"я не пидор, я - дизайнер"

      Второй курс в дизайнерском колледже выдался никак не лёгким, как нагло врали преподаватели. Много профильных предметов с парочкой школьных, кипа накопленного домашнего задания, недосып и играющие гормоны. Молодость прожигается на ненужные нервотрепки и бессмысленные бессонные ночи, которые потом аукаются на парах в качестве храпа на скучных лекциях. На три недели такие однотипные дни прервалась обязательной шрифтовой практикой, балл которой пойдёт в диплом. Студенты были одновременно рады и напуганы, никто не знал какой объем работы будет на этот раз. Единственные, кого не заботила работа – Макса и Мишу, "два брата акробата", как говорят. Хотя их сложно было назвать братьями или хотя бы друзьями, скорее они просто присосались к друг другу, как пиявки, ибо всего три парня на группу из двадцати четырёх человек как-то не ахти, а третий – Денис не из их оперы и участвовать в ней не собирается, а общаться с кем-то надо. Миша невысокий, тонкий как колосок и волосами, цвета пшеничного поля, а кожа светлая, как ранний восход над тем же самым полем. Полностью повернут на футболе до мозга костей, не пропускает ни одного городского матча и тренировок. Макс же не лучше, на полторы головы выше, смуглый, темноволосый, коренастый, на первом курсе твердил, что будет ходить на все профильные предметы, в итоге было редкостью видеть его раза три на неделе. И если Миша приходил на пары, чтобы хоть немного начать работать, хотя это маловероятно, то Макс считал своим долгом всячески мешать ему и себе. Он постоянно подначивал его, таскал за собой, отбирал вещи и прятал их, зная, что тот, кроме как, обматерить, ничего не сделает, ибо слабее. Это было своеобразным хобби, если удосужился придти на пары, то только ради того, чтобы позадрачивать Мишу просто потому, что пиздец, как хочется, но не только задрачивать. Максим еще со второго семестра первого курса ловит себя на мысли, что ему нравятся костлявые ноги напротив, хотя они совсем не привлекательные и являются не женскими. Сначала это немного пугало и Макс старался отстраняться, смотреть на формы девушек в коридорах, но ловил себя на том, что подсознательно выискивает глазами эти худые костлявые ноги. На втором курсе стало уже откровенно похуй и то, что Макс по приколу говорил раньше "Я не пидор, я – дизайнер" перестало иметь какой либо смысл. Он смирился и, откровенно говоря, стал просто досаждать второго своим обществом, ссылаясь на дружеские подколы, а Миша, как слабое звено, не мог дать отпор, приходилось терпеть. Ещё он делал вид, что ничуть не обидно и не больно, когда Максим мог вломить кулаком в плечо и ещё куда, а наоборот, смешно, чтобы не казаться слабым.       Длилась вторая неделя практики, бедные студенты выживали как могли, работая не покладая рук в отличии от двух одногруппников. Половина второй пары уже успела вымотать и Максим вместо того, чтобы работать над шрифтовой композицией тыкал Мишу линейкой в бок. Тот сначала не обращал никакого внимания, потому что, Макс, иди нахуй пожалуйста, я пытаюсь работать. Но он не пойдёт нахуй, пока не добьётся своего – вывести второго из себя. Но светловолосый снова смеётся, а это бесит ещё больше и хочется просто вломить тому в челюсть, Миша, блять, очнись, я хочу, чтобы ты агрился на меня. Но Миша смеётся и выдаёт так уже въевшееся в мозг "ну ты и пёс" и утыкается в телефон, просматривая ленту в инстаграме. Там мелькают разные знакомые девушки из колледжа с которыми Миша знаком, вообще у него половина колледжа знакомых, потому что хуй знает откуда он очень коммуникабельный. Макс не отстаёт от него по общению, но видя, как он лайкает этих шлюх вспыхивает ярость. Макс выхватывает телефон и толкает второго со всей силы в лопатки, наблюдая за тем, как матерится Миша чуть ли не целуя лбом челюсть рядом сидящей одногруппницы, разливая её блестящий акрил на парту. На маты и такое неуважение вспыхивают преподаватель и вся группа, прогоняя их в коридор, чтобы те успокоились и вернулись. Миша в бешенстве, потому что ни за что получил от всех, должен одногруппнице баночку акрила, а самое главное – телефон-то до сих пор у Макса и он с ним просто смылся в коридор. Швырнув кисточку на стол, парень выходит из аудитории и сразу застает копошащегося в его телефоне друга, злится еще больше и пинает того ногой под колено, но Максим уворачивается. — Ты охуел, пёс?