***
Лен моргнул, возвращаясь в сознание и понимая, что все еще лежит спиной на земле, — наверное, не так много времени прошло. Себя он чувствовал... иначе. Спина болела. Не прямо так ужасно, но достаточно чувствительно. Или это не спина? Внезапно уверенность исчезла. Что-то болело. Лен сдвинулся, и тело хотя бы ему повиновалось. Боль хотя бы не парализовала его. И Мик, и Барри нависали сверху, обеспокоенно глядя на него. Так или иначе, решил Лен, с мета-угрозой было покончено. Барри был в своем костюме Флэша, том, что поновее, — красный цвет был ярче, золотых вставок больше. Лен отстраненно подумал, что он выглядел так хорошо. И после этой мысли Лен почувствовал, как под ним шевельнулось что-то...приросшее к нему?! Оно и пульсировало болью. И это точно была не его спина. Лен понятия не имел, что это такое. Лен дернулся, быстро садясь, а потом вставая. Мик и Барри тут же отпрыгнули в сторону. Боль, как только Лен поднялся, тут же ушла, будто ее никогда и не было, и Лен нахмурился, пытаясь понять, что он чувствовал. И чувствовал он себя странно, прямо очень. Но не плохо. Просто... по-другому. Что-то изменилось. Словно что-то прибавило веса; оно тянуло, прижималось к его заднице и ощущалось так, словно... словно росло из копчика. Мик и Барри глядели на него с круглыми глазами и открытыми ртами. И это вообще не помогало. Лен повернул голову, пытаясь посмотреть на свою спину, на зад. И... он не мог поверить. Лен стащил с себя парку и отбросил ее на землю, чтобы не мешала. Он попытался подвигать этой штукой, вросшей в него, чисто на пробу, и она повиновалась. Сворачивать и раскрывать его было так же легко, как сгибать пальцы. Длинный, сложенный и опущенный вниз, он легко касался земли. Развернутый, он гордо поднимался, широко раскрываясь позади. Достаточно большой, он виднелся за плечами Лена и по бокам и даже на пару сантиметров возвышался над головой Лена. У Лена был хвост, выглядывающий из пространства между его футболкой и штанами. Приросший к нему хвост, которым Лен мог управлять силой мысли. Яркий, нефритово-зеленый, усеянный синими и бронзовыми глазками-пятнышками, хвост с перьями. У Лена был павлиний хвост. Что у него вообще за жизнь?! — Ты... в порядке? — Барри наконец возвратил себе способность говорить; вопрос прозвучал неуверенно. — Хотя я глубоко уважаю последние писки моды, я не просил себе павлиний хвост! — прорычал Лен. — А в остальном, просто чудесно. Барри моргнул, выглядя жутко виноватым, и Лен почувствовал себя нехорошо от того, что сорвался на него. — В остальном я правда в порядке. Чувствую себя нормально, если не считать добавленной тяжести, — пояснил Лен. — Она меня не ранила. Просто прицепила чертов хвост без всякой причины. Где она? Барри и Мик виновато переглянулись, и Лен не мог не нахмуриться. — Она сбежала еще до того, как я оказался здесь, — признался Барри. — Ты вырубился, а я проверял, не пробила ли она тебе башку, — добавил Мик. — Я не обратил внимания, куда она побежала. Прекрасно. Лен вздохнул, и его хвост в ответ встрепенулся, приковывая к себе взгляды Мика и Барри. Лен не хотел двигать хвостом — должно быть, это бессознательная реакция на настроение. — Ты, блин, оброс перышками да еще и бесполезными, — усмехнулся Мик. — Не мог заполучить крылья, чтобы полетать! Но нет, у тебя хвост! Мик был близок к тому, чтобы начать ржать, — теперь-то он знал, что Лен практически был в порядке. И Лен видел, как невероятно сильно друг пытается сдержаться. Но Лен знал наверняка, что так или иначе он сорвется. Не то чтобы он мог его винить. — А могу я... могу я потрогать его? — неожиданно спросил Барри, глаз не отрывая от хвоста. Лен кивнул, точно зная, что ощутит прикосновение. Так же хорошо, как и тяжесть хвоста, он чувствовал неровность земли, где кончик хвоста касался ее, как ощущал ветерок, ворошащий перья. Барри подался вперед, немного сомневаясь, с глазами огромными и полными любопытства. Лен даже моргнул — это было странно, очень даже. Он сомневался, что эта реакция была чем-то оправдана — они ведь прошли через столько странных вещей. Как только Барри приблизился, Лен невольно распустил хвост. Развернул позади, демонстрируя полный объем и цвет, и странное чувство гордости пробрало его под взглядом Барри. И тогда рука Барри, затянутая в перчатку, коснулась хвоста, бережно поглаживая перья, и все тело Лена задрожало. О. Ох. Блять. Блять! Барри отдернул руку. — Больно? — обеспокоенно спросил спидстер. — Нет, не… просто… просто