***
Дом номер пять на Лесной нашёлся не сразу. Колян ещё полчаса бегал между одинаковых домов и заводился всё сильней. Наконец какая-то бабулька махнула рукой： — Вон третий корпус. Дом старый, без домофона. Колька влетел на третий этаж и позвонил. Не открывали долго, но наконец загремел замок, и в дверном проеме нарисовался здоровеннейший лось в одних семейниках. Колька вытаращил глаза и забыл, зачем пришёл. Рожа, интеллектом не замороченная, розочки на трусах, а в ручище разрезанный вдоль батон с затейливо уложенным сыром, помидорками, зеленью и колбасой нескольких видов. Лось оглядел Кольку с головы до ног, и как-то сочувственно покачал головой: — Тебе чего, кузнечик? Колька тут же опомнился: — Ты? — Ну, я, — удивлённо ответил лось. Колька кровожадно оскалился и, с криком: «Убью падлу!» с размаху засадил ему головой в живот. Ощущение было, что на стену кирпичную налетел. Колька отлетел к стене и схватился за голову. Роман задумчиво почесал голый живот: — Чё надо-то, я не понял? — Не понял? — захлебнулся Колька. — Ща поймёшь! На! Подпрыгнул, размахиваясь… и был аккуратно скручен. Причём одной рукой. — Злой какой! — покачал головой Рома. — Голодный, наверно. Бутрик хочешь? — Какой на хрен бутрик, а ну, отпусти, козёл! — завизжал Колька, извиваясь всем телом. — Я драться с тобой пришёл! Давай драться! — На фига? — удивился Рома. — Хочешь жрать — так и скажи. Накормлю, какие проблемы. — Я не хочу жрать! — орал Колька. — Я драться хочу! Да я тебя на фарш! На колбасу пущу! Я из тебя отбивную сделаю! — Вот бедняга-то, — сочувственно вздохнул лось. — Будет тебе и колбаса, и отбивная, пошли, горемычный. Да ты не стесняйся. Я, когда голодный, тоже убить могу, а у тебя глаза такие, словно неделю один укроп ел. И, легко приподняв, внёс Кольку в квартиру. Тот упирался и брыкался, но был затащен на кухню и усажен за стол. Колька ойкнул. Перед носом гигантская тарелка — суп густой со сметаной, за ним салатик горкой и баранья отбивная на косточке. Чуть дальше блинчики, политые сиропом, и шоколадные кексы. А от супа запах такой, что у Кольки слюна на пол закапала. — Ни хрена ж себе! — ошалело сказал он, сглатывая. — А бутерброд-то тебе ещё зачем? — Перед обедом перекусить люблю, — признался Рома. — Суп грибной, надеюсь, любишь? Колька замотал головой: — Ты мне башку не задуришь. Ты зачем Ваську обидел? — Никого я не обижал, — удивился Рома. — А если Васька русского языка не понимает, это не мои проблемы. — Ах, теперь так принято объяснять? Вот же ты урод, а! Так человека обидеть, и какого человека! Да лучше Васьки на свете нет! Сволочь и козёл! Рома оскорбился: — Скажите пожалуйста! А Васька у нас ангел безгрешный, да? Крылышки не режутся? — Да как ты смеешь! Да Васька… — Хватит, — отмахнулся лось. — Васька-фигаська! Ты есть пришёл — лопай. — Да я вовсе не… Рома ловко сунул ложку с супом ему в рот. Колька машинально проглотил и… умер. Умер и попал в рай.***
— Всё. Больше не могу, — застонал он чуть позже. — Ещё кусочек и лопну. — Не лопнешь, не бойся. Морсом запей. — Убить меня решил? — Колька аж в сторону шарахнулся. И вдруг прищурился. — Это у тебя тактика такая? Думаешь, если я объелся — морду тебе не набью? Я за Ваську… — Что же ты докопался со своим Васькой, — вздохнул Рома. — За дело он получил. — Кто? — удивился Колька. — Васька. — Какой Васька? — Мало того, что этот гад десять штук занял и не отдает, так вчера ещё заявил, что всяким пид… Не отдаст, в общем. Я ему не столько за долг вмазал, сколько за язык болтливый. Смотрю, это ссыкло не успокоилось, козявку на разборки отправил. — Я козявка? — оскорбился Колька. — Ты мне мозг не пудри! Я… Но тут затренькал телефон в его кармане. — Коль! — радостно закричала в трубке Василиса. — Коленька! Это сестра его была, представляешь? Ромкина! Ну та, с которой он обнимался. Они только что пришли и всё объяснили. Ромка нас познакомить хотел. Ой, так всё глупо получилось, но я так рада, Коленька! — Твой Рома у нас сейчас? — уточнил Колька. — Ну да! А ты-то куда делся? Давай, приходи скорей! Колька нажал отбой и растерянно посмотрел на сидящего рядом парня. — А это… тебя как зовут? — Глеб. — А какой это адрес? — Лесная пять, корпус два. — Корпус два, — повторил Колька. — Вот я дебил! Я… пойду, короче… спасибо за обед. — А чай? Колька рванул к двери.***