— рычит Миша, пытаясь выхватить несчастный мобильник. — Закрой ебало и пошли за мной,— цедит Макс, демонстративно прокручивая телефон в руке и быстро спускается вниз по ступенькам. — Ты охуел, выхухоль?— светловолосый выгнул брови.— Нам пизда из-за тебя. — Тогда иди нахуй, Мих, минус телефон чисто. Максим уже был на этаж ниже, пока Миша тупил что же делать. Телефон то ему нужен, но Макс придурок и просто так его не вернёт сейчас, возможно, он хочет просто выйти на улицу и покурить в его компании, но тогда можно было просто сказать. Нет, тут что-то не чисто и Мише откровенно страшно, но ему нужно вернуть чертов телефон. Поэтому он бежит вниз по ступенькам за другом, немного впадая в ступор, когда на первом этаже Макс заходит в мужской туалет. Немного потоптавшись на месте, не зная, может ему по нужде надо или же стоит пойти за ним. Миша помнит о телефоне и всё же заходит вовнутрь темного и холодного помещения. Здесь не совсем чистый кафель, холодно от открытой форточки, воняет хлоркой и мочой, хлоркой всё же больше. Макс стоит привалившись спиной к подоконнику, задумчиво смотря на потрескавшийся кафель и не сразу обращает внимание на вошедшего. — Пёс, верни телефон и я пойду обратно, тут холодно,— на улице был отнюдь не месяц май и холодный пронизывающий ветер заставил трястись колени на тонких ногах. — Подойди и забери,— фраза была пронизана провокацией. Макс выставил телефон перед собой, якобы приманивая добычу. Миша протупил пару секунд, смотря, то на друга, то на телефон выискивая подвох. Иначе зачем им спускаться с пятого этажа на первый, чтобы постоять в туалете, где холоднее, чем на самой улице. Миша подходит с опаской, делает рывок рукой к телефону, но второй резко открывает дверь кабинки и заталкивает туда. — Ты что, блин, делаешь?— шипит Миша, когда впечатывается лицом в кафель на стене, пока Макс заходит за ним и закрывает дверь на щеколду. — Продолжай тупить дальше, если тебе от этого лучше. Миша с трудом разворачивается в тесной кабинке и застаёт друга за расстёгиванием ширинки: — Ты меня обоссать решил?— это звучало как и шутка, и испуг. На самом деле Миша действительно стал опасаться того, что Макс реально мог это сделать, он конечно не настолько долбаёб, хотя, кто знает. — Хуже,— стало еще страшнее.— Не рыпайся. Макс сильно сжал волосы на затылке Миши и буквально впечатал его носом в ширинку своих штанов, начиная елозить членом через боксёры. Миша упирался, мычал и старался вырваться, но сил было недостаточно. Внутри сразу взорвалось всё, что только можно. От испуга до ярости и агрессии. Неужели Макс и правда делает это с ним? Миша до мозга костей натурал и пидорасов готов расстреливать. Он ненавидит всё, что связано с радужными и их самих ещё больше. Макс ликует, что может вот так унизить этого вечно потерянного человека, и добиться своего, потому что сильнее. Поэтому он продолжает вдавливать лицо Миши сильнее, пока тот не начинает задыхаться и бить руками по бокам. За это время член встал колом, тыча светловолосому в глаз, но этого конечно же было недостаточно. Максим решил полностью уничтожить этого цыплёнка за то, что жутко бесит и возбуждает одновременно. Если сломить его, он перестанет быть интересен и Максима наконец-то попустит, он вернется к обычной подростковой жизни и девушкам. Приспустив боксёры, он тычет горячей розовой головкой в губы Мише, но тот смотрит исподлобья так, что его взгляд реально может убить. Там собралась вся ненависть к миру, людям и таким пидорасам, как Максим. Миша пытается закричать, но второй вовремя хватает его за скулы и сдавливает их с такой силой, что губы невольно открываются и туда пропихивается член, словно уж. Светловолосый сдавленно мычит, потому что кричать не может и до крови кусает щёки изнутри, потому что Макс всё еще сжимает скулы и вдавливает их. Член с трудом пролазит, но этого достаточно для того, чтобы