так странно, — Лен слегка поморщился, не в силах собрать в кучу свои чувства. Мик тоже двинулся вперед, протянув руку, но Лен, угрюмый, отступил назад. Хвост свернулся, опустился вниз и прижался к заднице, спускаясь между ног. — Ты сказал, мы можем его потрогать! — возразил Мик. — Я сказал, что Барри его может потрогать! — бросил в ответ Лен. — Не ты! На мгновение Мик выглядел обиженным, но затем на лице его появилось понимание. Черт. Мик знал Лена слишком хорошо, а вот Барри хлопал ресницами, не врубаясь. Но Мик уже все понял. Понял и разразился смехом. Лен нахмурился сильнее, скрещивая на груди руки. Он фыркнул, и хвост его невольно дернулся. Чертов хвост! Лен содрогнулся тогда не от боли. Когда Барри пробежался пальцами по перышкам Лена, это было так же, как если бы он потер соски Лена или подрочил его член. Лен задрожал от чистого возбуждения. Лен это скрыл, сдержался, и Барри не догадался. Но Мик знал все сказочки Лена, знал про чувства Лена к Барри. И конечно же, Мику показалось это невероятно смешным. Опять же, Лен не мог винить Мика. Но все еще мог врезать ему в это самодовольное лицо, если тот не перестанет ржать как можно скорее. И да, Лен собирался грохнуть эту мета-женщину, как только увидит ее!***
— Он неотделим от тебя, прирос прямо к спине, соединившись с твоей нервной системой, как если бы ты с ним родился, — объяснила Кейтлин в холодной манере медика-профессионала, пытавшегося не волновать пациента и при этом понимавшего, что этот самый пациент серьезно вляпался. — Я бы не советовала пытаться насильно избавиться от него. Это будет словно ампутация конечности — огромный стресс для организма. И раз уж мы не понимаем, как именно это появилось, то не гарантирую, что он не вырастет обратно. Лен сидел поперек кровати в Star Labs, так что его ноги свисали с одной стороны, а хвост ниспадал с другой. Только так ему удавалось комфортно сидеть с этой чертовой штукой поверх задницы. Лен быстро понял, что ему не нравилось часто распускать хвост, — когда он его распускал, казалось, словно он пытался сексуально заинтересовать кого-то, кто смотрел на него. Словно демонстрируя хвост, он фактически предлагал провести ночь в его постели. Ведь разве его роскошный хвост не говорил о том, как хорош он в койке? Это было нелепо, но так Лен себя чувствовал. И у него не было никакого желания чувствовать, будто он завлекает Кейтлин, или Циско, или Мика. Только Барри. И пусть они бы даже не поняли, что происходит, — Лен с ними делиться сведениями не собирался. Но ощущал это. К черту. Чертов хвост. К счастью, Лен вроде бы других птичьих привычек вкупе с хвостом не перенял. — В остальном, твое тело осталось без изменений, насколько я могу судить, — продолжила Кейтлин, подтверждая слова Лена о хорошем самочувствии. — Все твои показатели идеально совпадают с последними, которые мы брали. Ну, если не считать хвоста. — Оу, а я уже хотел купить тебе зернышек на ужин по пути домой! — усмехнулся Мик. Лен взглянул на друга. С тех пор, как Лен заверил его, что был в порядке, Мик не переставал ухмыляться. Но все еще следовал указаниям Лена, поэтому не упоминал, что Лен очень явно возбуждался, когда его хвост трогали. Когда Кейтлин трогала хвост, проводя исследование, это не так действовало. Это была медицинская необходимость; Лену, по большей части, удавалось это игнорировать. Это было не похоже на тот момент, когда к нему прикоснулся именно Барри. То, как Барри пробежался пальцами по перьям, почти что благоговейно, буквально накрыло Лена приливом возбуждения. Прикосновения же Кейтлин были другими. Но хвост все еще был довольно чувствительным. Мик вполне принял ложь Лена о том, что мета, или, возможно, волшебница не объяснила, как он может вернуться к нормальному своему состоянию. Но они с Миком еще поговорят об этом, но позже и наедине. Мик уважал право Лена на тайну, хоть и находил всю эту ситуацию уморительной. Циско тоже не мог перестать ухмыляться и еще немного усмехаться. Лен же ворчал и посылал им взгляды, полные ненависти, хотя знал наверняка, что тоже смеялся бы и подтрунивал, если бы это случилось с кем-нибудь другим. Ну хотя бы Кейтлин вела себя профессионально, пусть и не совсем была полезной в данном случае. Барри же сочувствовал и беспокоился, хотя пару раз он позволил себе все же улыбнуться. И это нормально, говорил Лен себе. Лену не стоило просить Барри еще раз потрогать его хвост, неважно, как сильно он хотел, чтобы эти длинные пальцы