем, сучка? В чем дело? Меня некому защитить. Моя сила, спасающая мне жизнь с самого рождения, в руках у имбецила Арта, а я привязана ремнями к больничной койке! И ты спрашиваешь, в чем дело?! По-моему, и без того все ясно, как день. Я попалась в ловушку, ловушку собственной судьбы. Ты, наверное, рада такому стечению обстоятельств, я же более не смогу ни людей убивать, ни причинять кому-либо страданий. Только лишь себе. «Ты так и не поняла? — что? — Глупышка Джина никак не может понять, почему я здесь, какая досада.»       Ты просто сводишь меня с ума! пытаешься выжить со свету! А в крайнем случае просто изменить мою сущность и подстроить под себя! Ты просто еще одно оружие долбанного Бога, которому все еще не надоело со мной играть. Но и я не готова сдаваться, пусть не думает, что меня вот так просто сломить и, словно из глины, слепить новую Джину. Я все еще здесь, просто так мой разум не захватить! «Глупая, глупая Джина, тебе еще рано понимать всех тонкостей собственного сознания. Могу сказать одно: я не уйду, пока ты не поймешь, кто я.»       Ты мое мерзкое альтер-эго, и я знаю о тебе все, поэтому можешь не стараться заговорить мне зубы. А теперь проваливай и дай отдохнуть перед тяжелым днем хоть пару часиков. До рассвета еще далеко, а Арт явно спит себе спокойно где-нибудь в уютной холостяцкой квартирке. Надо ему помешать и хорошенько полить говнецом, чтобы неповадно ему было привязывать беспомощную больную девушку к кровати. Я слишком много о нем думаю, черт!       Эго действительно ушло, и я только сейчас смогла увидеть, что наступило утро. Еще раннее, холодное, но радовало то, что ветер больше не задувал в щели между стеной и оконной рамой. Я протяжно выдохнула, стараясь размять затекшие шею и плечи, но, как бы не старалась, должного эффекта добиться я не могла. От звука открывшейся и стукнувшей двери я дрогнула, потревожив больные места. Из-за ширмы, которой зачем-то закрыли обзор на вход, не было видно того, кто явился. Но по знакомому запаху я могла понять, что это мой несостоявшийся босс. — Не понимаю, почему я все еще здесь, кажется, испытательный срок провалился? — горько усмехнулась я, готовая уже сесть за решетку, но только потому, что оттуда сбежать явно легче. — Наверно, между нами возникло недопонимание, — приоткрыв зеленую ширму, Арт подошел к койке и сел на край рядом с моей левой рукой. У него был какой-то уставший вид, а под глазами залегли серые круги. — Стоило уточнить, что одной тебе разгуливать по городу тоже нельзя, да и вступать в драку с коллегами была не лучшая идея. — Ты уже заебал играть в эту игру! — рыкнула я, схватившись за его руку, лежащую рядом с моей ладонью. — Я не играю, я хочу помочь, — Арт как-то устало и удрученно покачал головой, встряхнув свои волосы. — Да на кой-черт мне сдалась твоя помощь?! — сквозь зубы процедила я, впиваясь ногтями в его белую кожу.       Арт невозмутимо продолжал смотреть на меня и в какой-то момент встал и снова стал расстегивать ремни. Я не понимала его, не понимала, чем он руководствуется, но знала одно — нужно было валить, как появится хоть малая возможность. И когда он расстегнул все ремни, кроме одного, я уже была готова хорошенько заехать ему свободной ногой, но не тут то было. Вместо того, чтобы освободить меня от последнего пута, он еще сильнее затянул ремень на моей вывихнутой лодыжке, напоминая о неимоверной боли. Протянутое сквозь зубы «Тварь» прозвучало словно я сейчас блювану. Хотя по ощущениям так оно и было. Живот скрутило, а по ноге прошелся нервный импульс. Это более, чем неприятно.       Я смотрела на спокойного Арта со смесью ненависти и призрения, а в уголках глаз скопились капельки слез. Я поняла, что больше я не собираюсь терпеть этого подонка в своем полезрении. Я выгнулась дугой, занесла руку для удара и с рыком опустила кулак вниз, целясь в место около шеи. Не знаю, откуда в его теле столько силы, не знаю, как он смог остановить мои руки и заломить их мне за спину, опустив меня на кровать вниз животом. Впервые я понимаю, что женщины — слабый пол.       