откинуть голову и наслаждаться. Горячий язык, который мельтешит по полости рта, в надежде, что сможет издать хоть какой-то звук, только дополняет красок в ощущения. Темноволосый хочет большего, поэтому вводит член по самое основание в глотку второму, принося дикий дискомфорт и боль. Горло обволакивает и сжимается кольцом, перед глазами Максима яркие вспышки, а перед глазами Миши ненависть и слёзы. Пару раз таких махинаций и Макс спускает тому прямо в горло, обжигая. Светловолосый давится, пускает слёзы размером с горошину и не видит другого выхода, как глотнуть это всё, потому что его щёки до сих пор держат, а рвотный позыв застрял в горле. Макс ухмыляется при виде громкого глотка и быстро надрачивает мишиной рукой, чтобы спустить остатки тому прямо на лицо. Белая жидкость склеивает светлые ресницы и с жжением попадает на сетчатку глаза, брызгает на губы и щёки. Светловолосый мутно видит лишь правым глазом и бьёт кулаком наугад, попадая подонку в живот, но тот успевает отступить, поэтому кулак не сильно задевает. — Сопротивляешься значит?— Макс снова хватает парня за волосы и в пол силы припечатывает его виском о кафель. Крови пока нет, но там определенно будет черный синяк размером с Европу.— За это отсосёшь мне еще раз, только с большей любовью. В глазах Миши мутнеет, а глухая боль расходится по всем нервным окончаниям головы и правого плеча. Его шатает и хилое тело приваливается спиной к холодной стене, готовым на всё, потому что контролировать своё тело на все сто процентов уже не может. — Открой рот,— Миша отдалённо слышит до блевотины с кровью противный голос, поэтому не сразу реагирует. Но когда его снова хватают за волосы и хотят уже разбить висок, он сдаётся и покорно открывает, высовывая язык.— Умница, шире. На этот раз Миша двигается сам, вытягивая шею и активно, правда неумело, пользуется языком. Хорошо смачивает ствол слюной, чтобы было легче и не так противно, и по велению второго, помогает руками там, где не может достать языком. Светловолосый проводит языком по выступающим венам, одной рукой надрачивает у основания, а пальцами второй перебирает нежную кожу яиц. Он это видел в одном из порно и, судя по реакции актёра, ему это очень нравилось. Вот и Максу это тоже очень понравилось. Он запустил тонкую смуглую руку в светлые волосы и с тал оттягивать пряди, тем самым оттягивая голову Миши, затем продолжил насаживать снова по самое горло, только намного зверски, заботясь только о том, чтобы самому было хорошо. Миша снова давится и полностью расслабляется, закрыв глаза, чтобы не видеть этого кошмара. Расслабленным легче всего перенести этот кошмар, особенно, когда тебя зверски дерут в горло и ты почти что блюешь кровью, чужой спермой и тем, что съел на завтрак. Слёзы градом скатываются по щекам, вязкая слюна с выделениями сглатывается и Миша готов после всего этого кошмара просидеть целый день над унитазом и двумя пальцами в горле, чтобы избавиться от всей этой грязи. Макс закатывает глаза, рычит, стонет и спускает снова в горло, кайфуя еще с того, что Миша это всё глотает от чего горло сжимается. Он не вынимает, пока всё до единой капли не выйдет, затем вынимает и половина содержимого рта Миши вязкой слизью капает на кафель и футболку. Аккуратно вытерев глаза, светловолосый всё же решил сделать последний рывок и пока Макс пребывает вне пространства, толкает того в стену и бьёт в живот. Максим сгибается в три погибели и издаёт глухой выдох. В этот момент второй с трудом поднимается по стеночке, хватается открыть щеколду, но склизкие пальцы елозят по ней. Но щеколда щелкнула и Миша подумал уж, что он победил, это все кончилось и он больше не прочувствует этого кошмара. Но темные тучи сгустились над его головой, когда смуглая рука схватила его за волосы и рывком потащила обратно. Бедный парень приложился спиной о керамический писсуар, чувствуя как там уже чернеют лопатки и несколько позвонков. — Ты куда-то собрался, сука?