Клятва

Мальчишку привел Валентайн. Тонкий, аристократически бледный, он то замирал в неподвижности, то взрывался бурной деятельностью, как будто ни секунды больше не мог усидеть на месте. На свой возраст двадцать с небольшим новичок не выглядел, максимум на четырнадцать. Генезис поморщился: - На какой помойке ты его нашел, Винсент? Или он из психушки сбежал? – удар был рассчитан ювелирно. Изящные жесты и осанка пацана выдавали хорошее воспитание. А лихорадочный блеск глаз - возможные проблемы с психикой, привычные в вырождающихся аристократических семьях. Сефирот промолчал оценивающе. На провокацию Огня новенький не повелся, что заставляло задуматься. Только стрельнул бешеным взглядом. Но Анджил, заперевшись с Винсентом и Клаудом, так звали новенького, в тренировочной комнате, вышел через полчаса с не читаемым выражением лица и лишь кивнул остальным, показывая, что новичок принят в команду. Проблемы, впрочем, были. Не на операциях, иначе блондинчика пристрелил бы к бахамуту сам Винсент, как поручившийся за него. Мальчишка очень быстро сошелся с Заком, что неудивительно. Душа-на-распашку Фэйр мог подружиться и с лысой багдандраной. Уважительно держался с командиром Хьюли. Кажется, был должен Вампиру нечто большее, чем пара сотен гил. А вот с Рапсодосом они периодически развлекали команду то словесными перепалками и стычками, а то и выбитыми конечностями и треснутыми ребрами на тренировках. Оскорбление Генезиса при знакомстве бешеный мальчишка не забыл. Сефирот наблюдал, пытаясь понять, что именно в новеньком бесило его самого. Как и Огонь, практически с первого взгляда. Хьюли не распространялся, о чем они «беседовали», прежде чем он принял решение. А подобных загадок, больше смахивающих на бомбу с поломанным механизмом, которая непонятно когда рванет, Серебро не любил. Он почти убедил себя, что его раздражает отношение пацана к собственной жизни. Словно он был бессмертный или его жизнь ценности не представляла. Но это и не удивительно, будь он хотя бы младшим сыном обедневшего рода, максимум на что он мог рассчитывать – военная академия или семинария. Судя по характеру, его бы и там, и там выперли с «волчьим билетом». Держать язык за зубами, пацан не умел совершенно. Ну а сейчас, после переворота, ему вообще ничего не светило, разве что сдохнуть в канаве. И возможно в день знакомства Генезис был не так уж и не прав про помойку, с которой Валентайн это «сокровище» вытащил. Прозвище за ним закрепилось Стрелок. Клауд Стрелок. Фамилию он новым товарищам называть не спешил. А потом Сефирот поймал взгляд мелкого, брошенный на Рапиру, фамильный меч Рапсодосов. И столько в этом взгляде было тоски, боли и чего-то еще совсем уж непонятного, что Сефирот отвернулся слишком поспешно, так что вскинулся дремавший в соседнем кресле Генезис. Они втроем на «засидке» ждали сообщения Хьюли, о том, что цель на месте. Серебро качнул головой, показывая, что все в порядке. И Генезис опять задремал. Сефирот перевел изучающий взгляд на Клауда, но тот уже одел привычную маску «не интересует». Сефирот аристократом не был. Его Масамунэ пришла к нему сама, оставив прежнего хозяина. Проклятый меч, выбирающий сильнейшего. Серебро это устраивало. А вот Стрелок, судя по его тоске, старший сын рода, из Мечников, их на момент переворота оставалось всего пять или шесть. Иначе переворот бы просто захлебнулся в крови. А так их по одному и отстреляли. Но как же ему должно быть тяжело работать с огнестрелом тогда?! Рапсодос был приемышем в Клане Меча и после того, как погиб законный наследник, получил Рапиру, но и он с неприязнью относился к огнестрельному оружию. А Хьюли, законнорожденный, его в руки брезговал брать. Это было что-то на уровне инстинктов. По