Я задыхалась от смеси чувств, что меня переполняли и боли во всем теле. Почему он молчит? Хватит молчать! Ублюдок, как же бесишь! Я посмотрела назад и увидела рядом с Артом свое альтер-эго. Она по-хозяйски облокотила локоть о его плечо, и с ехидством смотрела на меня. Спелись, гады! «А ты называл его слабаком, » — заметила она, и невесомо потеребила его светлые волосы. Пф, никогда так не ошибалась, аж сдохнуть от этого хочется. Ну, фраза «мы учимся на своих ошибках» вполне применима в данной ситуации. — Джина, почему ты отказываешься от нашей помощи? — спросил Арт, чуть ослабив хватку, и я смогла выдохнуть. — Я сказала, что мне это не нужно, — процедила я сквозь зубы, и мое недовольство потонуло где-то в подушке. — Я была свободна, пока вы не решились мне помочь, благородные вы наши! — Тебе грозила опасность, — я услышала голос Найса, — ты могла попасть в тюрьму, или, что хуже, на стол к чокнутым ученым. — Поверь, расклад того, что ты сейчас с нами — намного оптимистичен, — это уже явно был кто-то другой, девушка — Хани, кажется. — Если не считать того, что до тебя домогается Босс, — ерничая, заметил Бездей, и я усмехнулась в подушку.       Будто бы только сейчас осознав, Арт отпустил меня, а ногу уже отстегивал Ратио. Я приподнялась и блаженно выдохнула, когда нога безвольно повисла в воздухе. Врач приподнял повязку, и я увидела целый, точно такой же, как и левый, правый глаз. — У тебя легкое растяжение связок, — изрек Ратио, и сел рядом со мной, оголив ногу и показывая всем опухшую лодыжку с большим темно-фиолетовым синяком.       Я посмотрела на Арта и увидела, как он виновато опустил глаза и исподлобья посмотрел на мою больную ногу. Хах, словно я его тут же прощу, раз он не знал. Ратио смазал ушиб какой-то мазью, а потом туго забинтовал эластичным бинтом. А Мурасаки подал мне стакан и обезболивающее, при этом сказав: — Сама виновата. И что мы с ней нянчимся, напомните-ка мне, — уже громче обратился он ко всем остальным.       А действительно, почему? Я ведь убийца, киллер, преступник, а детективы обычно сажают нас за решетку. В чем же я так провинилась, не потому ли, что они считают меня несчастной и так далее по списку? Пф, таких людей полно, так почему я? Все посмотрели на Арта — кажется, никто действительно этого не понимал —, и он обреченно выдохнул. — Скилл… — тихо сказал блондин и посмотрел в глаза Найса. — Он попросил… — А я тут при чем? И кто такой Скилл? — подала голос я, чувствуя действие таблеток. — Это не важно, — уверенно изрек Найс и подошел ко мне ближе. — Просто, пожалуйста, прими нашу помощь, а как-нибудь потом все само разъясниться.       Я фыркнула, скрестив на груди руки. Это было более, чем ожидаемо. Ну, конечно, мне ничего внятно не объяснят, чего я ждала, задавая этот вопрос? Что мне расставят все по полочкам и положат в рот, разжевав? Нет, я всего лишь пешка в их руках, пешка противоположного белому цвета, я заложница, меня уже съели и я больше не вернусь на игровое поле. Или вернусь, но поменяв цвет и род занятий. Я убивала ради денег и удовольствия, а теперь придется спасать человеческие жизни от подобных мне. Хах, черт побери, я о таком даже не думала никогда. Потому что была способна только убивать, потому что моя сила нужна была для этого. Но теперь, когда ее нет… Стоп! Нет! Нет! Нет! Даже не смей об этом думать, не смей бросать часть себя, не смей отворачиваться от собственной сущности! Ты убийца! А убийцы сеют смерть.       Я молчала, пока все ждали ответа. Я не могла отказать, но и согласиться была не в силах. Сказать, что подумаю? Тогда они сочтут это за отказ и вновь привяжут к койке. Пока я не скажу «Да» меня не выпустят. Сбегать вновь? Нет, не тогда, когда судьба показывает мне фак. Никогда еще мне не было так трудно принимать решение, никогда еще я так не сомневалась в себе. Потому что сейчас она не со мной, потому что ее забрали. Эх, ладно, попытаем удачу, надеюсь, хоть толика ее все еще выпадет на мою долю. Втереться в доверие и при удачно подвернувшемся случае воткнуть нож в спину проклятому Арту. В спину, в самое сердце, душу! Хочу покалечить все в нем! — Ладно, — буркнула я и посмотрела на ненавистного мне мужчину. — Я не дура, теперь понимаю, что вы не лыком шиты, и выбора у меня особого нет. Конечно, я хочу обговорить оплату и, если мне придется жить в этой палате, то снимите, пожалуйста, эту чертову картину. — Эй, — возмутился Бездей, всплеснув руками, — чем ей не нравится творение Чию? — Ну, это только тебе нравится обнаженка, — фыркнула Хани, отвернув от него голову.       