— замок снова щелкает и Миша понимает, что он упустил все свои шансы на спасение. В небольшой комнате раздает почти что треск и эхом разносится от кафельных стен – а на раньше милом светлом лице красуется алый отпечаток тонкой ладони с длинными пальцами. Щека горит и пульсирует как красная лампочка светофора, а светловолосый не видит ничего перед глазами из-за горячих слез и желтых вспышек. Его тело полностью обмякло, держась лишь острыми лопатками за холодный керамический предмет. Ноги и руки безвольно свисают, болтаются как ниточки, голова изредка медленно поворачивается, чтобы хоть немного оставаться в сознании. Хотя, Миша думает, что лучше бы он вырубился и желательно навсегда здесь и прямо сейчас, потому что Максим уже не видит никаких границ. Интересно, давно ли он их утратил полностью и как долго терпел? Темноволосый видя перед собой почти что овощ, даже не задумывается что вышел из себя и переборщил. В нем нет ни чувства вины, ни сострадания, лишь злость и животная агрессия. Он всеми фибрами желал уничтожить эту соплю, чтобы та не мешалась больше под ногами. Макс заебался чувствовать, что с ним что-то не так. Нет, он не гомофоб, но это было странным, смотреть на сиськи и чувствовать – ничего, а смотреть просто на ноги-палки одногруппника и бежать дрочить в туалет. Вечерами пытаться смотреть жесткое порево, раздраженно хлопать крышкой ноутбука, ибо ни одна вена на члене не вздулась. Вспоминать чертовы ноги, плоскую задницу и острые очертания фигуры, так сразу в паху "здравствуйте, а не хотите ли вздрочнуть?". И Макса это откровенно раздражало и приводило в ярость. Как какое-то чмо сутулое заставляет его пидораситься как девка с пмс? А еще это чмо весь такой чистенький и светленький недотрожка. Просто избить его Максу было мало, он это чувствовал на протяжении всего времени с издевками, тут нужно разорвать в пух и прах навсегда. Втоптать в такое дерьмо, чтобы самому было противно смотря на него – чуть ли не до блевоты. Темноволосый не планировал чего-то такого в скором времени, все само совпало и Максим подумал, что это знак и плевал он, что это неправильно, противозаконно. Вот чисто насрать в высокой колокольни. Он был уверен в себе и ничто не могла эту уверенность сбить. Максим стоял с опущенными штанами и смотрел на эту амебу, уже тошно стало, но этого еще мало. Парень снова взял второго за волосы и приподнял, всматриваясь в лицо, пара белых капель со звоном упала на кафель. Он встряхнул его еще раз как марионетку, оценивая жизненное состояние, а то еще загнется тут мало ли; вещдоков-то тут полно. Перевернув обмякшее тело спиной к себе и впечатав голову Миши прямо в писсуар, чтобы тот принял удобную позу для последующих действий, Макс натянул одну его руку для равновесия, второй стянул с того штаны с боксерами и бесцеремонно вошел. Миша пребывал в полусознании, видел лишь блики, слышал эхо и физические чувства притупились. Это было самым худшим. Понимать, что происходит, но не смочь ничего сделать – лучше смерть. Максу определенно это нравилось и он ловил только чистый кайф. Двигался жестко, без какого либо замедления и пощады. Мышцы треснули и полились струи крови, они выполнили функцию смазки, давая входить немного плавнее, придавая еще большего удовольствия действа от скольжения. Миша иногда лишь сдавленно мычал, когда дискомфорт и боль все же перешагивали за его черту каматоза. Макс последних толчка четыре всаживал по самое основание, упираясь со всей силы ладонью в хрупкую спину, а лицо все больше впечатывая в холодный керамик, порой до полного отсутствия дыхания и Миша молился, чтобы он сейчас задохнулся и это все кончилось. Но Максим как чувствовал и сразу же ослаблял хватку, давая глотнуть воздуха. Когда он кончил не вынимая и немного обмяк, в туалет кто-то зашел, соседняя кабинка щелкнула и в ней появилась голова Дениса. Стены кабинки были довольно высокие и толстые, ребята всегда видели лишь свои головы. Денис и представить не мог, что скрывается за парочкой сантиметров ниже. Поэтому, пока он отливал, повернул голову в сторону Макса и начал: — Вас уже двадцать минут нет. — А что, ты соскучился?— подхватил Макс, впечатывая лицо Миши еще сильнее, на всякий случай. — Не дождешься,— он улыбнулся своей сногсшибательной и слегка ехидной улыбкой, обнажая ровные зубы, а темные кудри на голове медленно покачивались.