Злой

Иногда ему очень хотелось выпить, прям до дрожи, до зубного скрежета — просто взять и пойти в ближайший магазин, купить бутылку крепкого алкоголя, вернуться в свой номер и напиться. Можно даже без закуски. Просто сидеть и пить, тупо уставившись в окно и делая очередной глоток обжигающей жидкости. Но нельзя. Он спортсмен, надежда своей команды, лидер и просто крутой парень, которому категорически запрещено показывать свои слабости на людях. Хочется, но колется, как любит говорить его хороший знакомый биатлонист. Опять мысли потекли не в том направлении, а ведь сегодня он собирался не думать ни о чем, точнее, он не хотел думать о конкретном человеке! Хотя бы на один вечер выкинуть его и своей головы, отбросить всё в сторону и просто отдыхать. Что же с ним не так? Почему не получается расслабиться? Всё он, этот проклятый русский, который ни в какую не собирается сдавать свои оборонительные рубежи! Сволочь! Чертыхнувшись, мужчина поднимается с дивана и подходит к окну — вид скверный, честно говоря, но лучше не было. Любоваться ему приходится внутренним двором, освещенным несколькими фонарями, абсолютно пустым, если не считать сиротливо стоящую помойку в дальнем углу квадратного двора. Многочисленные окна, в большинстве своем абсолютно черные, непроницаемые, пустыми глазницами взирали на белоснежный ковер, по которому еще не ступала нога человека. — И что в тебе такого особенного, Шипулин, а?! — ругается мужчина, шаря взглядом по окнам, словно надеясь найти там объект своих мыслей. Хотя, чего уж скрывать, он прекрасно знает по какой причине так залип на этом спортсмене. Почему злится и места себе не находит, постоянно дергая того, цепляя и доставая по каждому удобному случаю. Этот мерзавец имел наглость отказать ему! Ему, Мартену Фуркаду! Да с ним любой был готов бежать куда угодно, стоило лишь пальцем поманить! А этот чёртов русский лишь снисходительно похлопал его по плечу, усмехнулся и сказал, на скромный взгляд француза, самую чудовищную фразу за всю его недолгую жизнь. «Побудь пока запасным. Так, знаешь, на всякий случай!» — Запасным? — громко заскрежетал зубами Мартен, заново переживая те неприятные минуты, когда его отшили, да еще и так мерзко. — Запасным?! Как потом оказалось, у Антона уже есть парень, и с которым он встречался довольно давно. Единственной загвоздкой оставалось то, почему же Фуркад раньше не замечал этого? Неужели настолько был занят своими планами, своими надеждами по соблазнению россиянина, что совсем не обратил внимания на такой достаточно огромный косяк со своей стороны? К соперничеству он явно не готов. Но чувство собственничества разыгралось не на шутку, а потому перед глазами теперь словно красную тряпку повесили. И Мартену пришлось признать — он во что бы то ни стало добьется этого россиянина. И запасным будет уже тот, второй… …Сегодня был определенно удачный день. Отлично проведенная гонка, совместный пьедестал, объятия — пусть и на камеру, но они состоялись. Приятно, хоть и слишком быстро. Хотелось продлить этот момент, но как сделать, не вызвав лишних подозрений? Не хочется слишком уж явно демонстрировать свое желание, тем более Антону, который и так, проходя мимо ехидно усмехается. Бесит! Но ведь, сегодня удачный день, так? А потому Мартен знает, что везение только начинается, и в тот момент, когда раздается звонок мобильного, то уже знает, кто именно на том конце провода. — Не хочешь прогуляться? — раздается в трубке приятный голос, и по всему телу бегут мурашки. — Скучно как-то, да и завтра гонок не будет, можно расслабиться на вечерок. Конечно же Фуркад соглашается, быстрее ветра вылетая из номера, на ходу застегивая куртку и напяливая шапку. Этого момента он долго ждал и теперь не намерен терять ни минуты. Были какие-то планы? К чёрту! Всех и вся! Сейчас есть дела поважнее. К слову сказать, вечер действительно удался на славу. Прогулка по городу, посиделки в кафе, и, как завершающий штрих — жаркий поцелуй, сводящий с ума и заставляющий забывать обо всем на свете. Окунуться в серую бездну его глаз, сосредоточиться на тепле, исходящем от его рук, от губ, от тела, прижимающегося к его телу, вжимающего в стену какого-то дома. Нереальность всего происходящего кружила голову, вырывала из груди странные хриплые звуки, больше похожие на рычание дикого зверя. И они лишь усилились, когда Антон ушел, сославшись на усталость, и пожелавший Фуркаду спокойной ночи. А французу ничего больше не оставалось, как смотреть разочарованным взглядом вслед удаляющейся фигуре россиянина, так крепко продинамившего его. И злость только усилилась, накапливаясь в сердце, окрашивая его в черные цвета, не пропускающие даже маленького лучика света. Она росла, бушевала, заполняла собой мужчину, заставляла все чаще ошибаться и делать поспешные выводы. И все-таки, не мог он ненавидеть этого человека, хоть и пытался первое время внушать себе подобные мысли. Но Антон всякий раз умудрялся перекроить его сознание под себя, починить своей воле и вновь, как одержимый, Фуркад спешил к нему по первому зову. — Не уходи сегодня. В карих глазах надежда, а руки дрожат от нетерпения. Что он услышит? Очередное — я не могу?

