Слепой

      Элли нахмурилась, когда ей впервые рассказали о Слепом — загадочном старце, поселившемся в Голубой Стране вдали от людей. Правительницу даже обдало морозом, хотя в тронном зале было тепло. Она передернула плечами и зябко укуталась в мантию, ставшую вдруг слишком тяжелой. — Что тебе известно об этом человеке? — холодно спросила Элли переминавшегося с ноги на ногу Людушку.       Тот озадаченно поскреб в затылке — по правде говоря, он не ожидал, что Элли заинтересуется личностью Слепого. Мало ли этих блажных по стране бродит… Или это из-за того, что Слепой, возможно, обладает даром, которого нет у волшебниц? Людоед про себя лишь фыркнул: по его мнению, таинственный старец слишком дорого заплатил за это. А еще…       Об этом, правда, лишь шептались, но дыма без огня, как известно, не бывает. — Вообще когда-то он был зрячим, — уточнил Людушка, облизав пересохшие губы. — Но имел несчастье познакомиться с Коринушкой… то есть волшебницей Кориной, — торопливо поправился он, опасаясь, что за почтительное отношение к бывшей королеве Фиолетовой Страны его немедля вышвырнут из Изумрудного дворца.       Элли действительно не понравилось, как подобострастно Людушка произнес имя приемной дочери Гингемы. Она помрачнела и нахмурилась, удивленная своей реакцией. Ей ведь никогда не хотелось почета от подданных… Но столкнувшись с таким неприкрытым обожанием, она растерялась и позволила игле ревности вонзиться в сердце. Элли хотелось подданнической любви, но не той, которая у неё была. Ей хотелось, чтобы её обожествляли, как Корину. Она прикусила губу, злясь на себя за эту зависть. — Выходит, это Корина ослепила его? — задала она следующий вопрос, заранее зная на него ответ. — Да, — кивнул Людушка. — Прежде к нему Жевуньи бегали, особенно по праздникам — кто погадать, кто мужа приворожить, кто ленту или еще что зачаровать. А нашей королеве это не понравилось и… — Ваша королева теперь я! — светлые глаза Элли блеснули нехорошим огнем. Людушка чуть попятился, ругая себя за опрометчивость. Зачем он вообще явился во дворец? Купился на посуленную за любые сведения о старце награду. Теперь, когда он стоял перед Элли, ему казалось, что сиди он в своем болоте — был бы без монет, но целее. — Не забывай об этом, — на полтона ниже добавила она.       Из взгляда людоеда на мгновение исчезла обычная дурашливость, он оценивающе посмотрел на Элли.       «А ведь эта штучка еще почище Корины будет», — мелькнуло в голове Людушки. Не желая гневить фею, он спешно расплылся в улыбке. — Прости, оговорился, — на всякий случай он неуклюже поклонился. Элли кивком дала понять, что принимает это подобие извинений.       Она думала о том, чем же провинился перед Кориной загадочный старец. В ушах у неё звенел мелодичный голос королевы Фиолетовой страны, нашептывающий слова заклинания.       Или Корина предпочла ослепить его самолично? Охрана подвела к ней старца, она торжествующе улыбнулась. Элли ненавидела эту улыбку на тонких губах Корины — она делала её похожей на змею. Отвернувшись от Людушки, она слушала его рассказ о том, как Корина не удовольствовалась тем, что лишила старца зрения. По её приказу его долго — а главное, абсолютно бессмысленно, — пытали. Элли будто вживую видела темную кровь, стекающую по дряблому телу, слышала треск костей, крик несчастной жертвы. А королева Фиолетовой страны все смеялась, не желая останавливаться.       Глаза Элли расширились, когда она будто воочию увидела холеные пальцы Корины, унизанные перстями и испачканные в крови. А старец не прекращал кричать от дикой, первобытной боли, пока королева медленно, от души наслаждаясь происходящим, облизывала один палец за другим. Элли на мгновение зажмурилась: она представила, как эти губы так же медленно касаются её тела, и её бросило в жар.       «Это безумие», — пульсировала в мозгу мысль. Элли против воли ощутила возбуждение, ей захотелось стоять рядом с Кориной в тот миг, увидеть блеск глаз при виде поверженного врага. — Шрамов, конечно, она ему оставила… — голос Людушки будто вывел её из транса. — Шрамов? — внезапно охрипшим голосом переспросила Элли. — Самолично, — кивнул Людушка, углубившись в воспоминания о том, как бывшая королева Фиолетовой страны потянулась к тонкому кинжалу, висевшему на поясе.       Элли завороженно слушала его, но наносимые кинжалом Корины раны не отвращали её. Она чуть вздрогнула, когда людоед признался, что чародейка отрезала старцу несколько кусков плоти. Один съела на глазах у стражи, а еще три оставила, как она тогда сказала, для ритуалов. Элли понимающе, но вместе с тем кровожадно улыбнулась: теперь она поняла, на чем зиждется любовь подданных к Корине. Она не сомневалась, что несмотря на приказ, стража распустила языки и сплетен в народе о пытках Слепого было немало. Арзалы любили Корину, но в основе лежал нечеловеческий, животный страх. — И за что же она обошлась с этим юродивым столь… жестоко? — испытующе глядя на Людушку, спросила Элли, сделав ударение на последнем слове. Она хотела, чтобы Людушка не знал, что она такое, не думал, что она такая, как Корина, не сравнивал их. Потому что страшилась: сравнение будет в пользу королевы Фиолетовой страны.       Людушка странно посмотрел на неё и поскреб заросший щетиной подбородок. — Всякое бают, — неопределенно махнул он пухлой рукой. — Я одно только точно знаю: когда-то он изобрел живительный порошок.       Увидев, как расширились светлые глаза феи, Людушка поклонился и, дождавшись кивка, спешно направился к выходу из тронного зала. Дольше оставаться в Изумрудном дворце у него не было ни малейшего желания. Он твердо намеревался получить вознаграждение и исчезнуть. А королева Элли пусть разбирается со Слепым сама.