— Преподша хотела, чтобы вы убрали аудиторию потом. — Да нахуй она пойдет, я сваливаю после, заебался сидеть. — Я тоже,— Денис закончил и нажал на смыв; шум воды заполнил все пространство. Он вышел, помыл руки, стряхнул с них воду и продолжил: — Курить идешь? — После пары,— спокойно ответил Максим, чувствуя, что Миша начинает барахтаться с большей силой, все еще надеется, что ему кто-то поможет. — Ладно, ждать не буду. Увидимся после пары на курилке и я с тобой съебу,— он откинул длинные кудри и вальяжно, в своей манере, вышел, оставляя Мишу снова на растерзания. Миша и правда немного оживился, Макс почувствовал как его спина и рука, которую он держал, напряглись, но там все еще не достаточно силы, чтобы как-то помешать. Он все еще остается соплей из баночки, с которой любят играть мелкие дети, а потом она засыхает и ее выбрасывают. Макса попустило. Не хило так попустило. Он чувствовал себя обновленным и свободным, будто Феникс возродился заново. Взглянул на Мишу как на испорченный протухший кусок мяса, провонявшимся, начинающим плесневеть. Сморщился и смачно плюнул тому на ягодицы. Больше его в этой сломанной скважине ничего не привлекало, даже то, что он все еще не сопротивлялся. Все, что Макс хотел – сделал. Сломил, уничтожил, смешал с говном, поиграл в свое удовольствие, теперь он чист перед собой и доволен как бык. Надев штаны, Максим пребывал в самом лучшем своем настроении, как ребенок, которому купили новую игрушку, так как старая сломалась. Он оставил на светлых ягодицах пару мощных ударов, они налились кроваво алым цветом и подумал, что нужно решать проблему с этой историей. Она не должна показаться огласки, конечно же, да и не покажется, даже кончик носа не высунет, уж в этом Максим был точно уверен. Взглянув на время в телефоне – пятнадцать минут до конца пары, дело нужно поторопить, а не то скоро помещение наполнится уссыкающимися студентиками. Окинув помещение быстрым взглядом, Максим вышел из кабинки, взял в руки швабру и потащил за собой, прислоняя кончик ее ручки к кое-как разработанной все еще кровоточащей и пульсирующей дырке. Сам нагнулся к Мише, который уже полностью мог видеть перед глазами ясно, взял того за волосы и нажал кнопку смыва. Холодная вода полилась прямо на светлую голову, а лицо утопало, оставляя на поверхности лишь пузырьки. Миша начал активно дергаться, пытаться вырываться и кричать под водой. Когда поток воды закончился, Макс наклонился к самому уху и тихо произнес: — Я отодрал тебя как последнюю шлюху, понимаешь?— короткий кивок.— Ты тупой кусок вареного овоща. Мерзость в живом обличии, не стоишь и грязи под моими ногтями. — Зач...ем?— заикаясь произнес Миша, короткие фразы сейчас его потолок. — Потому что ты ничто, а ничто не должно и удосуживаться дышать со мной одним воздухом, не то, что взгляда. Тебе будет полезно приспуститься на Землю, чистенькая недотрожка, поправочка, уже окунувшаяся в дерьме, хах,— он хохотнул, но серьезность не отступила. Макс прижал деревянный толстый стержень к судорожно сжимающемуся кольцу и произнес: — Я ведь сделаю это, ты ведь знаешь,— Миша кивает.— Засуну ее тебе по самое горло, понимаешь, да? — Ты...б-б-боль...ной,— Миша тихо кряхтел, булькая ртом в оставшейся воде. — Да мне поебать,— деревянный кончик немного вошел, разрывая кровоточащие ранки еще больше и Миша заливается слезами и всхлипывает.— Я надеюсь ты умный малый и хорошенько подумаешь, прежде чем сделать что-то нехорошее, не хочешь ведь сдохнуть со шваброй в жопе, вылезающей прямо через твое горло?— Миша бодро мотает головой в силу своих возможностей и закусывает губы от боли.— Вот и хорошо, как хорошо, что мы слышим друг друга!— темноволосый всплеснул в ладоши, от чего Миша испуганно дернулся.— Ну что, до завтра, пёс. Он напоследок окатил лицо Миши холодной водой из бочка, держа того за горло пару секунд под водой, оставил его телефон в кармане спущенных джинс и удалился в коридор, а затем на улицу блаженно закуривая и сворачивая в переулок именуемый "курилкой", где докуривал Денис, затем они оба ушли, оставляя курилку ребятам, пришедшим с пары после звонка.