Lifebuoy

Сколько рюмок «Jägermeister» нужно выпить, чтобы упиться до состояния овоща? — Ди-и-им, пошли в бар? — Миша садиться возле парня, облокачиваясь головой на его плечо. Улыбается так, будто полчаса назад не жаловался, что дико проголодался и лень снова идти в магазин. — Ты же не пьешь? — Дима чуть поднялся, обернувшись к Мише. Снова удивление, снова непонимание. — А сейчас захотел, — он возмущенно вскинул руки, — не хочешь, я сам пойду. Тоже мне. — Чего ты бесишься сразу? Я просто спросил… — он встал, уходя в комнату, — собирайся. — А что я должен упрашивать тебя что ли? Ещё чего придумай, ага. Дима пропустил эти слова мимо ушей и пошел одеваться. Уже через полчаса, они сидели за барной стойкой и пили, весело обсуждая всё подряд. От вчерашнего спора о том, кто лучше готовит до глобальных проблем человечества. Впрочем, это часто происходит и без алкоголя, но с ним всё намного интереснее и веселее. По словам охранника, бар закрывается и парням нужно идти нахуй оттуда. Очень жаль, но спорить с огромным мужчиной, который на раз-два выкинет их из здания, не особенно хочется. Приходится выходить и чудом вызывать такси. Заваливаются домой и садятся на пол. Одежда летит в сторону, потому что убирать её сейчас по местам очень лень. Миша предложил посмотреть какой-нибудь фильм, а Дима не против. Ему нравится компания друга. Включает первое, что попадается на глаза и заваливается на диван. Миша снова чудит. Залезает на Диму, целует его. Не замечая недовольства с обратной стороны, продолжает начатое дело. Футболки летят туда же, куда двадцать минут назад делись куртки. Штаны приспущены и он сидит на коленях перед диваном. хХх Господи, блять, какого хера мы наделали? — Я… не знаю. Так вышло, — он пожал плечами и ушёл в комнату, забрав пару вещей. — Какого хуя? Миша! — Дима возмущенно идет за ним, — «Так вышло»? Ты издеваешься? Мы набухались в дрова, потрахались и хер знает, что ещё сделали, а ты просто «так вышло»? Что, блять?! Дима дико возмущен, удивлен реакцией парня и хер знает, что ещё. Просто взрыв внутри из-за такого похуистичного жеста со стороны Миши. — Мне похер, Дим, пожалуйста, ничего не хочу. Мне слишком плохо, просто оставь меня. Если быть до конца честными, то Миша сам не понимал, что с ним. Ему дико грустно и одиноко, но при этом ловит невероятное чувство эйфории и счастья. — Ты творишь какой-то пиздец в последнее время, тебе стоит остановиться. хХх *полгода спустя* Миша впервые ловит паническую атаку, когда Дима попросил прочитать название макарон, которые они купили, а он не смог этого сделать. Он сел на пол, откинув злосчастные макароны, схватившись за голову. Сказать, что Малина испугался — ничего не сказать. Он впервые за долгое время вообще начал переживать, нервничать. Даже паниковать вместе с Мишей. После этого такие случаи начали учащаться. Не смог выговорить фразу, не смог написать что-то, прочитать, посчитать; часто забывает что-то. Подумаешь… бывает. Просто устал. Да? — Миша, может, в больницу? Ты бы знал, как это странно выглядит со стороны, просто попробуй… — Нет. Уходи. Ужасно, когда ты видишь проблему у человека, хочешь помочь, но он категорически отказывается и посылает куда подальше. Дима живет с этим каждый день. Изо дня в день Миша вытворяет что-то из ряда вон выходящее, а парень просто не понимает, что произошло с тем человеком, который вроде бы недавно был абсолютно другим. хХх — Вторая стадия Болезни Пика, молодой человек. Вторая из трёх. — Доктор, кажется действительно переживал за будущее этих двух парней, но не мог ничего сделать. — А это?.. — Дима далеко не врач, поэтому постоянно просил объяснений на максимально доступном языке, чтобы всё понять. — Деменция. Разложение личности, приводящее к летальному исходу уже слабоумного человека. Именно ваш случай вышел, скорее всего, из-за сильной травмы головного мозга, потому что возраст довольно редкий. Многие обнаруживают психологические болезни слишком поздно, потому что сначала они не особо выделяются. А потом уже поздно. — Удар… Травма… Господи! — Диму только сейчас осенило. Только сейчас вспомнил тот вечер с телефоном и неудавшимся разговором. Вспомнил рассказ о том, как отец избивал Мишу. — А ему можно помочь? — Мне жаль, но… нет. Пока нет никаких действенных способов излечения. Можно поклясться, что Малинов в эту минуту готов был разнести всю больницу, послать нахер всех, кого было можно и нельзя. Просто возненавидел мир в одно мгновенье. хХх Дима ежедневно навещает Мишу в больнице. До тех пор, пока врачи не запрещают это делать. Приходит раз в несколько дней, старается принести что-нибудь, чтобы тот не забывал. Пытается сделать хоть что-то, чтобы замедлить развитие болезни. хХх Через пару месяцев Миша просит санитаров увести Малинова из его палаты, потому что не знает его. Дима падает в кромешную пустоту, поглощающую все живое и неживое. Одиночество. Сердце, легкие, все окрашивается в черный цвет. Этот яд начинает медленно разъедать органы. Сходит с ума, теряется во времени. Больше уже ничего не волнует, становится все равно. Привыкает к этой убивающей боли в теле, которое неспешно разлагается. Где-то в еще живом разуме слышны жуткие крики о помощи, в глазах же отражение ярости и ненависти к этому миру, отторжение. Боль постепенно стихает, и он превращается в пустой бесчувственный кусок мусора, кем, по сути, и является без Миши, но уже полноценно, бесспорно, со всеми вытекающими. Растворяешься в одиночестве и перестаешь ощущать мир. Никаких чувств. Никаких звуков. Ничего. Пустота. Тот, кого нужно было спасти, утащил спасательный круг с собой. На самое дно.