Вновь между ними началась разборка, закончившаяся тем, что Три чуть не разорвал рыжеволосого на клочки по приказу девушки. Но внезапно появившаяся Конеко, сообщившая о прибытии нового посетителя, остановила казнь, доведшую меня до коликов в животе. Большинство народа ушло, остался только Арт, Ратио и Найс. Из присутствующих мне пока нравился только врач, не от того ли, что только он видел меня голой? Хах, нет конечно, он просто единственный, кто меньше всего задавал мне вопросов, а именно, больно ли мне, или не принести ли мне еще обезболивающего. Я попросила чашку кофе, и он, кивнув, вышел. Черт побери, зря я это сделала. — Не волнуйся, жить ты здесь не будешь, — заявил Найс, закидывая руки за голову. Я вопросительно выгнула бровь. — Он прав, вечером я отвезу тебя в твой новый дом, — ответил на мой немой вопрос Арт, и моя вторая бровь присоединилась к первой. — Хах, как интересно, с вами я познаю так много нового, — нервно хохотнула я, выдохнув. — Неужто я буду жить одна в целом доме?       Найс многозначительно посмотрел на Арта и, развернувшись, пошел к выходу. Нет! Ну не надо оставлять меня одну с ним, ну, пожалуйста! Черт возьми, где там мой кофе?! Надеюсь Ратио не оставить пациента одного и будет следить за моим здоровьем, а Арт, наконец, перестанет сверлить меня этим жутким взглядом и уйдет вслед за другом. И, о, Боже, мои мольбы были услышаны! Частично, конечно. Но Арт ушел, так и оставив мой вопрос без ответа (несмотря на то, что он не был риторическим), а я осталась наедине со своим кофе. Ратио пришлось уйти к напарнику, так как работу никто не отменял.       Наконец-то, настало спокойное утро, которое я проведу в молчании с чашечкой кофе. Даже завтрак не нужен, лишь бы дали насладиться этой тишиной и лучами холодного солнца. И я была безумно благодарна этим «замечательным» людям, что они все разъехались по делам, перестав горлопанить на первом этаже прямо подо мной. Но молчание мне успело даже наскучить к вечеру, когда я осознала, что меня бросили одну. Конечно, меня не запирали, я могла выйти и спуститься в кафе, где я точно найду Конеко и лысого хозяина, но моя больная нога не давала мне и шагу сделать. Я пробовала, и тогда, наступая на пятку, я чувствовала, как по всей ноге проносится нервный импульс, доводящий до капелек слез. Сейчас можно плакать сколько угодно, главное — не привыкать.       Никогда бы не подумала, что скажу это, но мне хотелось общения. И поесть. Поесть хотелось, конечно, больше. Поэтому я, не вставая на больную ногу, пропрыгала к выходу и рывком открыла дверь, которая открывается наружу. Послышалось чье-то недовольное шипение, и я поняла, что кого-то сбила. Смех вырвался из меня, когда я увидела Арта с шишкой на лбу. Он недовольно посмотрел на меня, когда я сказала, что это моя личная месть. Но потом рассмеялся он, стоило мне начать прыгать к лестнице на одной ноге. Вот же ж, ублюдок!       Я посмотрела на него лицом, аки «Смерть уже идет за тобой», и попрыгала дальше. Правда, появилась небольшая загвостка в виде лестницы в Ад. Почему в Ад? Потому что именно туда я и попаду, если сверну здесь шею. Но внезапно прикоснувшаяся к моему локтю чужая рука, заставила меня вздрогнуть. Арт — а это был именно он, судя по запаху адеколона — взял меня за руки и спустился на две ступеньки вниз, давая мне возможность упереться на его ладони и спрыгнуть на одну ступеньку, не повредив больную ногу. Таким макаром мы спускались вниз около пяти минут. Из нас вышла неплохая команда, пусть я его до одури ненавижу.       Спрыгнув с последней ступеньки на пол, я поблагодарила Арта и выпрыгнула в зал кафе, где было тихо, как в той палате, и лишь скрежет кофемолки заполнял все пространство. Я села за стол и посмотрела на блондина, который приземлился на барный стул напротив Конеко. Этот спуск заставил меня попотеть, и я дышала так, будто бежала от погони не менее десяти минут. Прикрыв глаза, я протяжно выдохнула, приводя сердцебиение в норму.       «А не от того ли сердце так учащенно бьется, что босс держал тебя так крепко за руку и не давал упасть?» — альтер- эго вернулось и продолжило крутить свою шарманку. Он помог мне только потому, что я ему еще нужна. Живой, а не мертвой. А без потерь я бы не прошла этот трудный спуск вниз. Я косо посмотрела на ровную спину Арта, облаченную в темно-фиолетовый пиджак, и хмыкнула. Пусть по нему и не скажешь, но для обычного человека он более, чем силен. Под одеждой явно скрываются мускулы, заработанный непосильным трудом. Но внешне он слишком мягок, и, пока не увидишь его силу, не поверишь в то, что этот парень способен обидеть кого-то.       «Но глаза…» — протянула альтер-эго, и я хмыкнула, соглашаясь. Посмотри в глаза и увидишь то, что скрывается за этой мягкостью. Наши взгляды похожи. Арт убивал — и убивал не раз. Я поняла это, когда он первый раз начал мне угрожать. Но все же и расхождения в нас были очень заметные. В его глазах сквозит боль, когда как я ощущаю жгучую ненависть. Он не хотел убивать, но кто же стал его жертвой? И из-за чего он выбрал путь убийцы, если ему это было так противно? Черт побери, а он умеет заинтриговать! А я, пока не узнаю, не успокоюсь ведь. Вот же ж ублюдок. — Поужинай, а потом я отвезу тебя в новый дом, — услышала я голос Арта и резко выпрямила спину, задев больной лодыжкой ножку стула.       Взвизгнув, я со смесью недовольства и ненависти посмотрела на мужчину, который спокойно сел напротив меня, ставя на стол две тарелки со спагетти с соусом. Фыркнув, я села поудобнее, вытянув ногу и случайно касаясь ноги Арта. Тут же отодвинув ступню чуть дальше, я облегченно выдохнула. Лишние физические контакты с этим человеком мне не нужны, сегодня и так лимит был превышен. Посмотрев на него исподлобья, я поняла, что он даже и не заметил моего нечаянного касания. Не знаю отчего, но я стала как-то вяло ковыряться в своих макаронах, хотя есть хотелось дико. Но, когда Арт внезапно вытянул свою ногу и коснулся своим коленом моего, мои щеки запылали огнем, и я вновь поспешила ретировать с территории этого мужчины, уступая ему это положение. Неосознанно я стала есть в два раза быстрее, даже не видя, как улыбается всему этому блондин.       Когда я окончила ужинать, Конеко принесла чай и несколько пирожных. Поблагодарив девушку, я сделала глоток из чашки, пододвигая свою порцию десерта Арту. А то он какой-то худенький, того и гляди исчезнет. Пф, шутка конечно, я уже видела с камим он удовольствием уплетал сладости за обе щеки. Мне еще за фигурой следить, а бегать как минимум неделю не смогу. Арт вопросительно посмотрел на меня, а я лишь пожала плечами, мол не хочешь — не надо, я отдам Конеко. Он все понял и подвинул десерт к себе ближе, соглашаясь съесть.       Мне совсем не нравилось то, что мы понимаем друг друга с полуслова. Конечно, есть и плюсы, он не достает разговорами, и мне спокойно, но все же это не нормально. Тем более между потенциальными врагами, пусть между нами и перемирие. Не должно быть все так просто, я не должна привыкать к такому. К хорошему привыкаешь быстро, этого то я и боюсь. Но я должна забрать свою силу, должна вернуться на свободу, ту свободу, которая нужна мне. Но…       Арт спокойно уплетал пирожное, запивая сладким чаем, Конеко протирала бокалы, пусть посетителей здесь и не было вовсе, а хозяин продолжал молоть кофе. Хах, неужели вот так, лишившись силы, я смогла познать спокойствие, за которое ранее принимала моменты единения с собой? С людьми сходиться опасно, можно ощутить боль от потери и предательства. Еще опаснее сходиться с хорошими людьми, а Хаматора такими и являлись. Почему опасно? Потому что хорошие люди не умеют предавать, а приносят боль только умирая.       Я убивала, но смерть видела только тогда, когда на моих глазах умерла мама, умерла из-за меня и моих слез. Потому что бросила, предала. Но она не была хорошим человеком, она была эгоисткой и хотела спасти свою собственную шкуру, правда, не вышло. Все, с кем я была близка, боялись меня и ждали случая, чтобы вонзить нож в спину. От того я и стала такой. Но эти детективы… Им не за что меня бояться, ведь сила моя у них, но они продолжают со мной возиться, хотя я и не прошу. И этот Арт — самый странный из всех, самый страшный и, кажется, самый добрый. Черт возьми, ненавижу я все это! Ненавижу! — Вот, — внезапно Арт протянул мне какую-то папку и открыл титульный лист, где была наклеена моя фотография. — Добро пожаловать в новую жизнь, Джина.