***

Красный огонек сигареты мелькает в темной комнате, словно маленький светлячок, кажущийся здесь чем-то несуразным и неестественным, занесенным из другой вселенной, из другого мира. В приоткрытое окно влетает резкий порыв ветра, швыряя пепел в лицо мужчине, заставляя зашипеть от ожога на пальцах, оставленный обугленным фильтром. Нет, он не курит. Просто… Было что-то успокаивающее в самом процессе: поднести зажженную спичку к сигарете, наблюдая за ее ярким всполохом, а потом смотреть, как медленно она тлеет. Просто следить за ее угасанием, за серым дымом, поднимающимся к потолку. Серый. Такой же, как и цвет его глаз. Сколько же дней уже прошло? Или месяцев? А может, год? Сколько он бегает за этим россиянином, стараясь обратить на себя его внимание. Почему именно он так зацепил? Когда же эта жуткая зависимость пройдет? Ответов у Мартена нет, только один вопросы, а время ведь идет, и он до сих пор не может выйти из статуса «запасного». Ему уделяют время, проводят с ним редкие вечера, иногда балуют «сладеньким» — жаркими поцелуями, которые всякий раз кажутся украденными, настолько они мимолетны и едва ощутимы. Фуркад был звездой мирового биатлона, предметом воздыхания многих девушек, да что там — мужчин! А вот завоевать одного конкретного человека у него не выходит. Сделать только своим, не делить ни с кем, не ощущать пустоту после каждого расставания, не задыхаться без него. Ничего не выходит, и в пору бы сдаться, да только на это тоже должны быть силы, а их как раз не хватает. Все равно хочется дождаться очередного звонка, и пойти с ним на очередное свидание, и просто идти рядом, дышать одним воздухом, представляя, что так теперь будет всегда. — Не уходи… — Не уйду. Но разворачивается и исчезает. Снова. И так на протяжении всего сезона. Последние дни, когда можно его увидеть не на экране телевизора, последние дни, когда еще можно дотронуться до него, сжать руку, обнять. А после остается лишь провалиться в небытие… До следующего сезона. До первого снега, который олицетворяет собой очередное появление в жизни этого невыносимого русского. Злость. Она высушивает, но придает сил бороться дальше. Дает необходимый стимул для того, чтобы с новыми планами вступить в этот бой, и дать надежде расти дальше. Злой. Но только из-за дурацкого статуса «запасного», и от которого он вновь будет избавляться в этом году.