Лохматый и боевой мальчишка Глеба позабавил. Маленький, смешно скалился и глазами молнии метал. Налетел и давай бодаться. Ну как в детском саду всё равно! Глеб даже растерялся вначале. Потом смешно стало. Пацанчик яростно наскакивал, а сам косился на его бутерброд. Ел смешно, и чавкал, и хлюпал, и глаза закатывал. Глеба так и подмывало на коленки его затащить и с ложечки кормить. Но внезапно ему позвонили, и мальчонка подорвался к выходу. Ну нет! — Куда это ты? — спросил Глеб, перехватывая паренька в коридоре. — Я ошибся, — жалобно сказал Колька. — Ты извини, а? Мне третий корпус нужен был. Я к Роме шёл. — Васька ещё и от Ромы люлей отхватил? — удивился Глеб. — Вот баран! — и тут же нахмурился. — А ты, значит, бегаешь и мстишь? — Да нет же! Я… — Никуда я тебя не пущу, — сказал Глеб. — Мститель нашёлся. А если этот Рома тебе наваляет по первое число? — Да послушай… — И слушать не буду! Пусть Васька сам за себя хлопочет, а не котят посылает. Да ещё таких хорошеньких. — Какой я тебе котёнок? Блин! Да Васька, это… — Котёнок ты! Такой маленький, такой худенький, — Глеб ласково и как-то интимно провёл по Колькиным рёбрышкам. — Я о таком мальчике давно мечтал. А давай ты у меня останешься? И никакой Васька на пушечный выстрел даже не подойдёт. Заодно и есть будешь по-человечески. Колька уже воздуха в лёгкие набрал, чтоб заорать, как вдруг засмеялся. — Ты кроме еды вообще о чём-нибудь думаешь? — Как это не думаю? Последний час только о тебе и думаю, и не ел даже, и не хочется. Странно даже. И снова по бокам рукой, нежно-нежно. И по плечам. И по груди. Колька улыбаться перестал и застыл. Пользуясь этим, Глеб руку под джемпер просунул и живот погладил. Колька прерывисто вздохнул и мгновенно живот втянул. Глеб притянул его ближе и уже обеими руками наглаживал, сильными пальцами позвонки перебирал. Колька задышал часто, во взгляде испуг. — Чего испугался-то? — шептал Глеб. — Драться шёл — не боялся. Водил губами по шее, щекотно дышал в маленькое ухо. Колька невольно запрокидывал голову, подставляясь под ласку. Но когда рот накрыли тёплые губы, застонал, с трудом высвобождаясь. — Что я делаю-то? Да как я… Я ж тебя хотел… а сам с тобой… Меня Васька убьёт! Улыбающийся Глеб вдруг нахмурился: — Ты что, родственник его, что ли? — Чей? — Васьки, чтоб его! — Ой, не могу! — захохотал Колька. — Ты так ничего и не понял! Не знаю я никакого Ваську. У меня сестра, Василиса! Её парень бросил. Правда, оказалось, не бросил, это его сестра была. А я пошёл ему морду бить, да домом ошибся. Я думал, Рома — это ты и есть. — Ну, братец мой, это ты очень удачно ошибся, — Глеб снова притянул его к себе. — Я лучше всяких Ром, поверь мне. — Мне домой как бы… — Домой? — Глеб незаметно направлял Кольку в сторону спальни. — Чего ты там не видел? А у меня взбитые сливки есть! — Нет, есть я больше не могу. — Ну, вообще, сливки иногда по-другому применяют.***
Домой Колька прибежал лишь за вещами. Василиса с открытым ртом смотрела, как он кидает в сумку свою одежду. — Коль! Он хоть кто?! — Глеб. — И-и… — Повар, наверно, а может, штангист — я не понял пока. — Коль, ну так же нельзя! Да объясни же ты толком! Как так-то? — Ну как… Я его раз! А он меня хвать! А у него суп! И почему ты никогда грибной не варила? Потом блины и компот из персиков. — И всё? — Нет, — и у Кольки глаза затуманились. — Ещё сливки взбитые. — Коль, а вдруг он псих какой? Колька глаза закатил: — Ты даже не представляешь!