недоуменному взгляду Клауда Сефирот понял, что таращится на блондина слишком долго. Тот вопросительно выгнул бровь. Генезис тоже окончательно проснулся и смотрел на них обоих. Ревность Огня была такая же яркая, как и его прозвище. Засидочную квартиру от разноса спас сигнал телефона. Пришло сообщение от Хьюли. То, что их банально кто-то подставил, стало понятно с первой же минуты. Но Генезис уперся и вместо того, чтобы по-тихому «сделать ноги», пошел напролом. Иногда на него находило. Чаще всего очень не вовремя. Сефирот пошел следом, вдвоем шансов остаться в живых все равно было больше. А потом Серебро с удивлением обнаружил, что Стрелок тоже остался. Это было необъяснимо и непонятно. Минут через пять голос Генезиса в наушнике сообщил, что цель снята, он на третьем этаже и, судя по всему здесь и останется, ребята уж очень не хотят его отпускать. Сефирот лишь рявкнул, чтобы рыжий держался, и дальше он помнил плохо, только всполохи красного и отлаивающийся автомат Стрелка, прикрывавшего спину. И только когда раненный Генезис обнаружился в богато обставленной комнате, полной трупов, картинка встала на место. Клауд остался в коридоре. Сефирот проверил раны Рапсодоса, ни одна из них не была смертельной, остановил кровь, перетянул сломанные ребра. И на пару ударов сердца замер в размышлении. Идти сам Генезис не мог. На пороге зашуршало. Серебро поднял голову и застыл, забыв, как дышать. Лицо блондина освещали косые лучи солнца, и мир остановился. Было что-то в этих цвета холодного зимнего неба глазах… Страйф, его фамилия была Страйф и принадлежала она одному из самых известных и влиятельных Кланов Меча, прекративших свое существование больше 10 лет назад, еще до переворота. Сефирот вспомнил горящее родовое поместье, бывшее ему убежищем долгие пять счастливых лет. Обучение фехтованию, о котором он, безродный, и мечтать не смел, и несносного солнечного ребенка, взявшего его под свое покровительство. В 16 Сефирот сбежал из военного интерната, и, сходя с ума от голода, влез в охраняемый черными зверями, больше похожими на ночной кошмар, чем на собак, особняк, решив, что или он добудет еды, или уж лучше станет чужим ужином. Звери легли в грязный снег, повинуясь негромкому приказу. И в круг их черных бронированных тел, скользнул ребенок, мальчишка лет семи. Оглядел окровавленного беглеца и, улыбнувшись, спросил: - Ты голоден? Тебе нужна защита? Сефирот, готовившийся продать свою жизнь подороже, заторможено кивнул, повторил слова вассальной клятвы за явно сумасшедшим ребенком, а потом потерял сознание. Очнулся чистый и сытый в светлой спальне. Сеньор влез к нему на кровать и объявил, что его вассал плохо о себе заботился и совсем исхудал, но скоро поправится. И в подтверждение своих слов поставил на покрывало поднос с едой. - Нужно идти, - прервал волшебство момента голос Страйфа. – пока к нашим друзьям не подтянулась подмога. В двух кварталах машина Винсента, он ждет. Сефирот осторожно опустил Генезиса на ближайшее кресло. Призвал оттёртую от крови Масамунэ, в пару шагов оказался перед Стрелком, подцепил носком ботинка труп и откатил его в сторону. Опустился на одно колено, протянул сеньору свой меч. - Я, Сефирот подкидыш по прозвищу Серебро, прошу простить меня, Клауд из рода Страйфов. Я подтверждаю мою вассальную клятву и именем Богини клянусь с этого мгновения быть преданным и хранить твою жизнь до окончания мира. Клауд чуть отступил в сторону, явно не ожидая, что Сефирот его вспомнит. Генезис сморгнул. - Сефирот, - просипел он, - вот ты это сейчас серьезно? Что за театральные представления посреди задания?! - Поднимись, - голос Страйфа звучал ровно. Эмоций на его лице не было ни одной. – Нам нужно выбираться отсюда.