снова прикоснулись к его перьям. Лену все же удавалось глядеть на Барри и совершенно противостоять желанию распустить хвост, чтобы показать спидстеру. Но желание все равно возникало каждый раз, когда он смотрел на Барри. Лен хотел, чтобы Барри обратил на него внимание, чтобы восхитился им, как всегда это было. Хвост ничего не изменил. Он был просто еще одним способом раскрыть то, что Лен не готов был признать вслух. — Я бы хотела взять парочку перьев, чтобы провести на них еще пару тестов, — сказала Кейтлин, вырывая Лена из его мыслей. — Если это приемлемо, Леонард. — Ты хочешь его ощипать? — спросил Барри возмущенно. Лен учтиво улыбнулся из-за всплеска эмоций Барри по его поводу. И снова подавил в себе желание вскинуть хвост и продемонстрировать его во всей красе спидстеру. — Это должно быть не больнее, чем выдернуть пару волосинок с чьей-либо головы, — в свою защиту фыркнула Кейтлин. — И я спросила разрешения. Лен стиснул зубы. Мик замолчал. Лен не говорил им, насколько чувствителен был хвост. Все еще не хотел признавать. Это слабость. И неважно, насколько он теперь доверял Флэш-команде, он просто в целом не любил рассказывать о своих слабостях. Давать разрешение выдернуть перья ему не хотелось. Он прекрасно знал, что будет куда больнее, чем дергать волосы с головы. Скорее, как дергать зубы. И Мик знал это тоже, но он так и будет молчать и позволит Лену самому сделать выбор. Но разве был выбор? Можно было признать, как сильно он чувствовал каждое прикосновение к хвосту и отказаться от возможного исцеления, которое бы не включало в себя следование указаниям мета. Или же можно было сперва принять сильные болеутоляющие, из-за который его мысли станут медленными и несвязными, и в результате он будет уязвим и не способен придумать свой собственный план действий. Еще альтернативы? Признать, что следование указаниям мета может исправить проблему. А затем рассказать о том, что следует, чтобы избавиться от хвоста, пока Кейтлин, Циско и Барри будут смотреть на него. Ну тут хотя бы не было Уэста или любой версии Уэллса в дополнение к этой толпе зевак. И все же было чересчур много народа, которым бы Лен доверил что-либо подобного рода. Теперь он, конечно, был в ладах с Флэш-командой. Уважал их в определенном смысле, а они уважали его. Даже детектив Уэст нехотя принял их с Миком периодическое присутствие здесь. Но это не значило, что Лен был готов поговорить о том, что могло бы все исправить. Особенно не так скоро, пока у него еще не было времени побыть в одиночестве и все спланировать, взвесив возможности и последствия. Ну что ж, ощипывание так ощипывание. — Сколько нужно перьев? — спросил Лен. — На данный момент будет достаточно трех-четырех, — ответила Кейтлин. — Если потребуется, мы всегда сможем взять больше. Лен не менялся в лице, заставлял свое дыхание оставаться ровным. Он вполне успешно скрывал свое внутреннее беспокойство, но только не от Мика. Лен мысленно отсчитал до пяти, прежде чем попытался ответить, не огрызаясь и не выдавая себя. Мик узнал ответ Лена еще до того, как он заговорил. — Я голоден. Пойду поем что-нибудь на кухне. Дай мне знать, когда закончишь и мы сможем свалить, — прогудел Мик и поспешил на выход. Циско и Кейтлин посмотрели на Мика так, словно только догадываться могли, в чем вообще проблема. Но Мик не обратил на них внимания. Лен знал, что Мик ушел, чтобы спрятать свой гнев, просыпавшийся в нем каждый раз, когда он видел, что Лену больно, а сам он не мог сделать ничего, чтобы помочь. И от этого Лен чувствовал груз вины за то, что заставлял друга проходить через все это. И все же он осознавал, что Мик понимал лучше, чем кто-либо другой, что Лен хотел сохранить некоторые вещи в тайне, только для себя. — Ладно, док, — согласился Лен. — Бери, что нужно, но сделай все быстро. Кейтлин действительно сделала все быстро, стремительно выдернув четыре пера по очереди из хвоста Лена. Лен же крепко стиснул зубы и часто выдыхал через нос. Сердце в груди неслось вскачь, все тело было напряжено, но выражение лица оставалось неизменным; он заставил себя молчать, не издав не единого звука. Было больно, как от ударов кожаным ремнем, но не так больно, когда по коже били ремнем с пряжкой. Лен знал по своему опыту, знал, как не дергаться и хранить молчание, проходя через столько боли. Но все кончилось быстрее, чем он ожидал; боль испарилась быстро. Сердце Лена забилось ровнее, и он даже до двадцати не успел досчитать, как боль совсем ушла. Несмотря на то что хвост был жутко чувствителен, заживал он очень быстро. Кейтлин отложила перья в сторону и внимательно взглянула на Лена, будто заподозрила, что он скрывал что-то. Если бы она только поглядела на мониторы, то он бы не смог спрятать от нее своих чувств. Но ее подозрения ни на чем не основывались, так что она их не озвучила. И Лен за это был благодарен. — Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь на ночь для наблюдения, но не думаю, что ты согласишься, — смиренно вздохнула Кейтлин. — Спасибо, но нет уж. Я чувствую себя хорошо, — сказал Лен, вставая. Он даже не лгал. — Но ты же придешь провериться завтра, так ведь? — спросил Барри; голос его сочился беспокойством. — Ты же не собираешься исчезнуть, пытаясь справиться со всем самостоятельно, так ведь? Мы можем помочь. Мы хотим помочь. Лен посмотрел на алого бегуна — все еще в костюме, но с откинутым назад капюшоном. Он даже не подумал о том, чтобы переодеться, хотя с его скоростью это заняло бы пару секунд. Но он оставался рядом с Леном все время с тех пор, как они оказались в лаборатории. Лен снова подавил желание расправить хвост и развернуть перья так, чтобы попытаться поймать удачный свет, чтобы показаться Барри. Это просто смехотворно, мысленно упрекнул себя Лен. Может, Барри в каком-то смысле и считал его привлекательным, но он явно не впечатлится, если Лен будет вилять тут своим задом, демонстрируя ему свое павлинье оперение. — Я буду на связи, — пообещал Лен. Лен видел, что Барри нужны были гарантии поосновательнее, но Лен предоставить их не мог. Если он будет долго ошиваться рядом с Барри, то в конечном итоге не сможет устоять перед желанием выпендриться, ища одобрения. Конечно, Барри по-настоящему не насмехался над Леном из-за всей этой ситуации. Но это пока что. И Лен не имел ни малейшего желания увидеть эту перемену в Барри из-за того, что сам делал себя посмешищем перед ним. Точно так же он не имел ни малейшего желания признаваться Барри в том, как сильно хотел его, рискуя тем, что Барри посмотрит на него с жалостью. Барри отверг бы Лена вежливо. Конечно же. Может, он даже признал бы какое-то притяжение между ними. Но хотел ли Барри заняться с Леном сексом? Шансы этого стремились к нулю, по личному мнению Лена. Ведь даже если кто-то тебе и кажется немного привлекательным, это не значит, что ты хочешь оказаться с этим кем-то в койке. А у Барри явно был выбор, достаточно большой. Среди тех, кто желаннее и привлекательнее старого вора, который иногда решал поиграть в героя, когда ему в голову стукнет. Так что Лен покинул лабораторию и, забрав Мика из кухни, двинулся к выходу.***
— Не собираешься сказать что-нибудь? — спросил Лен, когда они наконец остались одни. Они жили в одном многоквартирном доме — он и Мик. Они были соседями, но, к счастью, не по комнате. Именно такое сочетание расстояния и близости работало для них наилучшим образом. — Мне нечего сказать, — ответил Мик. — Я знаю, что ты чертовски хорошо знаешь, как избавиться от этого хвоста. И если предпочитаешь шастать с ним, чем сказать ему, то это твой выбор. Лично я думаю, что это блядски тупой выбор. Но ты и это уже знаешь сам. Лен кивнул, принимая ответ Мика, но сам ни запротестовал, ни согласился. Мик приготовил им ужин и проверил, чтобы Лен доел свою порцию. Самому Лену приходилось сидеть на стуле боком из-за хвоста. Больше они не говорили об этом, потому что Мик прекрасно понимал, что Лена стоит оставить наедине с его мыслями. Сам Лен ничего по этому поводу не сказал, но только надежное присутствие Мика под боком заставляло Лена мыслить трезво, не впадая в панику. К сожалению, к концу вечера Лен так и не дал себе никаких ответов на вопросы, возникшие еще до того, как они покинули лабораторию. Он кивнул, пожелав Мику спокойной ночи, и вернулся в свою квартиру по соседству, в свою кровать. Но он не спал. Лен играл с собственным хвостом, пропуская сквозь умелые пальцы мягкие чувствительные перья. Но закрыв глаза, вместо этого он представлял, как другие пальцы, в алых перчатках, гладят его хвост. Как Барри снимет эти перчатки и голыми руками пройдется по перьям Лена. Он представлял, как Барри будет целовать его, а затем говорить Лену, прямо на ухо. Говорить, что всегда думал, как красив Лен, как умен и искусен, как непреодолимо притягателен. Почти сразу Лен скользнул рукой к своему члену и кончил спустя лишь пару движений; в последний раз такой сильный оргазм его накрывал лишь в подростковые годы.